Змеиное Солнце - Семенова Мария Васильевна - Страница 15

«Да как ты смеешь?!»

«Я скажу больше — в башне к тебе наверняка приставят какого-нибудь хромого и кривого накха, который больше не может сражаться наравне с прочими воинами. На деле он будет распоряжаться всем. А возможно, чтобы наказать тебя за любовь к Аорангу...»

Аюна вспыхнула и привстала, решив, что дерзость охранницы перешла все мыслимые пределы. Но Янди, склонив голову и протянув вперед руку, остановила ее:

«Прошу, дослушай меня! О том, что царевна Аюна спуталась с мохначом, судачат по всей Аратте. Уж конечно, злые языки передали все Шираму в самом непотребном виде. Если он пожелает тебя наказать, то велит своему человеку выступать вместо себя, и тогда этот кривой и хромой накх получит все права мужа. Он будет насиловать тебя всякий раз, как пожелает...»

«Какая чушь! Я дочь государя!»

Новая служанка усмехнулась.

«Тем слаще будет месть для Ширама! Твой отец унизил его, ты разорвала помолвку. Чего ты ждешь от такого мужа?»

Царевна молчала, с ужасом глядя на девушку, не зная, что сказать в ответ. Первым ее порывом было попросту выгнать ее из шатра! Но чего она этим добьется? Самое противное, телохранительница, похоже, знала, о чем говорит.

«Правда ли то, что ты говоришь, или нет, не имеет значения, — мрачно сказала наконец Аюна. — Я сама выбрала свою участь. И если раньше не представляла себе, насколько она будет тяжела, что ж — тем хуже для меня!»

«Наши судьбы в руках Исвархи, — склонила голову Янди, внимательно наблюдая за бледной и взволнованной девушкой. — Я здесь, чтобы помочь тебе, госпожа. Пусть тебя не оскорбляют мои речи. Я лишь говорю правду. От меня тебе будет больше пользы, чем от всей твоей свиты».

«О чем ты?» — почти шепотом спросила царевна.

«Пока мы будем ехать в Накхаран, обращайся со мной как с обычной служанкой. Я же стану тайно учить тебя, как постоять за себя. Конечно, любой накх одолеет тебя в бою. Но лишь в том случае, если будет знать, чему ты обучена. Скрывай умения до последней возможности — только тогда они тебе пригодятся».

«Пригодятся для чего?»

Янди смерила царевну долгим изучающим взглядом, будто желая понять, впрямь она ничего не знает или притворяется? Наконец охранница вновь заговорила:

«Когда достославный Киран отправлял тебя к саарсану, он, несомненно, рассказал тебе, чего желает от этого брака».

«Да, — подтвердила Аюна. — Став женой накха, я должна буду убедить его не начинать войну против Аратты...»

«Так и есть, — подтвердила Янди. — А если саарсан откажется тебя слушать?»

«Как это — откажется?» — удивилась Аюна и чуть не добавила: «Я же дочь государя», но вовремя оборвала себя.

Теперь она уже понимала, что в Нахкаране такое родство ей ничем не поможет — скорее наоборот...

«Если Ширам откажется тебя слушать, — не дождавшись продолжения, заговорила Янди, — ты должна будешь убить его».

«Я? — ошеломленно переспросила Аюна и невольно хихикнула. — Убить?!»

«Ты не ослышалась. Конечно, главное я постараюсь взять на себя. Но ты должна будешь мне помочь. И должна быть готова сделать все сама, если у меня не выйдет. Поэтому-то я и здесь. Теперь ты знаешь. Тебе решать — ехать дальше или повернуть обратно. Впрочем, дома тебя не ждут. А потому не будем тратить времени попусту».

Янди протянула руку к прическе.

«Оружием может стать все, что угодно...»

Аюна тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Как бы то ни было, она здесь, в этом лесу. Ее покуда не тронули и, должно быть, желают увезти куда-то вглубь земель вендов с неведомой целью. Сейчас главное — притаиться, осмотреться, понять, что к чему. И ударить — быстро и, как учила Янди, совершенно безжалостно.

— Эй! — крикнула она плачущим в стороне служанкам. — Приведите себя в порядок и ступайте ко мне!

Девушки поспешно бросились к ней.

— Слушайте меня, — негромко заговорила царевна. — Либо мы вместе спасемся, либо вместе погибнем. Что бы ни случилось, я вас не брошу. Мы будем выпутываться из этих силков вместе.

