Эннера (СИ) - "Merely Melpomene" - Страница 95

— Вечно не понадобится, — покачала головой Таль. — Тем, кто выберут остаться на Эннере и стать обратно доа, Гончие не опасны. Энергия доани исчезнет в процессе преобразования. А те, кто не захочет… их проблемы, — она пожала плечами, развернулась к Роми. Через миг уже стояла рядом, протягивая руку. — Ну, так как? Сможем довериться друг другу?

Роми медленно встала, улыбнулась, чуть склонив голову на бок. Потом молча пожала её ладонь.

— Давай попытаемся.

Самым страшным оказалось дожидаться ответа Алэя. Не сложным, а именно — страшным.

Он тянул, а Роми не осмеливалась спросить — почему. Вообще заговорить об этом. Боялась услышать не те слова, что хотела бы. Несмотря на то, как и что он говорил ей совсем недавно на пляже, на последние месяцы, когда он снова стал самим собой, обрёл силу и уверенность. Несмотря на то, что Роми знала — доа живут лет сто пятьдесят, не больше, а с учетом всего, через что они уже прошли и что ещё предстоит преодолеть, рассчитывать на дополнительную сотню к имеющимся биологическим тридцати не приходится. Несмотря на то, что Таль не давала гарантии даже на ещё пятьдесят. Алэй всё равно способен отказаться, и Роми не смогла бы тогда обвинить его в эгоизме или слабости. Никогда.

Она просто ждала. Столько, сколько понадобится. И старалась не думать.

Мира ушла почти сразу, словно не только торопилась помочь, но и боялась, что Ллэр передумает и остановит. Едва Роми и Таль пожали руки, как Ллэр оттащил её в сторону, что-то долго втолковывал, не то чтобы спорил, но доказывал. Роми наблюдала за ними издалека, удивлялась. Похоже, он был неравнодушен к этой девочке даже больше, чем сам готов признать и чем могло показаться со стороны. Но Роми знала, на что смотреть. Знала, как он ведёт себя, когда ему кто-то дорог. Как говорит и смотрит. И как может слететь с катушек, если с Мирой что-то случится. Едва уловимых перемен, знаков было достаточно.

Она пробормотала тогда, обращаясь только к Алэю:

— Ты же знаешь, что будет, если она не справится?

Алэй встретился с ней взглядом, но не успел ничего ответить: Ллэр уже возвращался, а Миры и след простыл.

— С меня взяли слово, что я как можно быстрее наемся твоего лекарства, — сообщил он Таль. — Но я так понимаю, что тогда выйду из игры надолго, буду прохлаждаться в прострации и ловить глюки…

Он понимал правильно, поэтому с сывороткой предстояло немного обождать.

Некоторое время они ещё обсуждали детали того, что предстоит сделать, вырабатывая стратегию, потом — перебрались на пляж.

Сомневаться в словах Таль Роми перестала. Не важно, что ей двигало, какие цели она преследовала. Не важно, что ещё утаила, чем не сочла нужным поделиться. Роми поверила, потому что всё складывалось в единую, идеальную картинку, потому что только в правде не бывает изъянов. Это не означало, что она теперь ей безгранично доверяла или стала относиться с теплом и пониманием, нет. Но в том, что Мира — её дочь, и история, рассказанная Таль, истинна, не сомневалась. Роми прекрасно знала, на что способны люди, если речь идёт об их детях, даже если с этими детьми у них складываются не самые лучшие отношения. Даже если потом эти отношения расстроятся вовсе.

Весь остаток ночи они провели, блуждая в памяти в поисках тех, кто в момент катастрофы находился вне Тмиора. Вроде бы — сколько времени требуется, чтобы вспомнить? Оказалось, много! Не так уж просто представить их достаточно чётко, чтобы передать образ Таль и чтобы та смогла выдернуть их. Чтобы быстро и внятно ввести в курс дела, пока Адан удерживает Гончих, если те появятся.

Твари тлай, видимо, сжалились над ними. Или же механизм, всё-таки не такой идеальный, как восхищался им Ллэр, дал сбой. А может, у Замка, отгроханного Самаром, была некая защита, что покрывала весь остров, на котором он стоял. В любом случае — Тени не появились. И Роми совершенно не интересовало, почему.

Как оказалось, самое сложное — убедить. Заставить поверить.

