Душа моего духа (СИ) - Морская Лара - Страница 5

— Это письмо доставили тебе в номер. — Его голос урчал глухой злобой. Не отвечая, Эльмира смотрела в стену, пока за ним не захлопнулась дверь.

Не снимая больничную рубашку, она накинула на неё пальто и вызвала такси в аэропорт. То и дело ей под ноги бросались фотографы и журналисты.

— Эльмира, расскажите, что случилось!? Вы пытались покончить с собой?

— Госпожа Соловьёва, вернётесь ли вы на лёд?

— Как давно вы употребляете наркотики?

— Как вам не стыдно! Ваши фанаты приехали болеть за вас, а вы…

Она осталась почти равнодушной к их выкрикам, разрешая им запечатлеть выбивающуюся из-под пальто больничную рубашку, рыжие волосы, стянутые узлом на затылке, бледную кожу с россыпью веснушек и синяки под голубыми глазами. Растолкав толпу, больничный охранник усадил её в такси, сочувственно потрепав по плечу.

Не снимая пальто, Эльмира села в кресло самолёта, профузно потея в непроветренном салоне. Стюардесса покосилась на неё с осуждением и брезгливо протянула ей пакетик с орешками. Эльмира опустила его в карман пальто и нащупала в нём угол так и не распечатанного конверта.

Прочитав несколько строчек письма, она фыркнула.

“Ну вот, дообщалась с психиатрами. Хоть обратно в больницу беги! Заселение Младшей земли! Надо же, какой бред…”

Скомкав бумагу, она запихнула её в кожаный карман сиденья и посмотрела на приложенный к нему билет. Через несколько минут она снова расправила письмо и убрала его обратно в карман. “Прочитаю, когда прояснится голова”, - решила она.

Кожаные ботинки безжалостно натёрли ноги. “Только идиот наденет новые ботинки в такой день. И этот идиот — я”. Честно говоря, в глубине души Макс был доволен своим выбором обуви. Каждый шаг доставлял нестерпимую, горячую боль, носки пропитались кровью, но зато это отвлекало его от того, что происходило вокруг.

— Приветствуйте вашего лидера: Максимилиан Рекар!

Динамики завибрировали от этих слов. Лживых и уже неуместных слов.

Макс вслепую ткнул рукой в пустоту слева от него, зная, что где-то рядом стоит его жена. Как он и ожидал, её холодные, влажные пальцы тут же скользнули в его руку. Не глядя, он дёрнул её за собой и вышел из здания Союза.

Тропическое солнце ослепило его, такое яркое и равнодушное к тому, какая горечь разлилась на его языке. Горечь того, что могло быть.

Его партия проиграла. Нет, не просто проиграла, а развалилась у всех на глазах, с позором и скандалом. “Лига Сильного Союза”. Что это вообще за название такое? Максу оно никогда не нравилось. Слишком много союзов внутри одной партии, и именно это погубило их. Пытаясь привлечь к себе большинство, они прибрали к рукам слишком многое, закрывая глаза на непонятные убеждения и прошлые ошибки.

Максимилиан Рекар упорно надеялся на успех. Его харизмы могло хватить на то, чтобы удержать при себе десятки партий. Могло, но не хватило. Они рассыпались, раскатились, как биллиардные шары, небрежно брошенные на сукно. “Как вы добьётесь социальной интеграции?” — спросили их перед выборами. И ни один, ни один из его долбаных заместителей, а их у Макса было целых три, не смог ответить на этот простой вопрос. Причём один их этих прикормленных идиотов ляпнул что-то о суверенных взглядах разных группировок.

Горячая ненависть затопила его грудь. “Может, эта страна слишком мала для меня? Где-то на Большой земле должно найтись место получше,” — философски подумал Макс.

Он моргнул, почувствовав, как жена сжала влажные пальцы, пытаясь вырвать его из дрёмы. Они стояли на ступенях здания Союза уже слишком долго, достаточно долго, чтобы бурные вначале аплодисменты поредели, освободив место недоумённым взглядам. Оглянувшись, Макс заметил бледные лица заместителей, отпустил руку жены и подошёл к ним. Их объятия показались ему деревянными. Запах пота, страха и неудачи облепил его со всех сторон. Не оглядываясь, Макс пошёл сквозь толпу к ожидавшему его автомобилю, слыша за собой постукивание каблуков спешившей за ним жены.

