Свидетель с копытами - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 61

– Я не знаю…

– Кто вошел в мое жилище и сорвал повязки с госпожи Афанасьевой, так что она истекла кровью?

– Не знаю, ваше сиятельство, не знаю!

– Почему мои люди оказались в лесу?

– Не знаю, клянусь, не знаю!

Вессель наконец догадался рухнуть на колени.

– Ерошка ничего тебе не говорил?

– Нет! Клянусь, не говорил!

– А чем вы с этим, как его, Бейером занимались в лесу? Для чего устроили стрельбу?

Вессель задумался – говорить, не говорить? Он слышал разговоры Бейера, Штанге и Клауса, он понял, что готовится покушение на знатную особу. Но Бейера не так-то просто изловить. Что, коли Вессель сейчас все расскажет, а Бейер все-таки исполнит задуманное? Ведь не раз он говорил о страшных карах, которые ждут предателей на том и на этом свете.

– Я не знаю, ваше сиятельство.

– Не знаешь?

– Не знаю…

– Черти бы тебя побрали… Василий! Кликни Юшку, Саньку, Пахомыча! Пусть отведут мерзавца в подвал. А завтра отправлю его в Москву, к Архарову. Не самому же мне его на дыбу поднимать.

Генрих Федорович быстро сказал по-немецки:

– Не будь дураком, во всем признавайся.

Вессель опустил голову.

Поздно было проклинать ту ночь, когда они с Ройтманом подобрали на улице больного мнимого Эрлиха, поздно!

А в чем признаваться? Ведь он, Вессель, был при Бейере и Штанге вроде лакея. Его потащили с собой для услуг! Только для услуг! При нем не называли имен!

Хотя нет, называли… Он знал, что Бейеру для чего-то нужен был Андрей Разумовский. Для чего – Бог весть.

И тут Вессель вспомнил про копии писем.

– Ваше сиятельство! Я мало знаю, мало понимаю, но в столице я получал письма, адресованные Бейеру, и передавал ему! Уже тогда я беспокоился, что он затеял что-то скверное, и снимал копии с тех писем! Ваше сиятельство, они в аптеке господина Бутмана! Там на полке, где фаянсовые белые бочата с сушеными травами, лежат еще книги, лексикон, латинский учебник, старый молитвенник, так я прятал копии в молитвенник! Прикажите взять их оттуда!

– А раз беспокоился, отчего вместе с Бейером приехал сюда? – резонно спросил Орлов-старший.

И опять ответа не было – Весселю было страшно и стыдно рассказывать про гибель Ройтмана.

– Он тянет время, – ответил брату Орлов-младший. – Пока пошлем депешу в столицу, пока получим ответ – за это время Бейер с приятелями чего-нибудь такого натворит, что и подумать жутко. Ведь они готовились к убийству, не иначе. Они не малые дети – с куклами играть. Впрочем, я пошлю письмо Архарову. Генрих Федорович, перебели, что ты там понаписал со слов этого бездельника. И тут же снарядим гонца.

– Копии, значит, снял. А сами письма где? – спросил Орлов-старший.

– У него, у Бейера. Он держит их в двойном плотном конверте! – воскликнул Вессель. – Теперь я понял, отчего он с тем конвертом не расставался!

Глава 23

Василий, выходивший, чтобы позвать челядь, вернулся и доложил:

– Те два немца, что вы изволили приказать держать взаперти, стучатся в дверь, просят аудиенции!

– Эк ты витиевато выражаешься, дядя Василий, – сказал Орлов-старший. – Брат, коли аудиенции – нужно принять.

– Их мне еще недоставало. Ладно, Василий, вели, чтобы их притащили.

Вессель был взял под руки дюжими лакеями и взвыл от боли. Его поволокли вниз, и на лестнице ему встретились два пожилых немца, которых вели наверх.

– Ну, на кой ляд вам аудиенция? – хмуро спросил Алехан.

– Благоволите прочитать, – то ли Шульц, то ли Фельдман с поклоном вручил заранее добытое из-за пазухи письмо в конверте из плотной коричневатой бумаги. Граф разорвал конверт, прочитал послание – и присвистнул:

– Ого! Братец, полюбуйся!

