Змеиное Солнце - Семенова Мария Васильевна - Страница 51

— Что ты говоришь? — воскликнул Мазайка.

— Я говорю? Я все время молчу. Это они говорят. — Ашег ударил себя ладонью по лбу. — Раньше я призывал богов, чтобы узнать их волю. А теперь они приходят сами и говорят без умолку! Я прошу их хоть немного помолчать, но они все говорят и говорят... Их речи разрывают мне голову!

Ашег вдруг расхохотался, но тут же смолк.

— Нет мне отныне покоя, — сказал он тихо и горько. — И вам не будет. И никому из ныне живущих. Богохульник Учай разгневал Варму, повелителя ветра и вод! Он даже не понял, что натворил!

— Что ты знаешь о моем брате? — осторожно спросила Кирья. — Где он?

Конечно, она не могла рассчитывать на Учая, как прежде на отца или Урхо, но все же теперь он остался ей единственным близким родичем, главой ее семьи.

Мазайка, с горечью глядя на Ашега, был почти уверен, что тот не слышит ее, однако безумный жрец ответил:

— Учай собирает в Ладьве войско, какого прежде не видел наш край, чтобы идти в земли дривов. Он словно бешеный волк — всегда алчет и полон ярости! Кто ведет его? Я вижу черный женский лик в тучах, он смеется... Вижу черепа в огне... — Он спрятал лицо в ладонях. — Бедный Ашег, почему ты умер и все еще жив?

Жрец Вармы отпихнул с пути Мазайку и побрел по тропе, опираясь на палку.

— Куда ты, Ашег? — крикнула вслед Кирья. — Не бросай нас! Что нам делать?

— Идите в Дом Ветра, — не оглядываясь, бросил жрец. — Варма больше не слушает моих слов. Молите его сами! Просите за себя, за свой род, за всю Ингри-маа! Никому не будет пощады!

* * *

Лосиные Рога были уже совсем близко, серые кручи нависали над сосновым лесом. Но лезть на скалы в надвигавшихся сумерках не хотелось.

— Может, внизу ночь переждем? — предложил Мазайка. — Стая постережет. А утром полезем.

Уставшая Кирья лишь кивнула и уселась у подножия скалы, сняв короб и прислонившись спиной к замшелому камню.

— Передохни чуток, — заботливо сказал Мазайка. — А я хвороста натаскаю, костер разведем, на камнях лепешек напечем... — Он достал из своего короба берестяное ведро, расправил его. — Сейчас, воды принесу.

— Я с тобой к реке!

Кирья с трудом поднялась на ноги. После заполошной беготни по лесу они гудели и болели при каждом движении.

— Вымыться бы надо, — через силу сказала она. — И одежду постирать, которую в болоте перепачкали.

— И то верно, — кивнул Мазайка, помогая подруге встать.

Они подошли к берегу, круто обрывавшемуся в шумящую воду. Быстрое течение Вержи прокладывало здесь себе путь между окатанных камней, петляя и ища лазейки, спеша в закатные земли.

— Где-то тут тропка была, — начал оглядываться внук Вергиза. — Помнится, мы по ней за водой ходили. Кажется, вон там...

Он ткнул пальцем в расселину меж двух обломков скалы и замер, не веря глазам. По воде против течения двигалась знакомая тупоносая голова. От нее в обе стороны разбегалась волна, повторяя извивы огромного тела, скрытого под поверхностью. Казалось, змею нет дела до бурлящей стремнины.

— Это он! — хрипло прошептал Мазайка.

Будто услышав его, змей поднял над водой голову, высматривая удобное место, чтобы вылезти на берег.

— Скорее на скалу! — воскликнул Мазайка, позабыв об усталости, и, схватив за руку Кирью, потащил ее за собой.

Как они оказались на вершине, у развалин Дома Ветра, Мазайка, пожалуй, не смог бы рассказать, сколько ни проси. Он карабкался по крутым скалам, цепляясь за торчащие корни, волок за собой выбившуюся из сил Кирью, а перед его глазами стояло жуткое воспоминание — он стоит, застыв на месте, по колено утопая в ледяной болотной воде, а желтые змеиные глаза неотрывно глядят на него из темной чащи.

