Несомненно ты (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 37

— У Лотнера с понедельника началась аспирантура. У него впереди три тяжелых года учёбы.

— А ты?

Я встречаюсь с ним глазами, улыбаюсь и пожимаю плечами, смирившись с данным фактом.

— А я собираюсь заниматься хаусситтингом ещё год, а потом хочу пойти в магистратуру и, наконец, достичь тех целей, которые я себе наметила.

— Без любых отвлечений?

— Без любых отвлечений.

Я отдаю ему обратно пустую бутылку и снова надеваю ошейник на Сворли.

— Спасибо за воду и опять-таки спасибо за билеты. Я знаю, что ты очень хотел пригласить меня на ту игру.

Он кивает.

— Да, но всё вышло даже лучше.

— Пока, Дэйн.

— Увидимся, Сидни.

Сворли уминает свой завтрак, когда приезжает Эйвери.

— Доброе утро, — обнимаю я её.

— Да, такое и есть, — она не договаривает что-то. Это видно по её лицу.

— Давай, выкладывай, — качаю я головой и кладу себе овсянку.

— Он хочет снова со мной увидеться, — улыбается она, и её веки мечтательно трепещут.

— Были ещё признания в любви? — бормочу я с набитым ртом.

— Нет... но он собирается приехать в Лос-Анджелес в субботу и провести выходные со мной.

— Ну, это хорошо. Ты же знаешь, что он был...

— Да, обручён. Я же не прошу его делать мне предложение. Он просто первый парень, рядом с которым мне не хочется думать о других.

Я ахаю и хватаюсь за сердце.

— Эйвери и моногамные отношения. Быстрее, хватай мою куртку, а то Ад скоро замёрзнет.

— Ой, ну хватит! — она пихает меня в плечо. — Он мне действительно очень нравится.

У нас обеих улыбка сходит с лица, и на несколько минут в комнате повисает тишина. Я люблю свою сестру и больше, чем что-либо на свете хочу, чтобы она была счастлива. Но я также защищаю её, и в последнее время её худшим врагом была она сама. Кейден изменил всё. Впервые за несколько лет Эйвери ведёт себя, как ранимая беззащитная девушка. Я пытаюсь порадоваться за неё, но мать, сидящая внутри меня и доминирующая во мне с тех пор, как умерла наша мама, боится за неё.

Мы встаём и обнимаемся.

— Езжай аккуратно, Эйв. Люблю тебя.

— Тоже тебя люблю. Если не решишь остаться здесь по истечению двух недель, то тебе лучше позвонить мне прежде, чем укатишь из страны.

— Хорошо.

Она вешает сумки через плечо.

— Попрощайся с Лотнером за меня.

Я киваю ей и улыбаюсь.

Когда дверь закрывается, я позволяю слезам покатиться по щекам. Не знаю, что происходит, но с каждым днём я чувствую себя всё более одиноко.

Я со своим новым лучшим другом — Сворли — весь оставшийся день зависаю у бассейна. От Лотнера ничего слышно уже целые сутки. Я понятия не имею, чем он там занимается или какой у него график, поэтому сдерживаю себя, чтобы не позвонить или не написать ему. Вместо этого я пялюсь в свой телефон не один час, словно жалкая приставучая девушка, ожидающая его звонка.

Я прослушиваю каждую долбаную версию песни «In Your Eyes», которая вообще когда-либо существовала, и ставлю её на звонок Лотнера. У меня серьёзный сдвиг на голубых ирисах. Я даже не могу себе представить, как это будет, когда нас будет разделять целый океан. Я должна убедить себя. Должна погрузить себя в мысли о том, что всё великолепие Парижа затмит неизбежно разбитое сердце, с которым я уеду отсюда.

В десять вечера я решаю оттащить свою задницу наверх и завалиться в море одеял, которые пахнут Лотнером. Мне действительно нужно постирать постель. Мы оба неплохо попотели на ней, но я никак не могу расстаться с мускусным запахом мыла, который ассоциируется у меня с самым сексуальным парнем, которого я когда-либо встречала.

На моем телефоне играет песня «In Your Eyes», я выплёвываю пасту изо рта и бегу к кровати. Сердце едва не выпрыгивает из груди и мне приходится сделать глубокий вдох прежде, чем ответить.

— Привет!

Ответом мне служит тишина.

— Алло? — говорю я медленнее.

— Боже, твой голос, словно солнце, взошедшее после дней темноты. Я так чертовски скучаю по тебе.

Сердце... начинает разламываться на куски... официально.

— Ммм, — я проглатываю комок, который застрял у меня в горле и не даёт пройти воздуху.

— Сид?

— Ммм?

— Всё в порядке?

Я киваю и часто моргаю, будто он может увидеть потоп, грозящий выйти наружу. Это всё слишком. Я не могу говорить и при этом сдерживать слёзы, поэтому позволяю им в итоге скатиться по щекам, когда, наконец, решаюсь ответить.

— В порядке. Всё в порядке, — отвечаю я и нервно смеюсь, стирая с лица слёзы.

