Разгадка Судьбы (ЛП) - Хатчинс Амелия - Страница 48

— Я устала, да. — Я рассмеялась, но пустым звуком, настолько же пустым, какой чувствовала себя внутри. — Я убила Фэлана, и ничего не почувствовала. Ни сожаления, не угрызений совести. Знаю, что не должна ничего чувствовать, потому что он был монстром, но что насчёт моего отца? Или матери? Они должны похоронить ребёнка, которого убила я. Это на меня давит. Я должна чувствовать что-то ради них, но внутри пустота, и что ещё хуже, я бы сделала это снова. Я бы миллион раз его убила и заставила родителей его хоронить, чтобы мои дети могли жить, не прячась в тени. Дану умирает, потому что спасла меня, а я ничем не могу спасти её. Райдер в руках Гильдии. И ты больше других знаешь, что они делают с ним. Существует столько всяких этих «что» и «если». Я частично знаю, что там происходит, благодаря воспоминаниям Наёмника. И могла бы, сломя голову, пробраться туда и спасти его, но на пути слишком много неизвестных. И в довершение всего появляется Судьба и говорит, что если я вмешаюсь в возвращение Райдера, мне придётся заплатить цену, но не может сказать какую именно, потому, что не знает. Я не могу оставить Райдера там. Это не вариант. Так что мне придётся жить с тем, что от меня потребуют. И если ты, Демон, можешь что-то из этого изменить, не стесняйся, предлагай варианты.

— Что ты подразумеваешь под ценой? — спросил он, прищурившись, и я поняла, что сказала лишнего. Его недавние поведение с Дану подсказывало, что он много знает о том, как работают боги.

— Честно говоря, без понятия, — ответила я, поворачиваясь к ведьме, внимательно наблюдавшей за нами.

— Мы вернем его, и сделаем Царство безопасным для всех, — задумчиво протянул он, и я не была уверена, убеждал ли он меня или себя.

— Знаю. Хотя и думала, что раз уж Гильдия нанесла первый удар, я, по крайней мере, могу дать сдачу, не заплатив за это. Я не напрашивалась, и не люблю играть в игры Гильдии. Я бы позволила им жить, верни они Райдера… Ну, большинству из них.

— Боги непостоянные ублюдки. В их поступках редко бывает смысл. Они вмешиваются и называют это судьбой или божественным вмешательством, но когда дело доходит до людей, всё становится щекотливым.

— С этим я спорить не буду. — Я судорожно выдохнула и размяла шею. — Ханна, пора поговорить. — Она посмотрела на меня с неприкрытым любопытством.

— Ты богиня. Но родилась ли такой или была сотворена? — спросила она с сильным акцентом, принадлежность которого я не смогла разобрать.

— Полагаю, сотворена… Это довольно сложно. — Я не знала, как объяснить.

— И ты пробудила меня, так как считаешь, что мои сёстры что-то у тебя забрали? Или что-то сделали с этим миром? — продолжила она с недоверчивым взглядом.

— Не что-то, а кого-то. Если уж быть точным, того, кого я очень люблю, но ты это уже знаешь. Я видела на твоих щеках румянец.

— Матильда и Беттина его забрали в Гильдию Сиэтла, и ты хочешь обменять меня на него.

— Таков план, — согласилась я. — Откуда ты это знаешь? Ты с ними общаешься?

— Нет. Да и в стазисе мы не спали. Ну, не совсем. Мы просто лежали, не в состоянии что-либо сделать. Просто слушали и ждали дня, когда вы вытащите нас. — Она с обвинением посмотрела на Каллагана.

— Что ещё ты слышала в Гильдии?

— Всё, что говорили. Ты много чего говорила за все эти годы, а я слушала всё, что происходило внутри. Каждое слово, каждый шёпот, каждую ложь, каждый момент любовных утех, проходивших за закрытыми дверями. И тебя. Ты была одним из моих любимых существ, живших там. Такой грустный ребёнок из-за пережитого, а потом ещё Гильдия добавила. Ещё до того, как ты ушла всё изменилось. За последние двадцать лет шептаться стали иначе. Уже не невинные интрижки влюблённых, не обучение Наёмников или болтовня детей на уроках. В тенях начали скользить коварные маги. Ты уверена, что мы не знаем, чему помогаем или в том, что мы используем магов для мести? Мы понимаем, что повинные в том, что мы оказались в стазисе уже давно умерли. Но их дети нет, а у большинства наших детей выбора не было. Их убивали самыми ужасными способами. Били будто животных.

