Сэр Вальтер Скотт и его мир - Дайчес Дэвид - Страница 20

• Предыдущая
• 20/29
• Следующая

Сочинения Драйдена под редакцией Скотта вышли в восемнадцати солидных томах в 1808 году; гонорар редактора из расчета сорока гиней за том составил 756 фунтов. Об интенсивности литературной деятельности Скотта тех лет говорит то, что «Мармион» увидел свет парой месяцев раньше, то есть писался в период завершения работы над Драйденом. Теперь у Скотта появилась возможность разжечь соперничество между издателями, и он этим наслаждался. Констебл предложил за «Мармиона» 1000 гиней, не прочитав ни строчки, и Скотт согласился. Констебл продал по четвертой части авторских прав на поэму лондонским издателям Уильяму Миллеру и Джону Мюррею. (Скотт не раздумывая ухватился за предложенные авансом 1000 гиней, потому что нуждался в деньгах: требовалось выручать брата Томаса. Последний, скорее, видимо, по бестолковости, нежели из преступных намерений, растратил собранную с арендаторов плату, будучи то ли управляющим, то ли доверенным лицом у маркиза Эйберкорна, и Скотту пришлось думать о том, как покрыть растрату и сделать все возможное для брата, которого он так или иначе поддерживал до самой его кончины и вдове которого помогал после смерти Тома. Такую же заботу он проявлял и о сыне Тома, своем племяннике и тезке; он помог юному Вальтеру вступить в жизнь. Скотт любил деньги, но при этом не следует забывать о его непомерной щедрости и глубоком чувстве родства, которое отдавало его кошелек в распоряжение родственников каждый раз, когда в этом возникала необходимость.)

Констебл был готов на все, лишь бы не потерять Скотта. Когда Скотт закончил Драйдена, он предложил ему подготовить такое же издание Свифта по ставке вдвое большей против той, что Миллер уплатил за Драйдена. Это означало 1500 фунтов, и Скотт согласился. Но со Свифта между Констеблом и Скоттом началась полоса трений, и, до того как издание наконец увидело свет в 1814 году, произошло много споров, несколько раз работа вообще прерывалась. Отчасти расхождения имели политический характер. Констебл, издатель влиятельного журнала вигов «Эдинбургское обозрение», нес, в глазах Скотта, ответственность за взгляды, выраженные на его страницах. В апреле 1808 года редактор «Обозрения» Фрэнсис Джеффри напечатал в нем пространную и весьма прохладную рецензию на «Мармиона». («Писать современную рыцарскую повесть представляется во многих отношениях столь же странной причудой, как возводить современное аббатство или английскую пагоду. На первый раз, однако, сие можно извинить как изящный каприз гения; но повторный опыт в том же роде менее заслуживает снисхождения и вменяет в известный долг отвлечь автора от таких пустяков, беспристрастно указав на недостатки, каковые в определенном смысле неотделимы от замысла в его воплощении».) Скотт не счел нужным обижаться на отзыв, и Джеффри отобедал у него чуть ли не на другой день после появления рецензии, что, однако, пришлось не по вкусу Шарлотте. Но в следующем выпуске «Эдинбургского обозрения» появилась статья об испанских делах, которую Скотт посчитал неприемлемой с политической точки зрения; он направил Констеблу письмо с отказом от дальнейшего сотрудничества в журнале. Теперь Скотт усиленно занялся организацией журнала-соперника, призванного быть рупором тори в такой же степени, в какой «Эдинбургское обозрение» было рупором вигов, и первый номер нового издания «Квартальное обозрение» вышел в Лондоне в феврале месяце; издателем был Джон Мюррей, редактором — Уильям Гиффорд. Хотя лично Скотт терпеть не мог злобную межпартийную склоку на страницах периодики, в особенности же оскорбительные анонимные рецензии, и предлагал «Квартальному обозрению» проявлять учтивость и благородство, журнал быстро «прославился» разнузданностью отзывов на политической подоплеке; в 1818 году в нем появилась самая пресловутая из такого рода рецензий — погромная статья Джона Уилсона Кроукера 102 о Китсе и его «Эндимионе» 103, статья, которая, по широко распространенному, но ошибочному мнению, ускорила смерть Китса.

