Работа над ошибками (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 28

«Жучок» на стене у входа отреагировал на шум еще до того как флайер появился словно из ниоткуда — запись включилась раньше.

Из флайера вышел высокий человек в шинели с белыми, как снег волосами. Спутать его с кем-то другим было невозможно. Это был архипатрит Агримабар.

Агримабар прошел мимо камеры и исчез в проходе в стене. Через несколько секунд внутри логова включилась вторая.

(После флайера-невидимки, то, что записала вторая камера, уже не выглядело столь же впечатляюще, но это только при первом просмотре. В дальнейшем, пересматривая эти записи, Керуб с каждым разом все больше изумлялся тому, насколько далеко вперед ушли технологии Серых.)

Агримабар появился на записи второй камеры, и Керуб увидел на выставленной вперед руке священника нечто похожее на щит из прозрачного пластика, наподобие тех, что использует полиция во время усмирения беспорядков. На записи с первой камеры никакого щита у него не было. Судя по тому, как Агримабар использовал предмет, то был действительно щит, но, при внимательном рассмотрении становилось заметно, что щит слегка подрагивал, как будто был соткан из уплотнившегося тумана. Прикрываясь этим дрожащим щитом и держа наготове лазерный пистолет, Агримабар обошел логово. Потом щит исчез, как будто его и не было. Опустив пистолет, он вышел и вскоре снова появился в поле зрения первой камеры. Вернувшись к флайеру, сел на место рядом с пилотом. (Был ли в машине кто-то еще, кроме пилота, Керуб определить не мог.)

Через несколько минут к «Жнецу» подошли трое и Агримабар вышел к ним навстречу.

— Бога нет, братья! — громко приветствовал он подошедших.

— Бога нет, Первый! — ответил ему один из них, и все трое по очереди обнялись с архипатритом как с равным.

— Ветер, дружище! — похлопал Агримабар по спине назвавшего его «Первым». — Шахтер, брат! — заключил в объятия другого. — Святой Отец! Рад тебя видеть! — сказал третьему, после чего махнул рукой пилоту флайера.

В задней части машины открылся люк багажного отсека. Агримабар и его друзья проклятые (а то были, несомненно, они — о чем ясно свидетельствовало их богохульное приветствие!) вытащили из отсека каждый по явно увесистой сумке и вчетвером направились внутрь логова.

Внутри Агримабар достал из сумки настольный фонарь и поставил на небольшую самодельную полку на колонне у стола. Стало светло.

— Новые образцы, — объявил он, когда все расселись на пластиковых стульях в пятачке яркого света и принялись разглядывать содержимое сумок, в которых оказалось оружие. — Светить их пока, без крайней необходимости, не надо.

— Серьезная штука… — тот, кого Агримабар назвал «Шахтером», покрутил в руке лазерный пистолет. На космодроме такими были вооружены лишь офицеры ВСБ. Шахтер достал из сумки батарею, вставил со щелчком в рукоять пистолета и довольно оскалился мигнувшему ему зеленым индикатору.

— Там по пять батарей на каждый, — Агримабар, сидевший аккурат под камерой наклонился над своей сумкой.

— Ну, Первый! Святая твоя залупа! — воскликнул Шахтер одобрительно.

— Это только первая партия, — улыбнулся священник. — Здесь немного. Больше все равно далеко не унесете.

— За это не переживай, Первый, — ответил ему Ветер — широкоплечий мужчина с ярко красным ежиком коротких волос, — мы же не одни сюда пришли…

— Смотри сам, Ветер… по двадцать стволов на брата, плюс сотня батарей… — скептически произнес архипатрит. — Святому нашему Отцу вон, до Шагаргобора путь неблизкий… Сколько с тобой братьев, Святой Отец?

— Пятеро, — ответил тот, кого все называли «Святым Отцом» — моложавый, высокий мужчина в скатанной на бритом черепе черной, как и он сам, шапочке. («Неужели, правда, священник!» — мысленно воскликнул Керуб.)

Из-за узких плеч Святого Отца виднелась легкая лазерная винтовка, какие были на вооружении у «Святых Псов», а в поясной кобуре красовался старинный пулевой пистолет.

— …причем один из них Бизон, — добавил Святой Отец.