— Каллаган говорил, что ты не похожа на своих сестёр. — Я махнула на молчаливого паладина, который чертыхался под нос, пока я думала, как справиться с Ханной.

— Я хорошая, — она улыбнулась, — и не желаю людям смерти. Хотя некоторые из них заслуживают чего-то ужаснее. Когда-то мы все были хорошие, но это не помогло ни нам, ни нашим детям.

— Жизнь ещё та стерва, — тихо проговорила я. — С ними не должно было случиться такого, но это древняя история. Ты и твои сёстры это понимаете. Но убивать людей, которые никак не связаны с действиями предков, бессмысленно. Люди несовершенны — никто не совершенен — но они учатся на своих ошибках. Мир изменился.

— Некоторые судьбы хуже смерти, — закончила она, смотря на меня. — Я бы предпочла умереть, а не превратиться в безжизненные существо, которое может видеть и слышать всё происходящее, но не может двигаться. Я чувствовала каждую жертву, смерть каждой девушки, благодаря которой оставалась обездвиженной. Каждую из них я узнала после смерти, и они заслуживали справедливости. Но этот мир даже не всплакнул об этих девушках. — Она вздохнула, покачала головой и её глаза затуманились слезами. — Признаю, что хотела уничтожить человеческую расу, но в отличие от моих сестёр, слушала. Я узнала, что мир живет без нас, что наши дети живут в Гильдиях. Мы перешагнули через это и начали жить дальше. Я понимаю, что убийство потомков людей ответственных за смерть наших детей, означало бы убийство наших потомков, поскольку в некоторых случаях потомки наших детей воспитывались с их. А их смерти я не могу допустить, — решительно сказала она.

— Значит, ты не хочешь убивать людей? — с надеждой спросила я.

— Я нет, — ответила Ханна. — Я всегда буду чувствовать необходимость отомстить тем, кто совершил преступление, но понимаю, что они не ответственный за поступки своих предков. Я никогда не убивала невинных, но большинство моих сестёр думает иначе. Я не святая и мне нравится грешить. Те, кто проводил испытания, издевались лишь, и я знала, что они не остановятся. Поэтому и присоединилась к сёстрам. Всё нужно было остановить. Для них мы и наши дети были чудовищами, но именно они совершали чудовищные поступки против наших сестёр, детей и потомков. Ты мать, и как никто другой поймёшь нас и будешь чувствовать то же самое к каждому ребёнку своей родословной. Ты бы смогла смотреть, как их убивают, словно животных?

— Мои дети бессмертны, как и ты, — заметила я.

— И ты считаешь, что они найдут себе бессмертные пары? Нет. Любовь слепа. Они не будут думать, когда влюбятся. Думаешь, в древности ведьмы выходили замуж за таких же, как они бессмертных? Самые первые ведьмы, как я, бессмертные, но выходили замуж и рожали детей от простых людей. Те дети становились слабее и слабее, пока не превратились в простых смертных. Тебе неизвестно, кого полюбят твои дети или дети твоих детей. Если на то пошло, в этом ты беспомощна, как и мы. А теперь представь, что твоих потомков убивают за то, что они унаследовали твои способности. Представь их крики, когда они проклинают тебя за это, пока их убивают. Ты жаждешь мести, словно воздух, которым дышишь. Мы немногих убили, лишь тех, кто лишил жизни наших детей и прочих потомков. Людей кто забивал их камнями, сжигал или топил, доказывая, что они бессмертны. А когда те умирали, никто не наказывал убийц. В истории написано, что ведьм не сжигали заживо, но до сих пор чувствую запах плоти правнучки, когда собирала её сожжённые останки, чтобы похоронить. Так поступали люди, а чудовищами называли нас. Уложили в стазис, потому что мы хотели отомстить тем, кто будет продолжать охотиться на нас и наших детей. Вот почему сёстры жаждут уничтожить людей. Да слишком поздно мстить людям, ответственным за смерть потомков. Но люди всегда будут рожать новых чудовищ, которые будут стремиться делать то же самое с детьми или с теми, кто может отличаться от них или иметь то, что они хотят. Алчность, ревность, фанатизм — это всё человеческие черты, которые привели к смерти наших детей.