Печать ядов и молний (СИ) - Горностаев В. - Страница 3

До войны, за пределами города простиралась тундра, а за ней вечные льды. Но с тех пор многое изменилось. Магия успела прийти в мир, снова уйти и вернуться. Многие страны были уничтожены. Многие просто исчезли, отрезанные друг от друга теплым черным океаном.

Последний радиосигнал с другой стороны был пойман семьдесят лет назад. С тех пор мир молчал. Те, кто остался здесь, были вынуждены как-то жить дальше. Жить, в данном случае, понятие сильно растяжимое…

Корабль, на котором нам предстояло отправиться в неизведанное, уже стоял у пирса, окутанный облаком пара. Он большой, больше чем я себе представлял. Размером с довоенный лайнер, но даже близко не такой красивый.

Судно колонистов — угловатый короб из серого металла, увешанный орудиями и облепленный влажными полосками литаний. Изнутри доносится тихое пение.

Неужели на борту ангел? Звезды и палки, это сильно усложнит задачу. Чего ему точно не хотелось, так это драки с разумным куском металла.

Экспедиционный корпус собрался на пустыре перед старым грузовым контейнером. Заключенных согнали на горку, чтобы они тоже могли слышать мотивирующую речь, но не стояли рядом с учеными и колонистами.

На контейнер залез лысый мужик с красными глазами и начал вещать о важном и вечном. Я слушал его вполуха. Возвращение потерянной земли в руки человечества не входило в планы 340-RC.

Как бы «Эгиде» не хотелось этого скрыть за громкими словами и лозунгами, там все равно не могло быть ничего кроме нищеты, смерти и разнообразных тварей. Может, все было еще хуже, чем здесь.

Заключенным на этом корабле отводилась незавидная роль приманки для больших существ, скрывавшихся в глубинах. Или их могли принести в жертву пролетавшему мимо богу штормов и соли. В самом крайнем случае, их можно было съесть, если бы запасы экспедиции истощились бы раньше времени.

В этой толпе у многих темно-красные имена на невидимых табличках. Или темно-синие. В обоих случаях, практически черные. Многие заслуживают всего, что с ними может произойти.

Меня есть никто не будет. Они просто собираются оставить неудобного пленника на пустынном архипелаге в семистах километрах от берега, и пусть он там делает, что вздумается. Но это им так кажется, на самом деле, я направляюсь в другую сторону.

И корабль этот мне нужен только для того, чтобы добраться в зону покрытия. Вот тогда, дух должен сделать свое дело.

Оно было внутри меня с самого начала.

Марика, приютская воспитательница, говорила, что таким и принесли, с полосами по всему телу, немного светившимися в полумраке. А Петька-сторож сказал, притащил меня вонючий рыболюд, заросший ракушками. Его побили и прогнали обратно в болота.

Но то Петька, его самого потом за пьянство отправят на рудники, где он, скорее всего, уже давно сгинул. Так что веры ему никакой.

С Новобережска вызывали колдуна, чтобы осмотрел странного ребенка. Он, само собой, окатил меня настойкой из вереска, и холодное железо к груди приложил. Ведь главное, чтобы не подменыш, иначе проблем не оберешься. Так, хоть шишка вместо головы, все едино.

Прошел почти год, прежде чем они поняли, что боли я не чувствую. Когда остальные сироты орали, как резаные, просто лежал глядя в потолок. Рассматривал картинки и пляшущие перед глазами буквы. Зубы не болели, даже не чесались.

От того, чуть не помер в два года. То ли отравился, то ли подцепил чего. Бегал, как угорелый, только побледнел. Выцвел, будто бумага на солнце. И лишь тогда, меня потащили к врачу, а потом снова к колдуну. Кое-как выходили.

Я еще не знал, что дух защищает меня. Может, со временем и так бы оклемался. Выяснилось все гораздо позже.

Мы с другом полезли в старый дом, что стоял прямо на берегу. Все остальные довоенные постройки разрушились, а этот остался. Серый короб с пустыми окнами.

Любили мы туда таскаться.

Потому что хоть и страшно, но умом понимаешь — там безопасно. Это не приютское кладбище, где воют самые настоящие духи, а обереги гудят от напряжения так, что слышно бывает в спальне. И не лес, полный чихающих трупоедов и прочих неприятных тварей.

