Потеха Его Величества (СИ) - "tapatunya" - Страница 24

- Да что они, заговоренные что ли, - с ненавистью проговорил Татарас.

Идиотка, какая же она идиотка! Тили зажмурилась, продолжая яростно костерить себя, и происходящее предстало перед ее внутренним взором совсем иначе. Посредине этого отряда, прячась за плотно сомкнутыми телами дикарей, ехал немолодой и несильный шаман, он оберегал своих с силой, которой у него не было. Тили всмотрелась в это морщинистое лицо, с точно так же, как у нее, закрытыми глазами. Старик как старик, да только... только питала его совсем иная магия.

Что там говорил капитан Натан Кант? Божество у дикарей завелось? Что же, надо признать, что кем бы оно не было, оно обладало мощным даром и злобным нравом. Шаман вдруг распахнул глаза, словно глядя прямо в лицо Тили. Ветер сорвал капюшон, низко накинутый на его голову. На лысом гладко выбритом черепе сверкала татуировка стервятника с переломанными крыльями.

Мир поплыл перед Тили, и она даже покачнулась, но Клом подхватил ее за талию. От шока и свалившегося внезапно озарения, Тили шарахнула по шаману в лобовую, выпустив на свободу всю магию, что у нее была. Она отскочила от старика, как мячик от стены, и растворилась в воздухе. А Тили осталась совершенно беззащитная перед усмешкой тирана Грегара, внезапно проступившей на чужом морщинистом лице.

Меж тем варвары уже подобрались к самой стене, и подчиняясь шамановской воле, ворота вместе с куском стены рухнули под копыта нападавших, подняв грохот и пыль. Отчаянно закричали защитники, бросаясь наперерез дикарям, но те уже рассыпались по улочкам, торопясь уничтожить то, до чего успеют дотянуться. Монита где-то раздобыла все же лук и теперь стояла, твердо опираясь обеими ногами в землю, и без устали стреляла по варварам. Но ее стрелы, как и других лучников, летели мимо. Силач Клом уже был в самом эпицентре схватки у ворот, но и его удары не отличались эффективностью. Гимнаст Татарас кидал камни на головы дикарям. Пусть упорно, но напрасно. Все это бесполезно, пока шаман поддерживает связь со своим божеством. Божеством, что явилось дикарям в образе стервятника с переломанными крыльями.

Отчаяние охватывало защитников. Они боролись и умирали, но все было напрасно. И тогда, когда надежды почти не осталось, тогда вдруг запела сказочница Тапатунька. Она не умела стрелять из лука, драться врукопашную или кидать камни. Ее единственным орудием был голос. И ясная громкая песня необъяснимым образом придавала защитникам сил.

От грозы черно-синие,

Злыми ливнями полные,

Над утихшими травами

Поднялись облака.

Кровеносными жилами

Набухают в них молнии,

Но гроза не придвинулась

К нам вплотную пока. *

И падающие вставали на колени, а потом и в полный рост, и те, кто почти выпустил от безнадеги рукояти, снова цепко за них хватался. И лишь Тили оставалась неподвижной, охваченная бессильным отчаянием, как черная бездна поглотившим ее. И странным диссонансом внутри нее ликовала радость короля.

Дали дымом завешены -

Их багровый пожар настиг,

Но раскаты и выстрелы

Здесь еще не слышны.

До грозы, до нашествия,

До атаки, до ярости

Нам дорогой оставлено

Пять минут тишины.

Морщинистый шаман поднял голову и снова нашел цепкими глазами Тили. Он смотрел на нее, и она понимала, что он не оставит ее в живых. Но потраченная так нелепо магия восстанавливаться будет долго. А значит тот, кто убил ее мать, доберется сегодня и до нее. Чужими руками, что особенно обидно. И тут Тили стало страшно. Так безумно, панически страшно, как не было никогда. От этого несвойственного ей чувства она растерялась, а потом поняла, кто ощутил ее беспомощность и кто так сильно за нее боится. «Пожалуйста, - взмолилась она. - Не смей бояться! Не сейчас...»

До атаки, до ярости,

До пронзительной ясности

И, быть может, до выстрела,

До удара в висок -

Пять минут на прощание,

Пять минут на отчаянье,

Пять минут на решение,

Пять минут на бросок...

Вокруг кипела битва, яростная и бессмысленная. Глаза шамана становились все уже и уже, превращаясь в щелки. Вот сейчас, поняла Тили, сейчас он ударит по ней. И страх вдруг прошел. Чертов ублюдок, занимавший трон, справился с собой. Чертов ублюдок, занимавший трон, далеко-далеко отсюда сделал одну единственную вещь, которая нужна были Тили в эти секунды, и магия хлынула в нее бурлящим горным потоком, наполняя драгоценной влагой иссушенные русла.

Шаман не успел какую-то долю секунды. На этот раз Тили не стала идти напролом. Она просто нащупала ту нить, что соединяла старика с его источником, и одним стремительным движением перерезала эту нить. И тогда ход битвы разительно изменился.

Раскатилось и грохнуло

Над лесами горящими,

Только это, товарищи,

Не стрельба и не гром -

Над высокими травами

Встали в рост барабанщики.

Это значит - не все еще,

Это значит - пройдем.

...Она сидела, привалившись спиной к стене и смотрела на воздух. Воздух перед ее глазами сгущался, и Тили решила, что дошла до видений. Но факт оставался фактом: из ниоткуда появлялась обычная серая дверь, висящая в нескольких сантиметрах от земли.

Несуществующая дверь отворилась, и из нее вышел человек. На этот раз он выглядел даже симпатично: высокий, широкий в плечах, довольно молодой.

- Безумный черный маг Ошо, - слипшимися губами выплюнула Тили. - И почему я не удивлена?

- Еле нашел тебя, - возмутился он. - Ты три года не колдовала. Я уж думал все! Каюк! А тут пару дней назад ловлю след моей девочки. Ну, а сегодня ты оторвалась на полную катушку. Твой донор, кстати, тоже. Как это он, вот так? На таких расстояниях?

- Что тебе надо?

- Все то же самое. Я раскладывал будущее и так и так, но всяко получается, что Филу ты найдешь первая. Все же у нас с тобой очень созвучная магия, очень.

- Найду - сообщу. А теперь отстань от меня.

- Что ему нужно от тебя, Тили? - Монита уже спешила к ней, закидывая ставший ненужным лук за спину.

- Фила? - глядя на хозяйку труппы, выдохнул Ошо.

* Владислав Крапивин. Колыбельная для брата.

Глава двадцать девятая. Тили и не сброшенные хвосты

...И его руки скользят по ее спине, опускаясь ниже. И шершавые губы припадают к линии позвоночника, обжигают бедра, задерживаются у впадины за коленом. И волосы щекочут ей кожу. И Тили переворачивается на спину, тянет за волосы, привлекая любовника подняться выше, заставляя его навалиться на нее своей горячей тяжестью, и покорно раздвигает ноги, и уже от самого этого движения становится холодно внутри живота.