Смех мертвых (Сборник романов и рассказов в жанре ужасов, написанных известными фантастами) - Каттнер Генри - Страница 19

— Мы не можем сами…

— Ты должна исполнить свой долг, — прозвучал глубокий голос. — Каждый из нас кормил предков, которые уже не могли сами добывать себе пропитание. Сейчас твоя обязанность снабжать нас едой. Когда в свое время ты станешь такой же, как мы, неспособной отыскивать свежие могилы, то появится новый наследник, который станет выполнять этот долг после тебя.

— Я нашла для вас еду две ночи назад, — замурлыкал тихий голос, и у Йохана перехватило дыхание, он задрожал в темноте.

— Это твой долг и твоя привилегия, — вмешался новый голос, низкий и резкий. — Это проклятие и благословение нашего рода. Никто из нас не знает упокоения после смерти…

— Слишком много остается следов! — воскликнул мурлыкающий голос, и Йохану пришлось до боли стиснуть зубы, чтобы подавить очередной приступ страха. В наступившей напряженной тишине он весь превратился в ледышку.

Что-то опять тихо прошелестело мимо, чуть не задев его оцепеневшее тело, и стремительно замерло. Больше не было ни звука, только гробовая тишина и темнота. А потом сзади раздался тяжелый, глухой стук…

Оцепенение спало, Йохан резко повернулся и, подгоняемый ужасом, ринулся по извилистому коридору назад, на открытый воздух, под свет чистых звезд.

Внезапно он ощутил сокрушительный удар в грудь и, отшатнувшись назад, чуть было не упал, выронив едва теплившийся фонарь, который покатился куда-то в темноту. И когда Йохан, шатаясь, схватился за стену, что-то опять прошелестело мимо него в темноте, и снова все стало тихо. Задыхаясь, всхлипывая, вдовец упал на четвереньки и принялся судорожно шарить руками в поисках фонаря.

Несколько секунд казалось, что он так и останется в этой тьме. Всей кожей спины Йохан чувствовал, как что-то подползает к нему, готовясь напасть. Затем, с рыданием облегчения, он нащупал фонарь и резко вывернул фитиль на полную длину, моля Бога, чтобы он не погас.

Фонарь не погас. Желтый свет безжалостно осветил то, на что налетел Йохан во время бега в темноте, — большую дверь склепа, через которую он вошел в эту киммерийскую пещеру мрака и ужаса. Но теперь дверь не была приоткрытой.

Йохан понял, что произошло. Шелест, пронесшийся мимо него, глухой стук! Существо… Вдовец не осмеливался назвать его по имени — проскочило мимо него и отрезало путь к спасению.

Тяжело дыша, Йохан поставил фонарь на землю и исследовал дверь. Не было ни ручки, ни кнопок — просто голая, с заклепками, плита из ржавого металла. Он ударил в нее плечом, потом напрягся так, что в голове помутилось, но дверь даже не шелохнулась.

И снова в душе появился гнев, а мысли об Эльзе послужили искрой, упавшей на трут ярости. С борющимися внутри него гневом и страхом, Йохан достал пистолет, проверил магазин, и, подхватив фонарь, пошел назад той же дорогой. Иногда он останавливался, чтобы посветить себе за спину, но ничего не скрывалось позади, только безмолвно разевали черные рты боковые туннели, казалось, зловеще следившие за ним. Потом Йохан понял, что стоит на пороге у сводчатой арки, ведущей в тихую, зловещую темноту.

Дважды он порывался шагнуть вперед и дважды в страхе отступал. Наконец Йохан поднял пистолет и переступил порог, стремительно освещая разные концы большого хранилища, в котором оказался.

На мгновение он подумал, что видит множество мумий, костлявых и иссушенных. Они лежали у стен в гротескных позах, десятки коричневых, сморщенных тел или просто скелетов, обтянутых темной кожей. На полу был ковер из костей, от искрошившихся черных до ярких белых, на которых были отчетливо видны следы зубов. Лежащий у самых ног Йохана череп ухмылялся в мрачном веселье. Когда фонарь осветил эти ужасные катакомбы, шелест и движение пробежали по иссохшим телам. Они зашевелились, принялись корчиться, Йохан видел движения тех, кто никогда уже не должен был двигаться, а должен был спокойно спать мертвым сном под тяжелой крышкой гроба. Тела, словно чудовищные личинки, пытались уползти от света, а Йохан, стискивая в одной руке фонарь, а в другой пистолет, уставился на ужасную картину перед собой. Свет отражался от холодных, остекленевших глаз, невидяще уставившихся на него.

