Оковы для ари (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 5

Наверное, я бы всё-таки свалилась, если бы Дашка мёртвой хваткой не вцепилась мне в плечо. Вдохнула полной грудью кондиционированный воздух — раз, другой. Сердце стучало с такой силой, словно вдруг стало перчаткой невидимого боксёра, в качестве груши для битья использовавшего мои рёбра.

Подалась вперёд, услышав свой собственный ошеломлённый шёпот:

— Не может быть…

И в мыслях завопила:

«Герхильд?!»

Это не могло быть правдой. Безумной фантазией, алкогольной галлюцинацией… Чем угодно!

Кем угодно, но только не Скальде.

Бессчётное множество раз в своих самых дерзких мечтах рисовала я себе этот момент. Представляла, как тальден, благополучно позабыв об обмане, является за мной и возвращает в сказку. Но проходили дни, те стягивались в недели, а ледяным принцем на белом фальве в моей жизни даже не пахло. Я уже почти поверила, что Фьярре удалось обвести, теперь уже своего мужа, вокруг пальца и стать для него любимой, единственной, неповторимой.

Стоило закрыть глаза и увидеть их вместе, как руки чесались что-нибудь разбить или добавить всему, что попадалось в поле зрения, ледяного блеска. И вот, спустя месяц, квартира нуждается как минимум в косметическом ремонте: обои пузырились и опадали целыми полосами, как порыжевшая листва по осени, и никакие проветривания не помогали избавиться от сырости, протравившей стены и мебель.

Надеялась, если не придёт за мной, то хотя бы явится за драгоценной силой. Но, может, Его Великолепие ведать не ведает, что Её Лучезарность мало того что лгунья, так ещё и пустышка. Может, обман раскроется только после рождения ребёнка. Или того хуже: когда наследника-дракона в двенадцатилетнем возрасте начнут испытывать на наличие магических способностей.

Двенадцать лет без Герхильда… Стоило так подумать, как предложение Казимиры по поводу душеочистки уже не казалось таким бредово-паршивым.

Кулон тем временем продолжал безбожно жечь кожу, а «алкогольную галлюцинацию» то раскрашивало ультрамариновыми вспышками, то, словно ластиком, стирало тьмою.

— Ань? Ты кого это там всё высматриваешь?

Брови Дашки соединились в сплошную ниточку-линию. Подруга хмурилась, пытаясь понять, какие шальные мысли слетаются, как на ведьмовской шабаш, ко мне в голову. Бармен что-то спрашивал. Кажется, уточнял, звала ли я его, чтобы подлил мартини.

Но я была далека от зеркальной стойки, в которой один бокал на высокой ножке являлся продолжением другого (жаль, нельзя положить в рот отражения оливок), и как зачарованная мысленно следовала за своим миражом.

Пиджак на таком желанном глюке сидел как влитой. И наверняка от него тоже одуряюще пахло зимой. От глюка, а не от пиджака, само собой. Ну то есть от них обоих. Этого мужчину, как и настоящего Герхильда, окружала аура мощной, всесокрушающей силы. Она давила на меня даже издали, пробирала холодом. От которого танцующие шарахались охотнее, чем от секьюрити лжедракона. Опускали взгляды, словно придворные перед императором.

В попытке вырваться из наваждения хорошенько себя ущипнула. Моргнула один раз, другой. Эффект нулевой. Видение никуда не делось, всё с тем же отмороженным видом пробиралось сквозь толпу, беснующуюся на танцполе. Пробиралось, чтобы всё-таки куда-то деться: по закручивающейся винтом лестнице подняться наверх и скрыться от меня в вип-зоне.

Кулон снова ужалил жаром, напоминая, чтобы скорее выходила из коматозного состояния и шла за земной версией Скальде. 

«Надеюсь, тебе станет легче», — вспомнились слова колдуньи.

Сомневаюсь, что двойник второго мужа заменит мне этого самого мужа, но просто проводить незнакомца взглядом и как ни в чём не бывало вернуться к задушевному разговору с Дашкой — такой железобетонной выдержкой я, увы, не могла похвастаться.

Зад выскользнул из объятий стула, я ускользнула от подруги, бросившей вслед недоумённое:

— Аньк, ты куда? Эй, Королёва!  