Вершина появилась как-то вдруг — Мазайка даже удивился, до чего быстро они взобрались. Там, где раньше стоял Дом Ветра, на который он с детства глядел, затаив дыхание, теперь беспорядочно громоздились каменные глыбы, будто кто-то в сердцах расшвырял их по плоской, обрывающейся в пропасть вершине. Но все же отыскать место, где прежде был храм, оказалось легко. Нижние становые камни, поверх которых возводилось жилище бога, глубоко вросли в землю, так что и по сей день огораживали разрушенный подклет с кругом для кострища. Повсюду валялись сломанные вихрем засыхающие сосны. На краю пропасти лежала деревянная птица со сломанным крылом. Кирья села с ней рядом и погладила старую знакомицу, как живую. Больше не петь ей вместе с ветром, отпугивая чужаков...

— Давай растопки наберем. Думаю, Варма не осерчает, если мы заново разведем огонь? — предложил Мазайка. — Одежду наконец посушим, ссадины залечим. У меня дедкиных снадобий от всех ран припасено, быстро затягивает. А то ведь... — Он нахмурился и сказал совсем как Вергиз: — Ранка на вид малая, а беда от нее большая! Помрешь, да еще сперва помучаешься...

Кирья поглядела на друга:

— Как думаешь, змей сюда не заберется?

— Да куда ему! — махнул рукой Мазайка. Сам же подумал, что где-то тут есть Ашегова тайная тропа, и если гад найдет ее... И добавил, словно убеждая себя: — Он еще и лося сожрал, отяжелел. И мог бы, да не заползет.

Парень подошел к крутому южному краю скалы и поглядел вниз, на осыпь у ее подножия. Уже совсем смеркалось, и без огня мало что можно было разобрать. Однако тут же навстречу Вергизову внуку сверкнули два желтых глаза. Мазайка ахнул и поспешно убрался с края обрыва.

— Там он, гад ползучий, — прошептал он, возвращаясь к кострищу. — Лежит внизу и ждет.

— Если сюда не заползет, — задумчиво проговорила Кирья, — то мы-то как спустимся? Припасов надолго не хватит...

— Для начала передохнуть надо. А утром по свету глянем. Может, камней на змея скинем, он испугается и уползет.

Мазайка вновь оглядел вершину. Да уж, большую часть камней они с Кирьей не то что скинуть, но и сдвинуть с места не смогли бы.

— Ничего, — бодрясь, сказал он. — Поутру точно придумаем! А может, Господин Ветер нас защитит. Помнишь, что Ашег говорил? Не зря же нас Хирва сюда посылал! Сейчас огонь разведу, а ты подумай, какое подношение ему сделать.

Они набрали валежника, коры и мелких смолистых веток на растопку, сложили на кострище. Мазайка достал из короба завернутый в бересту гриб-трутовик, кремешек и кресало, и очень скоро они уже сидели, прижавшись друг к другу и глядя в потрескивающие на ветвях пламя.

Кирья так и задремала, положив голову на плечо друга. Ей снилось, что деревянная птица вдруг встала, раскинула крылья, взмахнула ими и зовет ее человеческим голосом:

«Вставай, полетели вместе! Ты же можешь, я знаю! Вставай, Кирья!»

Девочка хмурится во сне, беспокойно шевелит руками. Ей снится, что она парит, раскинув черные крылья, над бескрайним водным пространством. Куда стремятся эти взбаламученные воды? Бурля и пенясь, с неудержимой силой они катятся вдаль, к закату. То и дело в них мелькают вырванные с корнем деревья и какие-то неровные бледно-голубые глыбы. Лед, понимает Кирья, спустившись пониже. Огромные осколки льда. Вода несет ледяные горы...

Небо застилает тень. Кирья поднимает взгляд и видит такие же распахнутые черные крылья, только гораздо больше. В вышине, словно гром, раздаются раскаты злорадного хохота.

Как можно смеяться, когда внизу вода губит целый мир?

«Да сгинет Аратта!» — несется с неба.

«Аратта? Что это?»

«Не знаешь? Это ничего. Еще узнаешь. Пока запомни лишь одно — ты рождена ей на погибель...»

Кирья вскинула голову и распахнула глаза. Вокруг было темно, только угли рдели в костре. Она мотнула головой, отгоняя сонное марево, но голос продолжал звать:

— Вставай, Кирья!

Она повернулась и обмерла — позади нее, распахнув огромные белые лебяжьи крылья, стояла Высокая Локша.

— Вот мы и свиделись вновь, — сказала добродея. — Ну что, убедилась, сколько бед от твоего дружка? Или по-прежнему готова за него биться со всем светом?