— Значит, донесете, — оскалился Агримабар и принялся доставать из сумки и выставлять на стол термоконтейнеры. — Давайте-ка, подвигайтесь ближе… Я тут насчет ужина распорядился перед вылетом…

За контейнерами он извлек бутылку вина («Фхарабского» — безумно дорогого!), чем вызвал всеобщее одобрение проклятых.

Встреча длилась немногим более часа. Собравшиеся в логове черные командиры и архипатрит-предатель ели, пили и обсуждали внутренние дела космодрома, запланированные пуски, расписание поездов и графики патрулей, а также обеспечение оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами отрядов проклятых и последние события в мире. Разговор зашел о комплексе Мертвой горы, и Керуб обратил внимание на упоминание неких «новейших образцов», которые «уже скоро поступят в отряды». Из сказанного было понятно, что экспериментальные заводы Мертвой горы уже давно работали на проклятых, обеспечивая тех оружием и средствами связи (в том числе и спутниковой).

У Керуба перехватило дыхание. Он почувствовал как волосы на его голове и шее встали дыбом, а меж лопаток прокатились холодные капли. Ему стало ясно, что перед ним не просто предательство, а настоящий заговор, в который были втянуты высшие лица Серого Братства. Но это было еще не все!

Последним, что, несмотря на воспитанную в спецсеминарии ССКБ выдержку и устойчивость к потрясениям, окончательно повергло Керуба в ужас, стали детали готовящегося заговорщиками чудовищного плана. «Проект КДВ», так назвал его архипатрит-предатель и отступник. Назывались и имена некоторых причастных к «проекту» высших иерархов Церкви. И главным из них был Шедареган — первоархипатрит Серого Братства.

Иеремия — высокий брюнет с прямыми тонкими усиками на тщательно выбритом лице, в белом двубортном костюме и туфлях из змеиной кожи, сидел в вычурном кресле на особой трибуне стадиона. Справа и слева от Иеремии сидели его жены — родные сестры Лика и Елена, с интересом наблюдавшие за тем, как внизу, на арене, двое крепких мужчин, затянутых в доспехи, норовили сбросить друг друга с железных коней в разъезженную колесами грязь. Внизу шел бой.

Шел финал большого турнира, в ходе которого уже несколько человек получили серьезные увечья.

Над стадионом не смолкал многоголосый шум. Гладиаторы, верхом на ревущих мотоциклах, кружили по полю, обмениваясь ударами плетей. Каждый взмах плети с нанизанными на конце железными гайками вызывал взрывы криков и свист с расположенных вокруг арены трибун. Толпа реагировала на каждое действие гладиаторов.

Шел 69-ый год Нового времени и 34-ый — правления Иеремии. Многое изменилось за это время. До него городом правили: сначала дед, бывший еще в довоенное время законным мэром, а после смерти деда — отец, в прошлом крупный промышленник, ставший первым Королем города-государства, который и назвал «Полисом».

Отец был человеком жестким, и даже жестоким. Он переписал составленные дедом-губернатором законы, установил сословность и крепостничество (и отчасти даже рабство).

До войны отец Иеремии получил образование в английском университете и хорошо знал историю и экономику. Образованию сына он уделял особое внимание, привлекая к этому людей компетентных, которых иной раз лично отыскивал в пустошах и в разрушенных городах. Так в Полисе появлялись ученые, врачи, технологи, разные специалисты, что в дальнейшем положительно сказалось на жизни города-государства и подконтрольных ему территорий. Старания отца не были напрасны, — Иеремия оказался способным учеником, и к моменту принятия власти из одряхлевших отцовских рук был прилично образован.

Трибуна слева взорвалась воплями и свистом: один из гладиаторов, чья плеть зацепилась за мотоцикл противника, не удержался в седле, когда тот резко увеличил скорость, и вылетел через руль, чуть было не угодив под переднее колесо своего мотоцикла. Гладиатор быстро вскочил на ноги и достал из заплечных ножен короткий обоюдоострый меч. Его мотоцикл в это время успел врезаться в ограждения и, завалившись набок, заглохнуть. Слегка прихрамывая, гладиатор стал отступать в сторону горки из покрышек в центре поля. В это время его соперник уже развернулся на дальнем конце поля и стал разгонять мотоцикл, двигаясь ему наперерез.