Конечно, рассказывать всю правду никто не собирался, ограничились краткой версией, которая сводилась главным образом к следующему: Тмиора больше нет, как это получилось — неизвестно. Что-то заклинило, вы же помните, что происходило последние дни и недели… Если сомневаетесь, легко проверить — доступа туда нет. А значит, нет доступа к нашему Солнцу. И вы все знаете, чем это грозит. Но нам повезло…

Посвящать в то, откуда они знакомы с Таль, тоже не планировали. Знакомы. Она может помочь. Точка.

Выбора у них почти не было. Превращение обратно в доани лишит всех способностей, кроме абсолютной неуязвимости и вечной жизни, и тогда они без посторонней помощи или технических приспособлений не смогут даже покинуть Эннеру. Превращение в доа — болезненное и тяжёлое, возврат к истокам — сделает их смертными.

Для Роми вопрос выбора не стоял, но она мысленно приготовилась к тому, что многие им поначалу вовсе не поверят, особенно из тех, кто редко бывал дома. Кому зачастившие дожди и бушующее море казалось чем-то вполне обычным, случайным и несущественным. Впрочем, тогда будет плевать. Заставлять не станут.

Роми чувствовала себя слишком уставшей, чтобы переживать по этому поводу. Она сделала и продолжала делать всё, что могла. Но на чувства и эмоции не оставалось сил.

Ллэр предложил первым раскрыть свою память Таль, потому что стоило начать с тех, кого хорошо знал он, кого ему доводилось втягивать в свои затеи. Кто поверит или как минимум станет с ними говорить, а не отправится сразу обратно, откуда их вырвали. Таких было не много, но все они, как ни странно, находились здесь, по эту сторону Тмиора. Впрочем, ничего странного. Чтобы связаться с Ллэром надо, по крайней мере, обладать схожим характером и неусидчивостью и уж никак не равнодушием Надстарших. Среди первых оказался и Оэн. Увидев его, Роми вдруг испытала такое облегчение, будто это знак — у них всё получится. Пусть всему приходит конец, он же — новое начало.

Позже дело пошло быстрее.

Надстаршим незачем было торчать здесь, если они нуждались во времени, чтобы поверить и решить, как поступать — они могли это сделать и в другом месте. Теперь любой из них знал, куда возвращаться. В любом случае стать доа они смогут только после того, как пройдет первая стадия: из организма полностью выйдет энергия солнца Тмиора и её заменит энергия Эннеры.

Тем, кто как Ллэр и Алэй когда-то были людьми, тянуть не стоило, вероятность успеха лекарства Таль зависела от количества энергии в теле. Чем раньше начать, тем больше сил будет у организма справиться.

Но торопить никто не собирался. Спорить — тоже. Вопросы копились, устраивать семинар по сложившейся ситуации каждому в отдельности сил не было. Ллэр в какой-то момент заявил, что стоило сделать и распечатать брошюры для всех, памятки «Как вести себя в случае конца света», раздать, а беседы вести после того, как участники войдут в курс основного положения вещей. Шутки шутками, но довольно скоро Роми поняла, что в этой идее есть рациональное зерно.

Ход на Тмиор оставался всё так же закрыт. Они надеялись, даже рассчитывали, что если не тут же, то хотя бы через несколько часов уже появятся первые атради или же вести от Миры, но время шло, а ничего не менялось.

К утру, несмотря на то, что ей помогали и другие, Роми падала с ног от усталости, а мозг готов был взорваться. К тому моменту она уже сбилась с точного счёта и едва не грохнулась в обморок, заблудившись в собственной памяти, но, казалось, вытащили они не меньше трехсот человек. Тогда Алэй потребовал, чтобы она отправлялась спать, в конце концов теперь имелось, кому её сменить.

Возражения он не принял, уводить её пришлось силой.

Роми проспала часов десять, как убитая, без сновидений и не шевелясь, но проснулась такой же уставшей, с головной болью и ломотой во всём теле. Таль сказала, это истощение, голод. Роми и сама знала. Энергия уходила из неё быстрее, чем из остальных, хотя бы потому, что до этого её почти всю выкачали Тени, и Роми жила на том, чем поделилась с ней Мира. Но помочь ей сейчас ни чем не могли. Сначала будет хуже, но потом станет легче, оптимистично подбодрила Таль. Роми только хмыкнула. Ей и раньше доводилось подолгу не получать доступ к жизненно необходимому солнцу, но теперешнее состояние не имело ничего общего с тем голодом, к которому она привыкла. Энергия не просто уходила, а замещалась другой. И организм боролся с ней, как с вирусом. Организм нехотя сдавал позиции, менялся.