Я что-то ей ответила, а может, и нет. В голове гудело от бухающей со всех сторон музыки, от ударов сердца, казавшихся ещё более оглушительными, чем это мозгодробильное техно.

Скорее… Скорей!

Не чувствуя под собой ног, вообще ничего не чувствуя, кроме острой пульсации в висках, поспешила наверх. Мне во что бы то ни стало нужно было увидеть его снова, рассмотреть каждую чёрточку, каждый фрагмент любимого лица.

И плевать, что это лицо чужака, случайно, а может, и нет, повстречавшегося мне в ночном клубе. Я только разок на него взгляну и сразу уйду. Сфотографирую глазами, на долгую память, и обратно к Даше.

Поднялась наверх сомнамбулой. Остановилась, напряжённо озираясь. Столики для вип-посетителей «Инсомнии» располагались в отдельных ложах, спрятанных от любопытных глаз пепельно-синими шторами, с золотым отливом, благодаря вплавленным в потолок точечным светильникам. Многие занавеси были задёрнуты. Голоса и смех диссонировали с очередным музыкальным треком, наполняя эту гигантских размеров клетку оглушительной какофонией. В голове тоже что-то «какофонило»: наверное, вопил внутренний голос, уговаривая повернуть обратно и не искать на свои неполные девяносто новые неприятности. Но увидев в конце коридора, который только что лизнул луч прожектора, уже знакомого бритоголового, решительно направилась вперёд.

Каблуки с металлическими набойками стучали провокационно громко, привлекая ко мне совершенно ненужное сейчас внимание. Завсегдатаи мажорных лож, те, что не отрезали себя от мира клуба складками штор, провожали меня мимолётными взглядами и тут же обо мне забывали.

Предательски дрогнули колени, когда увидела его, моего драконозаменителя. Расстегнув пиджак, незнакомец вальяжно развалился на диване, совсем как Скальде, и что-то сказал девице в мини — официантке с приторно-слащавой улыбкой.

— Здесь не гуляют, — преградил мне дорогу охранник.

— Но я только… — вытянула шею, пытаясь получше рассмотреть Герхильда. Его идеальную, совершенную копию.

Это даже неприлично быть настолько похожими.

— Давай, поворачивай. — Без лишних церемоний секьюрити схватил меня за локоть, собираясь отволочь обратно.

Всколыхнулись шторы. Сотрудница ночного клуба выпорхнула из ложи, и я почувствовала, как острый, хищный взгляд стальных глаз скользит по мне, цепляясь за жемчужины-пуговицы, расстёгивая их и срывая.

— Давай отсюда! — хамовато повторил шкаф в костюме.

— Антон! — Взмах руки, после которого громила перестал беспардонно меня пихать. Небрежному жесту вторил ровный, ничего не выражающий голос: — Пусть заходит.

Охранник молча посторонился, пропуская меня к знакомому незнакомцу, под взглядом которого блузка и джинсы как будто стали невидимыми. Или их просто на мне не стало. По крайней мере, чувство было такое, что стою перед ним голой. Разум вопил о незамедлительной капитуляции, но я подобно глупому мотыльку, ослеплённому пламенем, слишком ярким и слишком опасным, полетела к нему, хоть и понимала, что без ожога отсюда не уйду.

— Составишь компанию? Люблю настойчивых девушек, которые не стесняются действовать и знают, чего хотят. — Широкая ладонь погладила кожаную обивку сиденья. Диван, формой напоминавший подкову, взял в плен стол с чёрной глянцевой поверхностью.

Точно так же, приглашая ловить момент и присаживаться рядом, суррогат Его Великолепия собирался пленить меня. Впрочем, никакое это было не приглашение — приказ, произнесённый обманчиво мягким, с лёгкой сигарной хрипотцой голосом.

Нас разделяла круглая столешница, вся в каплях света — отражениях точечных светильников, и остатки моего здравого смысла, успешно уничтожаемого тоской по любимому. Хотелось, чтобы остановилось время, и просто всматриваться в лицо этого человека. Почти что Герхильда. Если забыть о том, что у синтетического аналога моего наркотика волосы короткие. А так всё при нём: тот же льдистый взгляд, хищный прищур и тьма в глубоко посаженных глазах.

А ещё усмешка, жёсткая и циничная, отпечатавшаяся на чётко очерченных губах, когда он нарушил затянувшееся молчание: