К повороту стоять! (СИ) - Батыршин Борис - Страница 33

На этом письмо заканчивалось. Похоже, корреспонденция с «Крейсера» была сдана на нейтральное судно до того, как состоялось это отчаянное мероприятие. Сереже немедленно захотелось узнать, чем оно закончилось, но увы, просмотрев принесенные газеты, не нашел ни единого упоминания о каком-либо нападении русского флота на Сингапур или другой английский порт. Видимо, дерзкое предприятие еще не состоялось; впрочем, сведения о нем могли и не дойти до Европы. Сережа припомнил утренний визит в Морской штаб – там ни о чем подобно не слышали.

Просмотрев остальные письма (от матери, проживающей в крошечном имении близ Самары и от мелитопольского дядюшки, отставного драгунского ротмистра, искренне переживающего о карьере племянника), Сережа совсем было собрался уходить, как вдруг за одним из столиков кофейни мелькнула персиковая тальма. Молодой человек сразу узнал владелицу. Нина частенько носила ее в Гельсингфорсе; сколько раз Сережа сопровождал девушку, одетую в эту тальму во время прогулок по городской эспланаде, в походах по лавчонкам и магазинчикам, окружавшим Рыночную площадь! Сколько раз он, опережая, важного, как премьер-министр, швейцара, принимал ее у хозяйки во время визитов в театр, Морское собрание, или в памятную кофейню шведа-боцмана, где дородная официантка в крахмальном чепце подавала изумительно вкусные взбитые сливки с цукатами. Тогда во всех кофейнях, гостиных, театральных буфетах горячо обсуждали сражения с турками на Балканах, а о войне с Англией если и говорили, то как о чем-то невероятном. Сейчас кажется, что это было в другой жизни…

Сережа вскочил, неловко зацепив стул. И непременно опрокинул бы, после чего пришлось бы краснеть под насмешливыми взглядами посетителей. Лейтенант, командир боевого корабля – какой конфуз! И это вместо того, чтобы подойти к Нине, элегантно щелкнуть каблуками и…

От позора его спас кельнер, ловко подхвативший окаянный предмет меблировки. Сережа не глядя, сунул ему непомерно щедрые чаевые и направился к столику, возле которого мелькнула персиковая тальма.

- Значит, вы теперь командуете дядюшкиным «Стрельцом»?

Они шли в сторону управления порта. Торопиться было некуда: до назначенного времени оставалось больше часа, а приглашение зайти в гости молодой человек мужественно отверг, вспомнив об офицерах монитора которые, в отличие от него, даже на берег толком сойти не могут.

- Да, знаете ли, получил назначение. – Сережа замялся. - А как дела у Ивана Федоровича?

Ему было неловко, будто он виноват в том, что занял это место, воспользовавшись чужим несчастьем. Спутница, однако, ничего не заметила.

- Говорят, идет на поправку. Три осколка вынули еще, да они и были неопасные. Много спит, это все из-за контузии. К нему не пускают, Ирина Александровна с трудом упросила главного врача, чтобы ей позволили находиться при нем. Знаете, ее маменька до замужества, в Севастополе, во время осады была сестрой милосердия! Теперь Ирина Александровна говорит, что выходит дядюшку и поступит в добровольные сестры. Я, наверное, тоже пойду…

- Да, с кораблей и фортов много раненых передали в город. – солидно кивнул Сережа. – Только у нас двенадцать душ, кроме Ивана Федоровича, да еще спасенные с «Колдуна»!

- Послезавтра в Морском собрании благотворительный музыкальный вечер и бал в пользу госпиталей. – Нина кокетливо наклонила голову. – Устраивает супруга Великого князя. - Не составите мне общество?

Конечно, Сережа больше всего на свете хотел согласиться. Но вместо этого он забормотал что-то о парадном мундире, который надо заказывать заново, о крайней занятости в связи с необходимостью вступать в командование, заканчивать ремонт, принимать пополнение…

Нина недовольно надула губки.

- Не хотите – так и сказали бы, а то стоите столбом и оправдываетесь!

