Коронный разряд - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 11

Я промолчал, давая ему досказать свою мысль.

— Выбирай свой путь сам, — поднял он примирительно руку. — Но выбирая пару, наше одобрение ты получить обязан. — Жестко завершил он. — Наш род — река, и нечего пачкать ее воды…

— Амир, — сухо прервал я его, уловив недобрый намек.

Одновременно, гроза над аэропортом произнесла его имя двумя раскатами грома.

— Елена Белевская тебе не подходит, — продолжил он тем же тоном. — Прими это и постарайся больше не ошибаться.

— Вы посмели?! — Потонули гневные слова в грохоте расшалившейся стихии, припомнив слова сестры и сопоставив.

— Это был ее выбор, — посмотрел он на меня равнодушно и переложил серую папку с места слева от себя мне на колени. — Читай, пока есть время.

Привстал он с места и посмотрел вперед, на шоссе, где показались пока еле видимые точки машин.

Я меланхолично полистал бумаги досье со знакомой фотографией на первой странице в углу, ловя текст целиком, не вчитываясь, но выделяя самое главное. Всего шесть листов крупным шрифтом. Немного, познавательно.

— Не надо считать сокровищем мира то, что можно купить. — Болезненно донеслось до сознания, а затем холодный тон сменился состраданием. — Больно?

— Нет, — ощутил я внутри себя холод и сотни образов и картин общей с ней памяти, выцветающие пустотой.

— Это хорошо, — одобрил он. — Может, выйдет из тебя толк. Было бы неплохо. А то смотри, на чем ездишь, — презрительно хмыкнул он. — Даже дверь не открывается. Водителя нет, свиты нет, все деньги призовые потерял, как воду в песок пролил. Твоя сестра — изумруд, сапфир по сравнению с тобой, недостойным!

— Всего доброго, — мельком глянул я на него, забирая папку по Елене и новые документы.

Первое — потому что личное. Второе — потому что это поможет матери. С сестрой я не знаком, но похвала родни в ее адрес настораживает.

— Такси лучше заказывать из города. Тут дорого, — напоследок махнул я рукой и направился на выход из терминала.

А скептический взгляд Амира проигнорировал. Не нравятся ему деньги, пролитые в песок Каймановых, Сейшельских островов и Кипра — его дело. А то, как выглядеть и жить, не совсем от меня зависит.

Давит на плечи кодекс правил. Правило о том, что машина должна быть скромна и неброско выглядеть. Правило о том, что нельзя превышать скорость, разговаривать за рулем, ездить без ремня безопасности… Правила общения с другими людьми… Правила о ведении бизнеса… Много правил, которые я обещал и буду соблюдать.

Как и правило не захватывать мир до получения высшего образования. Но эти пять лет мы и мир как-нибудь перетерпим.

— Господин? — Обратился к Амиру вышедший из глубины зала слуга, со взволнованным видом прижимая к себе трубку спутникового телефона. — В самолете вся электроника выгорела! Не можем взлетать!

Тот скривился, будто лимон разжевал.

— Характер отвратительный, как у деда. Что Шуйские?

В данный момент кавалькада автомобилей с гербовыми номерами княжества замерла на середине дистанции до терминала, остановившись около Опеля, уже забравшего своего владельца.

— Молчат, — недоуменно повел он плечами.

Конфликт, в общем-то, Юсуповым был не нужен, так что в последний момент было передано предложение разойтись мирно. То есть, Юсуповым — воздушный коридор, Шуйским — целый аэропорт и символические подарки. Хорошее решение проблемы с сохранением лица всех сторон, на которое уже давно должно было поступить согласие.

Между тем, вся кавалькада машин резко повернула обратно в город.

— Не понял? — Изумился Амир, подойдя к окну.

— Господин, тут вас к телефону, — с несколько обескураженным видом вновь подошел слуга.

— Наконец-то. — Хмыкнул он, принимая трубку. — Шуйские? — Уточнил зажимая ладонью динамик.

— Н-нет, — замотал тот головой и округлил глаза. — Смотритель крепости Биен.

Амир так же отреагировал удивленным выражением лица — с чего бы ему звонить…

— Милый мой ученик, — раздался в динамике до боли знакомый ворчливый голос.

От которого тело резко приняло стойку смирно, а недостойная армейского распорядка трость глухо хлопнула, отлетев куда-то в сторону.

— Ты там совсем страх потерял, ребенку день рождения портить? — Спросили Амира вкрадчиво — да так, что поднялись стоймя волосы на спине.

— Я-я… — растерялся тот.

— А НУ МАРШ ИЗ АЭРОПОРТА!

— А у нас самолет не работает, — обескураженно оправдался он.

— Такси возьми! Все!

Последовали короткие гудки.

Амир с видом дикого удивления и опаски посмотрел на трубку, а затем перевел взгляд на трассу.

— Жил бы себе и жил, зачем его трогать, а?

Кавалькада машин выдерживала стабильные сто десять километров в час по безлюдной трассе, пронесшись сквозь спешно разведенные барьеры поста, и с той же скоростью повернула на городские улицы.

Впереди вручную переключали светофоры на зеленый, освобождали полосы и блокировали прилегающие выезды знаками регулировщиков, приветствуя череду машин с флагами княжества на капоте и гербом на номерах.

Редкое дело — выезд первых лиц княжества, оттого не сильно раздражающее простых людей. Отношение к промелькнувшей кавалькаде, как к экипажу скорой помощи или пожарной службы — и это недалеко от истины, если объединить оба процесса в нечто единое. Только под угрозой всякий раз здоровье целого княжества и целостность его стен, которые коварный враг то и дело норовит поджечь. Вечером телевизор расскажет, что произошло, а до того — остаются слухи и пересуды. И невероятное удивление от вида обнаглевшего микроавтобуса строительной фирмочки и старенького опеля, затесавшихся в конец кортежа.

— Ох и попадет им, — хлопнет кто-то по рулю, с долей одобрения глядя на лихачей.

А кто-то решит повторить маневр, и будет тут же прижат к обочине черным джипом сопровождения, до того момента, как подъедет машина патрульной службы, и рамный внедорожник не рванет с места вдогонку к остальным.

Вскоре кавалькада разделилась, своей мрачной и сурово-представительной частью свернув к старому городу. Остались микроавтобус, да иностранная легковушка, отвернувшие к малоэтажному пригороду. Правда, тут же от первой группы, вильнув зигзагом на все четыре полосы, резко отвернули две машины сопровождения и заторопились им вслед.

Остановилась вторая группа возле высокого кованного забора частного дома: микроавтобус и легковая возле самой калитки, а охранение предпочло закрыть корпусом всю дорогу на отрезке в пять сотен метров, с той и другой стороны. Движение в этом районе полусонное, так что жаловаться на неожиданную преграду оказалось некому.

Я еще раз подергал заклинившую дверь, махнул на нее рукой и выбрался из противоположной.

— Нормально все? — наклонился я к водительскому окошку.

— Это было невероятно, — с бессмысленной улыбкой произнесла, сжимая руль и глядя куда-то вперед, Тоня. — Сорок минут на зеленый! Кате ничего не говори!

— Почему? — Заинтересовался я.

— Она меня убьет, если узнает, — повернулась сестра ко мне, сияя, как забытая в одной комнате с Брунгильдой тарелка из-под торта.

— Ладно, — качнул я плечами. — Давай пока в дом, гараж открывай.

— Хорошо, только я к Катьке сбегаю сначала, и откроем!

— А как же?

— Если промолчу, меня саму разорвет! — Унеслась она в сторону дома.

— Вот, логика, — указал я на сестру подошедшему от микроавтобуса Артему.

— Это нормально, — махнул он рукой. — Мне вон мама панамку передала, чтобы голову не напекло. Мне! — Возмутился он, проведя по густой шевелюре.

Так то у него в загривке пуля застревает, поговаривают. Очень необычный молодой человек.

— Отказался? — С интересом глянул на него, предполагая ответ.

— Нет, почему, — смутился он. — Надеваю. Только я же в фургоне этом, а на улицу всего на пару минут.

А иначе и быть не могло. Матери у них в семьях, это… Ну, я ни одну из них не видел, это не смотря на то, что жизнь ему спас, и нас вместе с крыши княжеского дворца снимали.