Это смешно. Что со мной такое?

— Как там аспирантская жизнь?

Он вздыхает.

— Сумасшедший дом. Я продолжаю повторять себе, что мой загруженный график поможет держаться подальше от мыслей о сексуальной богине, которая поглотила все мои мысли.

— Ну, значит, это хорошо, что я скоро уезжаю. Ты сможешь забыть обо мне и сконцентрироваться на том, чтобы стать великолепным врачом, которым, я знаю, ты и так являешься.

— Сидни... — он шепчет моё имя, словно молитву.

«Пожалуйста, пожалуйста, не надо!» — кричат мои мысли, в то время как жуткая тишина повисает между нами.

Я прочищаю горло.

— Так, думаешь, ты сможешь впихнуть меня в свой график и сводить на чашечку кофе или ещё чего-нибудь за эти две недели?

— Я свободен в воскресенье. Мне нужно сделать некоторые обследования, но я бы ни за что не упустил возможности встретиться с тобой.

— Хорошо, — хлюпаю я носом и закусываю верхнюю губу, пробуя свои солёные слёзы.

— Сидни, ты уверена, что всё в порядке?

— Да. Почему ты продолжаешь это спрашивать у меня?

Я поворачиваюсь, чтобы взять платок с ночного столика и вот он... голубые ирисы и мегаваттная улыбка, находятся по ту сторону окна. Я качаю головой и тру глаза.

— Ненавижу тебя, — шепчу я в телефон, нажимаю на завершение звонка и иду открывать ему окно.

Я убираю телефон от его уха и отбрасываю на пол.

— Чёрт возьми! — усмехаюсь я.

Он забирается в комнату и закрывает окно. Его «я тебя подловил» ухмылка должна быть стёрта с лица. Сейчас же.

— Ты не ненавидишь меня.

— Ненавижу... так сильно, — я забрасываю руки ему за шею, и наши губы сталкиваются. Он обнимает меня и отрывает от пола. Моя старая футболка задирается, обнажая ягодицы, когда я болтаю ногами в воздухе. Он сжимает мою задницу, и я стону ему в рот. У него чудесный вкус и мой жадный язык, не переставая, изучает каждый сантиметр его рта. Я едва улавливаю, что Лотнер ставит меня обратно на пол. Он заставляет меня парить так высоко, что я определённо никогда больше не смогу опуститься с небес на землю.

Он делает шаг назад и снимает с себя рубашку. Мои руки машинально гладят его голую грудь. Я чувствую, как его палец касается моего подбородка, вынуждая меня поднять глаза и встретиться с его гипнотическим взглядом. Он проходится пальцами по моим щекам.

— Эти слёзы были не из-за меня, я надеюсь?

Я хватаюсь за его руки, которые держат моё лицо и шепчу:

— Никогда.

Я хочу отвести взгляд, но не могу. Не говоря ни слова, он затягивает меня в такое место, в котором я никогда раньше не была. Я хватаюсь за края своей футболки, снимаю её через голову и теперь стою перед ним только в кружевных трусиках. Он продолжает на меня смотреть, а я жду. Я знаю, что он будет рассматривать меня... всю меня. И он так и поступает, а я медленно закипаю под его взглядом. Мне нравится то, как он смотрит на меня. Это словно афродизиак. Я молюсь о том, чтобы время помогло мне стереть из памяти картины с участием этого человека, но я бы никогда не хотела забыть то, как эти голубые ирисы заставляют меня чувствовать, будто я создана лишь для этих глаз.

Словно в замедленной съёмке я расстегиваю его штаны, и его взгляд перемещается на мои руки. Губы раскрыты, грудь вздымается от тяжелого дыхания. Он стоит и ждёт с нескончаемым терпением. Я присаживаюсь на корточки и опускаю его штаны вместе с боксерами. Он выступает из них, и я прохожусь рукой по его крепким ногам. Оставляю поцелуи на его голенях и коленях, задержавшись на его шраме, и чувствую, как сокращаются мышцы под моими губами. Руками я плавно скольжу к его бёдрам, пока губы оставляют влажную цепочку поцелуев, следуя за ними. Я поднимаю взгляд к голубым ирисам, пока подушечками пальцев скольжу по кубикам пресса, напоминающим стиральную доску. Нежно мои губы касаются гладкой длины этой мощной эрекции. Его нежные руки сжимаются по бокам в кулаки, а мышцы на животе напрягаются от моих прикосновений. Веки тяжелеют и вскоре под ними скрываются мои голубые ирисы. Я подразниваю его головку кончиком языка и он, зашипев, резко раскрывает глаза. Я самодовольно ухмыляюсь, а он качает головой. Большие сильные руки запутываются в моих длинных тёмных локонах. Я продолжаю своё путешествие руками и языком, проходясь по мышцам живота, груди, по рукам, по шее. Оканчиваю я свой путь на этих идеальных... сексуальных... губах. Всё ещё ухмыляясь, я провожу языком по его нижней губе.