Орлов-старший взял лист и вслух с чувством прочитал:

– «Его сиятельству графу Орлову-Чесменскому. Ваше сиятельство, благоволите принять и устроить у себя подателей сего. Это служители петербуржской полиции Отто Шульц и Фридрих Фельдман, командированные для опознания злоумышленника Рейнгарда Бейера и находящихся при нем людей. Сей может быть доставлен для опознания моими служителями, которые также предъявят письмо с моей подписью. Засим остаюсь слугой вашего сиятельства – обер-полицмейстер Москвы Николай Архаров».

– Шульц – я, а это Фельдман, – сказал один из немцев.

– Черт знает что! Отчего вы сразу себя не объявили?! – возмутился граф.

– Мы собирались отдать вам письмо наедине. Но когда ваше сиятельство изволили заключить нас в подвал, мы решили, что разумнее будет промолчать. Нам велено – чтобы как можно менее народу знало про наше прибытие. Но мы забеспокоились – в Острове должны были появиться люди господина Архарова и осведомиться о нас во дворце вашего сиятельства. Их же все нет и нет…

– Вы хотите сказать, что поблизости от Острова архаровцы охотятся на злоумышленника? – спросил Алехан. – Черт возьми меня совсем, ежели мы идем не по одному и тому же следу!

– Ты про охотничий домик Чернецкого? Но где же они были, когда ты учинил там целое побоище? – спросил Орлов-старший.

– Судя по количеству покойников в лесу, не пришлось бы нам и трупы архаровцев поднимать. Эй, вернуть сюда Весселя! – закричал Алехан.

Весселя буквально внесли на руках.

– Господа, сия персона вам знакома? – спросил граф.

– Нет, не знакома, – сразу ответил Шульц, а Фельдман сперва долго вглядывался.

– С лица сильно смахивает на одного аптекарского помощника, – сказал он, – но приличному аптекарскому помощнику тут делать нечего.

– Я это, клянусь Господом, я! – заголосил Вессель.

– Он утверждает, что шатался в моих владениях, сопровождая человека, называвшего себя то Эрлих, то Бейер. Ты, аптекарь несуразный, ну-ка, опиши того человека! – приказал граф.

И тут стряслась великая беда – Вессель помнил лишь бороду от самых глаз. Еще сказал про насупленные брови.

– Уведите дурака, – велел Алехан. – Генрих Федорович, дай этим господам показания Весселя. Быстрее их прочесть, чем заново слушать его бредни.

Немцы взяли исписанные листы, и сдвинув головы, стоя, быстро изучили их. Граф поразился их сходству – обоим под шестьдесят, у обоих одинаковые высокие лбы, острые носы, светлые глаза. Если снять с них парички – пожалуй, и седина в коротки остриженных волосах будет одинаковой.

– Отсюда нельзя понять, где люди господина Архарова, – сказал Шульц. – Зато можно уяснить, как задумано покушение на некую особу.

– Зная Бейера и его привязанность к покойному императору, я бы даже отважился назвать имя сей особы, – добавил Фельдман.

– Да и я… – проворчал граф. – Отчего господин Архаров решил, будто Бейер болтается в моих владениях?

– Не желая лгать вашему сиятельству, – церемонно отвечал Шульц, – скажу лишь то, что мне известно доподлинно. Вышеупомянутый Бейер получил лошадей в Москве, а московский или столичный покровитель указал ему пребывать поблизости от Острова, того знать не могу. Предполагаю, что столичный.

– Хорошенькое дело… – пробормотал Алехан. – Кто ж это меня столь возлюбил?

– Брат, тут ловушка! – воскликнул Григорий.

– Сам вижу, что ловушка. Скажут – Орлов-Чесменский пригрел людей, что затевают какое-то покушение, а то еще, чего доброго, скажут, будто он сам их для того покушения готовил! Гришка, я бы служил и служил государыне, я не желал в отставку, видит Бог! Но пришлось – вслед за тобой. Ну, скажи наконец, чем тебе плохо жилось при государыне? Отчего ты принялся колобродить? Чего тебе недоставало? Кабы ты ей не изменял – и ты бы при ней состоял, и я бы в отставку не ушел.

Старший брат развел руками.

– Ну, изменял, да кто же в наше время хранит верность, да еще при дворе? Я ни за кем не махал, они сами под меня стелились! А в душе… а душа… Но я знаю – я ей все еще дорог!

– Великое утешение…

И тут Орлов-старший сказал то, чего младший от него вовсе не ожидал.

– Братец, я еду в столицу, требую аудиенции! И прямо скажу – тебя оклеветали! Катеньке я все потом объясню, она умница, она поймет! Что ты так глядишь? Она любит меня, она поймет! Когда приедет – ты объясни ей!