Запретное путешествие 2: Реквием (СИ) - "Има-тян" - Страница 15

- Яутка, – наконец изрёк он и услышал возмущённое фырканье самки за спиной.

- Как раз сегодня должна состояться казнь одной неверной яутки в кехрите, – через мгновение заявила Секвелла и вскинула голову, гордо смотря на мощную спину самца, покрытую мелкой крапинкой коричневых пятен. – Приходи вместе с ней, как раз послужит ей уроком данное представление.

- А для тебя, как я погляжу, смерть ещё одной соперницы в радость? – прищурившись, обернулся самец и взглянул на аттурианку, от которой так и веяло ароматом триумфа и некой радости. Её губы искривила самая кровожадная улыбка, а тихий ехидный смешок послужил ответом на его вопрос.

Развернувшись и больше не сказав ни слова, Хулт’ах покинул помещение, закрыв двери, после чего услышал разъярённый вопль аттурианки, которая явно после услышанного пришла в ярость. Но для него это было схоже с победой в ещё одном поединке. Ему просто настачертела эта самка, её прикосновения, моменты обольщения. Она была распущенной, хитрой, а также беспощадной по отношению к другим самкам. Её эгоизм и желание заполучить всё, что она хочет, при этом запудривая мозги самцам, вызывали у него брезгливость и ненависть к ней. Но он точно знал, что является единственным, кому она может бескомпромиссно подчиниться и выполнить любую его просьбу. И даже в сегодняшнем случае это оказалось полезным.

Когда Хулт’ах зашёл в свой отсек, яутка спала тревожным сном на своей кушетке, вздрагивая и постоянно постанывая. Наверное, снова кошмары, после которых она просыпается в истерике и холодном поту, источая запах страха, проникающий через обонятельные рецепторы до мозга костей, и возникает чувство, будто это ты так трясёшься от ужаса и испытываешь на собственной шкуре её эмоции. Он с самого начала изумлялся стойкости, терпению и выносливости этой самки. Она не боялась смерти, смотря ей прямо в глаза. Яутка была готова погибнуть даже от лап тех “псов”, от которых ему довелось её спасти и забрать в виде трофея с собой. Но так же она не проявляла и доли страха, когда он сам уже неоднократно хотел отправить её к Кетану.

До сих пор Хулт’ах не может найти серьёзных фактов и подтверждений тому, почему именно её он спас, взял с собой и держит подле себя. Почему защищает и бережёт? Хотя совсем недавно любая яутка, попадавшаяся в его лапы, погибала самой изощрённой смертью. Иногда, когда он чувствовал её страдания, смятение и грусть, тяжёлыми горькими молекулами охватывающие воздух, ему вспоминался тот момент, когда она в истерике билась над телом убитого яута, которого победил Вожак. Он помнит, как она надрывно выкрикивала его имя, трясла за плечи и молила ожить. Почему-то тогда Страж впервые ощутил угрызения совести, он на мгновение почувствовал себя виноватым, хотя был абсолютно не повинен в смерти яута, который, как потом выяснилось, являлся Рла этой самки. Казалось бы, такие чувства, как вина и жалость, для воинов являются слабостью, и Хулт’ах всеми силами запихнул их на самые дальние задворки сознания, проводя долгие часы в кехрите, развивая выносливость, проворность и улучшая свой зазин. Но в тот момент это далёкое чувство вырвалось на свободу, посеяв семя сомнения, смятения и непонимания самого себя. И это подтолкнуло его спасти яутку, но для чего, он сам путался в догадках. А сейчас Страж тихо наблюдал за самкой, положив комплект новой одежды на край своего ложа.

Ему вспомнилась его Чи* – стройная, темпераментная аттурианка, запах которой срывал крышу, подначивая на отчаянные поступки. Но и она была не робкого десятка, сражаясь с разными опасными представителями флоры и фауны планеты Аттур. Она любила щекотливое чувство, которое во время опасности адреналин разносил по жилам. А больше всего обожала незабываемый вкус победы над очередным чудищем. Отчаянная самка. Но она приняла глупую смерть, поддавшись чрезмерной самоуверенности, решив сразиться с кровожадным берсеркером на их охотничьих угодьях, хоть Хулт’ах и предупреждал, что этого не стоит делать, потому как суперхищники хитры и намного сильнее её. И тогда он не успел спасти свою Чи от внезапного удара исподтишка. Лишь увидел, как два острейших длинных клинка рассекли со свистом воздух и проткнули её на вид хрупкое тело, пройдя насквозь. Он помнил её последний вздох на своих руках, в памяти ясно сохранились воспоминания той гаммы чувств, что он испытал в тот миг. Может, именно потеря близкого сердцу существа натолкнула помочь той, кто испытал то же самое. Хотя, всё обернулось как рабство для украденной яутки, лишившейся свободы.