Безопасно — в том смысле, что никто тебя там не скушает. Это не значит, что старый пол не обвалится прямо под ногами. Или на голову не рухнет кусок потолка.

Все случилось, когда я упал в воду, а обломок стены последовал за мной. Сам не понял, как именно все случилось. Помню только слово «печать». Как-то уж очень резко я оказался на берегу. Половина дома исчезла.

Мой друг познал радость полета, и когда я начал хоть что-то соображать, превратился в точку на горизонте. Его потом полдня искали с лодкой, и в итоге нашли. Откачали. В мою сторону он с тех пор боялся даже смотреть.

Все те две недели, которые мне оставалось жить в приюте.

…

Я не сплю. Просто ностальгирую. Больше в трюме корабля заняться нечем. Белый пластик полностью сковал наши руки и ноги, чтобы даже пошевелиться не могли. Рот плотно заклеен лентой. Если не дышишь носом — не повезло тебе.

Представляю себе карту местности. Точнее, просто бесконечный черный океан с редкими островами. Знать не знаю, что там, снаружи. Мне ничего не видно, кроме красной точки, и большого полупрозрачного круга. Как только окажусь внутри, попрощаюсь с опостылевшей Эгидой и их методами ведения работы.

Настало время отправлять в путь.

Наз’лок гудит. По всему телу проходят волны энергии. В первую очередь, она скапливается в конечностях.

Я ощутил неприятное покалывание на лице. В нос ударил запах горелого пластика. Лента отвалилась и плюхнулась на пол рядом со мной, шипя как мясо на сковороде.

Экстренная активация печати Ядов. Синхронизация увеличена на 300 %

Кислота оставляет на полу темные пятна.

Заключенные вытаращили на меня глаза. Многие пытались мычать сквозь ленты. Кто-то истерично хохотал. Большинство просто испуганно ныли. Все камеры повернулись в одну сторону. Охрана будет здесь через минуту, если не раньше.

По гладкой поверхности сдерживающих устройств начали распространяться мутные, грязно-зеленые пузыри. Кислота стекала с меня, будто пот в очень жаркий день.

Брызги попали на краснокожего бугая, прожигая его свирепую харю до кости. Пленник разорвал ленту зубами, издав дикий вопль.

Мощная штука. Мне она не навредит, но вот ручки, наверное, стоит помыть, прежде чем чего-либо касаться.

Магнитные двери разъехались. В трюм вломились полдюжины Эгидовцев, как-то уж очень хорошо вооруженные, для простых охранников.

Экстренная активация печати Разума. Синхронизация увеличена на 300 %

Глаза заключенных вспыхнули лиловым огнем. Некоторые внезапно нашли в себе силы, чтобы разломать оковы. Как дикие звери, они бросились на бойцов. Раздались первые выстрелы.

Экстренная активация печати Ветра. Синхронизация увеличена на 300 %

Воздух пришел в движение. Ноги сами собой оторвались от земли. Ветер ускорялся, заключая меня в своеобразную сферу. Прикоснувшись к потолку, она вгрызлась в него, пробуривая нам дорогу наверх.

«Живой щит», созданный духом не мог надолго сдержать охрану. Не успели мы наполовину скрыться в перекрытиях, по мне открыли огонь. Пули не прорвались сквозь режущий ветер, осыпаясь на пол стружкой.

Я продолжал висеть внутри сферы в позе зародыша, надеясь, что все пройдет как надо, и совершенно не контролируя ситуацию.

Экстренная активация печати Улья. Синхронизация увеличена на 300 %

Тела на полу раздулись и полопались, выпуская целые рои мерзких кусачих тварей. Ох, блошки вернулись.

Тем временем, я вырвался на нижнюю палубу и покатился в сторону большого окна, за которым бесновался шторм. Еще и погода подвела. Корабль качало из стороны в сторону, колонисты разбегались как испуганные зайцы, падали и катались по полу.

Бойцы, которым не повезло столкнуться с моим обезумевшим шаром, резко превращались в тучу брызг. От рева ветра и оглушительных воплей хотелось закрыть уши.