Речи Аюны несколько подбодрили исстрадавшихся девушек. Сгрудившись вокруг хозяйки, они с бессильной ненавистью глядели, как венды разбирают покрытые лапниками навесы, складывают из них большие костры: положив на них своих мертвых воинов, разжигают всепожирающий огонь. Когда пламя взметнулось к черным небесам, дети леса завели долгую, заунывную погребальную песнь, и от этой песни у Аюны сразу стало радостнее на душе.

Глава 6Лазутчики

Белесый утренний туман лежал над рекой. Только начинало светать, но могучие башни Двары, столицы юга, отчетливо чернели в едва розовеющем небе. В прибрежных камышах хрипло перекликались сонные утки, изредка тихо плескала рыба.

Всадники на вороных и караковых конях, застывшие на берегу возле самого края воды, были совершенно молчаливы и неподвижны. Они всматривались в каменную громаду, будто надеясь разглядеть что-то очень важное.

Хаста ерзал на спине своей лошади, зябко кутаясь в черный накхский плащ из грубой шерсти, выданный ему Ширамом. Занимала его сейчас вовсе не утренняя прохлада, хотя осень все сильнее напоминала о себе. Он, как и все прочие, напряженно ждал возвращения саарсана. Тот ушел уже давно, в густой тьме, когда до рассвета было еще далеко. Ушел, взяв с собой лишь троих воинов, да так и не вернулся.

«Скоро взойдет солнце, — с тревогой думал жрец. — Туман рассеется, и нужно будет уходить обратно в горы. А его все нет! Что, если его схватили или подстрелили со стены?»

Он покосился на окружавших его сааров. Те, как всегда, старательно делали вид, будто знать не знают о присутствии жреца Исвархи, которого Ширам невесть зачем приблизил и таскал повсюду собой. Что они с ним сделают, если саарсан не вернется? Если Исварха будет милостив — просто бросят здесь. А если нет?

Хаста принялся гнать мысли о том, что с ним, лишившимся высокой защиты, могут сделать накхи. Но тут камыши шелохнулись — и перед всадниками появился Ширам. Лицо его было хмуро, однако Хаста отметил, что настроен саарсан крайне решительно.

— Плохие вести? — спросила саари рода Бунгар.

— Пожалуй, да. В крепости нас ждут. Воины настороже, на стенах все время слышна круговая перекличка. И они не просто окликают друг друга, а поочередно пропевают строки из неизвестной мне песни.

— Значит, тихо в город не войти, — подытожил один из сааров.

— Мы войдем, — мотнул головой Ширам. — Но для этого придется немного потрудиться...

Раздумывая о чем-то, саарсан пристально глядел на Аршага. Его старший родич, смуглый, длинноусый и черноволосый, принадлежал к роду Зериг — самому южному из накхских родов, обитавшему на границе с землями степняков-сурьев.

— Мне понадобится десяток твоих воинов, — сказал Ширам.

— Конечно, как скажешь! Даже если им придется идти на верную смерть, они примут это с гордостью...

— Нет. Их смерть мне не нужна. Им придется переодеться и распустить косы.

— Расплести косы? — повторил Аршаг, не веря своим ушам. — Зачем?

— Что ты такое говоришь, Ширам? — недовольно буркнул немолодой саар рода Пама. — Или, живя в столице, ты забыл все заветы предков? Если наши родичи погибнут с распущенными косами, Мать Найя примет их за старух и усадит на веки вечные прясть бесконечную пряжу!

— Значит, у них будет хороший повод остаться в живых.

— Мои воины скорее дадут себя убить, чем согласятся на такое непотребство! — нахмурившись, объявил Аршаг.

— Тогда, — сказал Ширам, — я первый расплету косу. И не заплету ее, пока Двара не будет взята!

— Нет, — скривился саар. — Так нельзя.

— Мы должны захватить столицу юга. Тот, кто владеет Дварой, владеет лучшей переправой через Ратху и всеми предгорьями Накхарана. Там запасы еды, там кони... Если мы возьмем ее, наши руки будут развязаны. Пока город занят врагом, мы всегда рискуем получить удар в спину...

Аршаг слушал Ширама с нетерпением.

— Но зачем расплетать косы? — воскликнул он, едва его родич договорил. — Я понимаю, ты задумал какую-то уловку. Но мы и так можем скрытно подобраться, перед рассветом перебить стражу в воротах, вырезать врагов спящими...