Кромешная тьма окружала меня, но через мгновение она стала рассеиваться, выявляя поначалу не очень чёткие картинки. Пустыня. Везде обломки оружия, лужи твея зеленеют на красноватом раскалённом песке, тут и там, на маленьких пригорках, лежат искорёженные маски воинов, видимо, испустивших здесь свой последний вдох. Это всё так похоже на разгром нашего клана после набега аттурийского войска. Но ни одного тела. Что очень настораживает. Стою на поле брани, ощущая дуновения промозглого ветра, который колышет красную ленту, зацепившуюся за обрубок, бывший раньше полноценным телескопическим копьём. Пустота. Одиночество. Будто я единственная выжившая на этой планете. Картина меняется, и на смену пустыне приходят густые джунгли. Где-то вдалеке слышится чей-то рык, и я настораживаюсь. Всё словно в реальности, хотя я отчётливо понимаю, что это сон. Шелест кустов привлекает внимание, я поворачиваюсь к источнику звука и вижу, как на меня бежит странное четырёхлапое существо с острыми отростками на спине. На каинде совершенно не похож, да и морда не вытянутая. Клыки торчат из сочащейся слюной пасти, мощные лапы, загребающие когтями землю и растительность. Ужас охватывает в одночасье, давая телу установку бежать, не оглядываясь. И я подчиняюсь этому призыву, с визгом срываясь с места и удирая от лязгающего челюстью и рычащего существа. А затем, передо мной, как из ниоткуда, появляется высокий, чёрный, коренастый Охотник, совсем не похожий ни на аттури, ни на яутов, и одним движением приковывает меня к дереву, держа мощной рукой за горло. Паника охватывает с головой, сердце готово вырваться наружу. Я уже вижу, как всё начинает темнеть перед глазами, но в последних попытках начинаю бить противника ногами и руками, пытаясь освободиться. Хищник что-то рычит, а я с каждой секундой ощущаю слабость во всём теле. Но перед тем, как провалиться во тьму, я замечаю сбоку движение, а затем чёрный охотник отлетает в сторону, отпуская меня. Не в силах удержаться на ногах, я начинаю падать, но сильные и тёплые руки подхватывают, и я вижу размытые очертания маски знакомого до боли аттури.

- Хулт’ах, – только и смогла произнести, услышав свой тихий голос. И последним, что решила сделать, даже не задумываясь – это заключить своего спасителя в объятия, сразу ощутив его горячую кожу, его терпкий запах и мягкость меха на ожерелье. А потом пришло внезапное понимание того, что так отчётливо всё это чувствовать во сне просто невозможно, и я испуганно распахнула глаза, узрев не менее удивлённый багровый взгляд Смуглёныша, которого я нагло обнимала за шею, сидя на своей кушетке. И как мне стало не по себе, когда я перевела взор вниз и увидела то, что прижимаюсь к его мощному торсу абсолютно голая! Моей новой возникшей панике и непониманию всего произошедшего не было предела. Ещё и аттурианская морда взяла, да стала довольно урчать над ухом. Вот это и стало последней каплей. Я с силой оттолкнула аттурианца и, как ополоумевший каинде, полетела в ванную.

Плюхнувшись пятой точкой на пол душевой, я пыталась привести дыхание и сердцебиение в норму. Мысли путались, я старалась собрать пазл из событий, понять, в какой момент находилась в состоянии сна, а когда вернулась в реальность. Вспоминала события грёз и сопоставляла с моментом яви.

- О, Кетану! – непроизвольно сорвалось с губ, и я схватилась за валары, поджав колени к груди. – С чего мне вдруг такое приснилось? И какого к’жита я стала обнимать этого проклятого аттури?