Позади послышался шелест. Йохан отшатнулся и посветил назад, в темноту. Какая-то неясная фигура приближалась по проходу, медленно, неумолимо. Позади раздалось отвратительное перешептывание.

Йохан поднял было пистолет, но мысль об Эльзе остановила его руку. Он хотел ждать, пока тварь не приблизится вплотную к нему, но… страх предал его. Гром выстрела эхом прокатился по хранилищу. Ужасная фигура не остановилась. Она скользила вперед, тихо шелестя одеждой по камням, и Йохан невольно сделал несколько шагов назад. Что-то ухватило его за лодыжку, и, в безумстве страха, он пинком высвободил ногу. На секунду он повернулся спиной к неопределенной фигуре, которая неуклонно ползла к нему, а когда развернулся обратно, она была уже рядом. Перезаряжать пистолет уже не было времени. Йохан выбросил вперед руку, словно зажатый в ней фонарь был кинжалом.

Две вещи произошло одновременно. Злорадствующим, мурлыкающим голосом темная фигура торжествующе произнесла:

— Мы не будем голодать!

В то же мгновение свет вырвал из темноты лицо приблизившегося ужаса, и Йохан уронил фонарь и начал, не переставая, кричать:

— Эльза! Эльза!

Фил Кардью видел сны. Казалось, он был парализован этими снами и не мог шевельнуться, в то время как темная, бесшумная фигура стремительно скользила по его спальне. Она остановилась перед бюро, перед столом и, наконец, подошла к кровати, уставившись на него глазами, пылавшими на мертвенно бледном лице. У подошедшего было что-то в руке, что Кардью не хотел разглядывать подробнее, поскольку с холодным ужасом догадывался, что это такое.

Пришелец осмотрел комнату, словно пытаясь принять какое-то решение, затем нагнулся и положил то, что было у него в руке, на подушку у самой головы Кардью. Затем стремительно метнулся к окну и исчез. Кардью проснулся, обливаясь холодным потом и с облегчением понимая, что это был всего лишь кошмар. Но что это было? Просто сон? Странный злоумышленник был всего лишь продуктом воображения? Но если так, то что это за ужасная черная штука лежит на подушке возле Кардью и пялится на него пустыми глазницами?..

С приглушенным вскриком Кардью сел на кровати, уставившись на отвратительную вещь, которая чуть не коснулась его лица. Затем нащупал прикроватную лампу и включил…

И увидел, что на самом деле этой вещью была голова. Человеческая голова со свисающими из обрубка шеи сухожилиями. И это оказалось еще не самое худшее. Голова была обгоревшей. Отвратительный запах жареного мяса ударил Кардью в ноздри, и его темные волосы, казалось, встали дыбом. Голова выглядела черной, словно долго лежала в духовке, растрескавшиеся губы были искривлены в жуткой ухмылке.

Кардью подскочил, когда зазвонил телефон. Выпрыгнув из кровати, он схватил трубку, все еще не в силах оторвать глаза от черного ужаса у себя на подушке, и едва узнал собственный голос, когда прохрипел:

— Алло?

— Кардью… это вы? — раздался в трубке сухой голос. — Это шеф Драмм. В вами все в порядке?

— Со мной… в порядке, — с трудом выговорил Кардью. — Но… Ей-богу, здесь… здесь голова…

— А-а… Вы получили голову, да? — проскрежетал начальник полиции. — У нас уже есть все остальные части тела. При ней есть какая-нибудь записка?

— Минутку… — Кардью заметил листок бумаги, высовывавшийся из-под отвратительно отвисшей челюсти.

Преодолевая отвращение, он вытащил этот листок. Это была записка, торопливо начерканная карандашом:

Вы поджарили моего брата, но если вы не поджарите и меня, вам лучше начать молиться, если вы не забыли, почему в газетах меня называли Мясником Джо Пендером.