- Простите, Нина Георгиевна, - неожиданно для самого себя сухо официально ответил молодой человек, – флот в настоящее время находится в военной кампании, и я, как и прочие офицеры, не принадлежу себе. Если будет распоряжение начальства, можно сходить на берег по частной надобности. А пока такового нет, я могу бывать в городе исключительно по служебным делам.

К его удивлению, Нина не стала притвориться обиженной.

- Конечно, Сергей Ильич, я все понимаю. Дядюшка и в мирное время порой сутками дома не появлялся, ночевал на «Стрельце», так Ирина Александровна ему ни слова упрека…

Сережа ушам своим не верил. И дело было даже не в том, что в голосе Нины звучали нотки раскаяния, так не подходившие ее довольно-таки язвительной натуре. Она что, сравнивает их двоих с супружеской парой Повалишиных? Значит, допускает, что… Молодой человек почувствовал, как вспыхнули у него уши.

К счастью, они уже пришли. На площади перед зданием портоуправления творился бедлам – сновали туда-сюда вестовые, бегали чиновники с пухлыми папками и гроссбухами, важно следовали флотские офицеры. Обстановка менее всего располагала к объяснениям, и Сережа, поймав пролетку, помог спутнице устроиться на заднем сиденье, сунул извозчику полтинник и проводил коляску взглядом. В ушах его звенели ее прощальные слова: «А я все же буду ждать. Может, ваше начальство смилостивится?»

Увы, Нине пришлось прождать зря. Начальство не смилостивилось, и вечер благотворительного бала лейтенант Сергей Ильич Казанков провел хоть и на берегу, но не в Морском собрании, а в здании Морского штаба - новый начальник броненосных сил Балтики собрал командиров судов первого и второго рангов на совещание.

Предыдущие сутки прошли для команды «Стрельца» в грохоте клепальных молотков в искрах из переносных горнов, в крайнем напряжении сил, физических и душевных. Адмирал объезжал корабли и везде требовал, просил, умолял ввести их в строй не позже, чем через двое суток. «Мы отучили англичан переть в лоб на форты Кронштадта. - говорил Бутаков. – две попытки дорого им обошлись и, надеюсь, отбили охоту повторять этот опыт. Но война только началась, и нам еще предстоит померяться силами с Королевским Флотом – уже в другом месте.

И верно: в Северном проливе британцы после упорного боя отступили, волоча на буксире избитую «Горгону». В Южном же неприятель решился лишь на обстрел батареи у Толбухина маяка да на робкую попытку протралить минные банки на подходах к фортам «Константин» и «Милютин». Огонь с фортов пресек эти поползновения; ночная же атака оказалась для британцев сюрпризом, будто офицеры Ройял Нэви никогда не слышали об атаках русских минных катеров на турецкие броненосцы.

Трудно сказать, в чем тут дело – то ли британцы слишком презирали азиатов, посмевших противостоять сильнейшему в мире флоту; то ли, и правда, плохо знакомы с новейшими приемами войны на море. Но, так или иначе, набег катеров с шестовыми и буксируемыми минами они попросту проспали. Итог – подорваны пять броненосцев; один затонул, остальные получили повреждения разной степени тяжести.

Вылазка обошлась недешево. Огнем противоминной артиллерии и явившихся к шапочному разбору британских канонерок и авизо были потоплены и перекалечены до трети минных катеров, и если бы не мониторы, выдвинувшиеся за линию фортов, ни один из храбрецов назад бы не вернулся. В ночном бою погиб монитор «Вещун» - в борт ему всадила две мины Уайтхеда британская торпедная лодка «Везувий». Еще два, «Ураган» и «Броненосец», избиты снарядами так, что и думать нечего ввести их в строй раньше августа.

Англичанам, впрочем, тоже досталось – разбиты и затонули две канонерки еще одна, брошенная командой, застряла на свайном заграждении. Она и сейчас там, стоит под прицелом башенных орудий форта «Милютин», и флотские уже строят планы, как бы сдернуть неожиданный трофей и утащить в Кронштадт, не словив при этом многопудовые гостинцы с маячащих вдалеке броненосцев.