Сердце Изгоя (СИ) - Шульц Гектор - Страница 27

А Фил без успеха пытался оторвать от себя руку Фульгура, который с булькающим шипением медленно подтягивал человека к пасти. Время словно замерло, когда Фил увидел жуткие клыки изгоя рядом со своим лицом. Желудок скакнул вниз, а в горле запершило от увиденного. Фульгур тоже почувствовал страх и, обрадованный, собрал все силы. Лишь несколько сантиметров отделяли его от перепуганного человека. Еще рывок и клыки впились в оголенную кожу, причиняя Филу дикую боль.

Голова закружилась, и даже свет померк, когда Фульгур принялся жадно пить алую кровь, хлынувшую из пробитой вены. Фил жалобно застонал и сделал еще одну попытку пронзить уродливое лицо вождя Репробари, но промахнулся и, клинок, звякнув, отлетел в сторону к шкатулке. Торжествующий рев восстановившегося Фульгура вызвал злую улыбку у Фремиту, который воспользовался секундной паузой и сбил Анну с ног, а сам насел сверху и страшно лязгнул зубами в непосредственной близости от красивого лица девушки. Та в ответ сжала зубы и, чудом извернувшись, сумела поставить черный стилет на пути клыков, которые сомкнулись на стали. Фремиту был слишком силен и Анна понимала это, но раз за разом отпихивала вампира в сторону. Она жалобно посмотрела на подползшего к ней Фила, взглянула в его почти потухшие глаза и все поняла без лишних слов, когда он протянул ей свою искусанную руку. Дальнейшее было действием нескольких секунд.

Анна напряглась, отшвырнула Фремиту в сторону, а затем жадно впилась в руку Фила, который застонал и перевернулся на спину. Глаза девушки моментально вспыхнули ярким белым светом, а из горла донесся сиплый рык. Черты лица заострились, уши вытянулись, а клыки жутко блеснули в сумраке кельи, когда она редко поднялась на ноги и с ненавистью посмотрела на удивленного Фремиту.

— Пора отправиться к Кровавому богу, изгой, — прошипела она, без раздумий кидаясь на сына вождя. Тот не успел уклониться от удара и хрипло что-то буркнул, когда тонкая рука Анны прочертила на шее четыре рваных полосы, из которых на землю хлынула кровь. Фремиту заскулил и отскочил в сторону, после чего повернулся к Фульгуру, который дрожал, словно в лихорадке.

— Отец… — прохрипел он, держась за шею.

— И потонули города, когда кровавые реки вышли из берегов, — звучно произнес Фульгур, поднимаясь на ноги. От его фигуры так и веяло силой, но Фил, в отличие от Анны, завороженно смотрел на шкатулку с сердцем и лежащий рядом с ней кинжал. Стиснув зубы, он медленно пополз в ту сторону, собрав все имеющиеся силы. Фил понимал, что сможет нанести лишь один удар. На большее его не хватит. Сердце билось медленно и словно затихало, рука и рана на шее горели огнем, как и вся грудь, ноги тряслись, а на лбу выступил холодный пот. И черная тьма перед глазами становилась все плотнее и гуще. Фил полз вперед, сдирая пальцы в кровь об острые камни. Кусал губы до крови, когда понимал, что силы почти покинули его. И облегченно вздохнул, когда в руку легла прохладная рукоять кинжала. Он медленно улыбнулся, привстал на локтях, а затем занес руку над мерзким сердцем, которое билось все сильнее и сильнее.

— Филипп! Нет! — закричала Анна, вцепившаяся в горло смеющемуся Фульгуру, у которого смех застрял в горле, когда он увидел то, что видела она.

— Скот! — прошипел Фремиту, неловко ковыляя к Филу и протягивая когтистые руки.

— Пшел… в жопу, — выдохнул Фил и опустил клинок вниз, вбив его прямо в уродливое сердце Беллариэля. Дикий крик сотряс стены кельи, когда сталь проткнула тугой узел мышц и из сердца на пол хлынула черная кровь. Оно вспыхнуло оранжевым пламенем, которое быстро перекинулось на клинок, а потом и на израненную руку Фила. Боль была адской и затмила собой даже вампирский яд. Оранжевый огонь жег сильнее раскаленного металла, впивался в кость и выпаривал кровь, наполняя удушливый воздух кельи ароматом паленого мяса. Но Филу было все равно. Он с глупой улыбкой смотрел на Фульгура, который задрожал и рухнул на землю, после чего забился в конвульсиях. Вождь изгоев яростно катался по земле, сдирая с себя кожу скрюченными пальцами, выл и грыз собственную плоть, столь сильна была ярость проткнутого сердца. Замерли ворвавшиеся в келью Бледные лучницы и Сестры Огня, которые с ужасом отпрянули, когда тело Фульгура воспламенилось, отбрасывая на влажные стены причудливую пляску теней. А вождь Репробари хрипло рассмеялся, когда огонь утих, но вновь умолк, увидев, как из темного угла появляются три фигуры в черных мантиях. Замер и Фремиту, на лице которого застыла маска страха и дикой злобы.