Недовольство Скотта журналом Констебла и его связи с новым «Квартальным обозрением», хотя сложившегося положения и не улучшали, сами по себе не стали бы причиной разрыва с Констеблом. Но компаньон последнего Хантер был недоволен тем, что Констебл уплатил за Свифта большие деньги, и выразил пожелание, чтобы Скотт, раз уж он получил такой солидный гонорар, сосредоточился на подготовке издания, не распыляя сил на множество других проектов. Скотт оскорбился и написал Констеблу, предлагая расторгнуть договор на Свифта. Констебл отклонил предложение, но Скотта это не умиротворило, и он направил сердитое письмо не лично Констеблу, а на адрес издательства, тем самым придав ссоре официальный характер. Не исключено, что на самом деле Скотт искал повод порвать с Констеблом, чтобы сделать Джона Баллантайна его соперником. По крайней мере именно так он и поступил. «Дева озера» вышла у «Джона Баллантайна и К°», причем четвертую часть прав на нее приобрел Миллер из Лондона. К авторскому гонорару Скотта в 2000 гиней, разумеется, присовокупились доли от прибылей, положенные ему как совладельцу издательства, а также печатного дела Джеймса Баллантайна. Первое издание в формате ин-кварто 104 тиражом в 2050 экземпляров было сразу же распродано, и до конца года появились еще четыре издания форматом ин-октаво, так что за несколько месяцев общий тираж проданных экземпляров достиг двадцати тысяч. Поэма издавалась еще много-много раз.

Издатель Кейделл, который впоследствии стал компаньоном Констебла и в конце концов купил дело после банкротства последнего, приводит факты, говорящие об успехе поэмы. В то время юный Кейделл еще набирался опыта в одном эдинбургском издательстве. Возвращаясь в старости к этому периоду своей жизни, он вспоминал о «невероятной шумихе», вызванной появлением «Девы озера»:

«Вся страна воздавала поэту хвалу — толпы устремились на берега озера Катрин, до той поры сравнительно малоизвестного; а так как книга подоспела в самый раз к началу летнего сезона, то каждый дом и каждая гостиница в том краю оказались заполнены нескончаемыми толпами приезжих. Неопровержимо доказано, что со дня выхода „Девы озера“ количество почтовых карет на дорогах Шотландии неимоверно увеличилось и на протяжении ряда лет продолжало увеличиваться время от времени, благо новые сочинения автора поэмы не давали остыть бурным восторгам перед нашими ландшафтами, им же изначально и пробужденным».

Приезжие с юга, разумеется, посещали Горную Шотландию и до Скотта — не кто иной, как он сам, явно сгущая краски, еще в июле 1810 года назвал свой век временем, когда «всякий лондонец превращает Лох-Ломонд в умывальный таз и швыряет башмаки через Бен-Невис». Но именно благодаря Скотту поездки — сперва в долину Тросакс, а потом и в другие районы Горной Шотландии — получили настоящий размах. После разгрома якобитского восстания в 1746 году Горная Шотландия попала под пристальное наблюдение властей, наложивших запрет на многие обычаи этого края; затем настал черед экономических трагедий и «очистки земель» 105. Во многих своих сочинениях Скотт задавался целью выправить положение: историю и ландшафт Шотландии он представлял в романтическом ореоле, а героическую ожесточенность, неотъемлемую часть этого ореола, исподволь уводил в грамматически безопасное прошедшее время, с тем чтобы современная ему Шотландия выглядела частью мирной и просвещенной Британии. В известном смысле все это воплощает Абботсфорд, внушительный особняк Скотта в стиле феодальной Шотландии, с его диковинным собранием реликвий героического прошлого — оружия, доспехов, всевозможных вещиц, принадлежавших воителям и разбойникам, гербов и прочей геральдики — наряду с ультрасовременным (по тем временам) газовым освещением, хитроумно сложенной печкой, снабженной «отводом для проветривания комнаты летом», и удивительной, хотя в конечном счете неудачной новой разновидностью воздушного звонка, который приводился в действие сжатым воздухом и, как с гордостью сообщал Скотт в одном из писем, не имел «никаких тебе пружин, проводов и заводов».

• Предыдущая
• 20/29
• Следующая