— Максимилиан, мы вас любим!

Это, конечно же, был женский голос. Женщины боготворили Макса. Смуглая кожа, широкие плечи, жгучие глаза. Как же можно не проголосовать за такого правителя?

Можно ли победить в выборах, надеясь только на голоса женщин? Макс теперь знал ответ на этот вопрос.

— Макс, может это ещё не конец? Давайте попробуем снова.

А вот это уже мужской голос. Кто пустил сюда этого сумасшедшего? Конец наступил задолго до начала выборов, и заместители Макса позаботились о том, чтобы этот конец был бесповоротным.

Макс бросил быстрый взгляд на жену: на её лице была приклеена резиновая улыбка. Накладные ресницы чуть отслоились от левого века и подрагивали в такт её разочарованию. Максу захотелось отлепить от её лица эту улыбку, эти ресницы и вспомнить, кем была эта женщина на самом деле.

Он повернулся к толпе.

— Спасибо всем тем, кто поддержал нас, пока мы строили Лигу Сильного Союза. Это было чудесным, запоминающимся временем.

Макс не мог поверить, что он только что использовал слово “чудесным”. Запоминающимся — это да, это правда. Последние месяцы своей жизни он не забудет никогда. Так запоминается клизма с кислотой. Макс сделал глубокий вдох. Да пошло всё это …

— У вас всё впереди. Я верю, что вы сможете построить сильный союз, и я буду следить за вами с восхищением и любовью.

Ложь сморщилась на его языке, и Максу захотелось сплюнуть. Вместо этого, отстраняясь от жидких аплодисментов, он забрался в автомобиль и захлопнул за собой дверь.

— Между прочим, ты мог бы и поухаживать за мной. Хоть бы дверь мне открыл, — прошипела жена, не скрывая презрения. — Или у тебя яйца отсохли? Тебе мало того, что твоя карьера загублена? Ты хочешь, чтобы газеты написали, что ты — грубый мужлан?

— А я и есть грубый мужлан, и, насколько я помню, тебе это когда-то нравилось. Хотя это было так давно, что я мог и перепутать.

Водитель заёрзал на сидении, напоминая Максу о своём существовании.

— Куда, господин Рекар?

— Домой, — ответил Макс.

— На мою квартиру, — одновременно с ним сказала его жена.

Они обменялись взглядами.

“Думаю, что это наш последний взгляд друг на друга, — молча рассудил Макс и выдавил из себя улыбку. — Эта женщина когда-то любила меня, но тогда я ещё не был неудачником”.

Центр столицы кипел жизнью и полуденным жаром. Попрощавшись с водителем, Макс сунул в его руку все оставшиеся в бумажнике деньги. Всё, водителя у него больше нет. Хорошо хоть у него была квартира, оставшаяся с тех времён, когда он, молодой адвокат, жил, необременённый мечтой.

Заперев за собой дверь, Макс сжался от ощущения конца. Больше всего опасаясь своей слабости, он забаррикадировал дверь комодом, потом, посмотрев вокруг, добавил сверху кресло. Так ему легче будет не поддаться искушению вырваться наружу, чтобы умолять людей о крохах внимания и сочувствия и притворяться, что это и было любовью.

Четыре дня беспробудного пьянства. Макс проснулся на ковре, держа в руке недопитую бутылку текилы. “Надо же, я что-то не допил?” — попытался удивиться он, но присохший к нёбу язык отказался его слушаться. Встав на четвереньки, Макс сделал попытку подняться на ноги, но волна тошноты пошатнула его. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ел, и казалось, что стенки желудка прилипли друг к другу, и он никогда уже не сможет удержать в нём пищу.

Бифшекс, молодая картошка, паштет, крем брюле. Ресторан на берегу Арического моря. Белый костюм. Его сторонники узнают его и подходят за автографами. Неожиданный поток воспоминаний толкнул Макса обратно на колени. Откинув голову, он допил текилу и снова лёг на пол.

В дверь постучали. Макс задержал дыхание, надеясь, что опьянение вскоре отключит его от реальности.

— Господин Рекар! Это я, Дио. Я знаю, что вы дома, но никому не скажу. Я оставлю вашу почту под дверью. Если вам что-то понадобится, то позовите меня, я всё сделаю в лучшем виде.