Одна из фигур подошла к шкатулке, превратившейся в тлеющий уголь, и склонилась над ней. Затем, не обращая внимания на удивленные вздохи, аккуратно взяла тлеющую оранжевым огнем реликвию в ладони и отошла к другим фигурам, которые словно не замечали замерших вампиров и изогнувшегося от дикой боли человека, над которым склонилась дочь де Луна. Когда фигура, взявшая шкатулку, заговорила, волосы встали дыбом даже у повидавших всякое Сестер Огня. Голос был наполнен тошнотворным ужасом, невероятной волей и силой. Из голоса теперь состоял воздух.

— Триада опоздала, — пробулькал Фульгур, констатируя очевидный факт.

— Триада никогда не опаздывает, — мягко ответила ему фигура, держащая шкатулку. — Триада приходит ровно тогда, когда считает нужным.

— Сердце напилось крови скота во славу Беллариэля, — мрачно усмехнулся вождь Репробари. — Алая ночь наступила.

— Сердце уничтожено, Фульгур, — капюшон второй фигуры слабо качнулся, а в его глубине зажегся недобрый светло-золотой свет. — Уничтожено человеком, как и гласило черное пророчество.

— Что? — воскликнул изгой и тут же безумно рассмеялся. — Чушь! Я знаю пророчество наизусть, как и каждый из моей семьи.

— У тебя нет семьи, — прошелестела третья фигура. — Как нет и знаний о сердце Беллариэля. Лишь одно существо может уничтожить сердце. То, которое напоит его своей кровью. То, которое сейчас умирает, лежа рядом с тобой, изгой. Лишь Рамиэль слышал последние слова своего брата, когда он выкрикнул пророчество. И он передал их только Триаде. Сердце уничтожено, Фульгур. Прими свой конец достойно, как и правду, которую узнал лишь сейчас.

— Это еще не конец, — усмехнулся вампир, с ненавистью смотря на Триаду. — Я-то уйду, но семя будет жить…

— Фремиту… — прохрипел Фил, сильно сдавливая руку Анны, которая с жалостью смотрела на него. Девушка скрипнула зубами и обвела взглядом келью, но сын вождя пропал, будто его здесь никогда не было.

— Он ушел. Это правда. У Репробари должен быть вождь. Вождь, а не глава семьи, — с легкой издевкой ответил один из Триады. — Ты не учел одного, Фульгур. Скот тоже является частью нашего мира и с ним необходимо считаться даже Триаде.

— Плевать, — поморщился Фульгур. — Ваше время подошло к концу, черные коршуны. Скоро оранжевый огонь загорится вновь и испепелит вас всех.

— Ты совершил святотатство, изгой. И понесешь заслуженное наказание, — громко перебила его фигура, держащая шкатулку. — Триада приговаривает тебя к смерти, Фульгур Репробари.

— Да не вспомнит о тебе даже презренный скот, которым ты питался, — дополнила вторая фигура. Во мраке блеснуло что-то черное и острое.

— И не найдешь ты покой даже после смерти, — закончила третья фигура, подходя к смеющемуся вампиру. Тот зло расхохотался, а потом замолчал, когда в голову вонзился длинный черный шип. Раздалось жадное чавканье и Фил отвернулся, когда понял, что таинственные существа просто выпивают из Фульгура жизнь. Звук был омерзительным и напоминал трение металла по стеклу, но Фил, сжав зубы, слушал его, пока не наступила тишина, которую нарушил тихий шорох. Кто-то подошел к нему.

Повернувшись, Фил увидел склонившуюся над собой фигуру в черном, а когда услышал тихий смех, не сдержавшись, скрипнул зубами. Анна, держащая его за руку, лишь нахмурилась. Фил почувствовал, как к искалеченной и обожжённой руке прикасаются холодные пальцы, но не успел подивиться, как боль ушла, оставив лишь слабый зуд.

— Смелый человек, — тихо произнесла фигура и, повернув капюшон в сторону Анны, добавила. — Смелая дочь де Луна. Отец может гордиться тобой.