Мгла над миром - Алферов Всеволод - Страница 50

– Теперь можно по порядку, – выдавил он после пары глотков.

Вместо Аджита ему ответил советник:

– Я сам недавно узнал о владыке. Согласись, было глупо бить в гонг, не удостоверившись.

– И кто сделает это лучше моего ученика?

– Точно! – Целитель вновь смутился. – Я имею в виду… этим действительно занимался я. Пробраться к Царю Царей не так просто, ушло слишком много времени. И… мне не хватило сил вылечить его самому.

– Его травят по приказу Семеди?

Мауз кивнул поверх кромки чаши.

– Не совсем травят, – замялся Аджит. – Просто есть… разные средства. Одни могли бы исцелить лучезарного, другие подталкивают его к царству теней. Раз в неделю-другую ему дают отступиться от диеты, а в любимую еду подмешивают лекарства, которые губят владыку. Никаких ядов! Лекари думают, что царю все хуже, как бы они ни старались.

– Семеди и… кто еще?

– Князь, Камран, Усопший… Я знаю дюжину имен. – Советник отставил чашу и промокнул губы парчовой салфеткой. – Но я ни в ком не уверен. Наверное, кроме тебя.

– Кишки Усира! Я польщен, – не удержался маг. – Ладно, что там насчет ловушки?

– Если коротко, на Круг спустят Черных Братьев. Ну, это ты и сам понял.

– Зачем?

– Пример владыки заразителен, – усмехнулся Мауз. Однако Верховный нахмурился:

– Что-то не припомню, чтобы князь якшался с ревнителями…

– А дело не в ревнителях. Хочешь удержать власть – придумай большего врага, чем ты сам. Будь я тобой, спросил бы: с чего это Братья начнут резать магов?

Мауз улыбался, словно заготовив сюрприз. Верховный просто поднял брови.

– Это самая пряность в нашем блюде! – Советник даже причмокнул. – Когда представление начнется, вместо миражей вы сотворите огненный смерч. Вот и думай теперь, как это возможно.

Это невозможно, хотел сказать маг, но понял, что спорить бессмысленно.

– Что ты хочешь от меня? – устало спросил он. – Ты чего-то хочешь, верно?

– Хорошей сделки, чего ж еще? – Мауз огладил мягкую, выкрашенную в пурпур бороду. – Ты знаешь, как я их люблю.

Вот уж действительно. Впрочем, Газван не был уверен, что сделки советника так же хороши для его партнеров. Он не торопился вступать в торг, вместо этого вперив в толстяка долгий и мрачный взгляд. Тяжелое солдатское лицо нередко заставляло вельмож нервничать, и Верховный этим пользовался.

И не прогадал.

– Азас ведь говорил с тобой насчет наследника, – первым не выдержал толстяк. – Признайся, что говорил!

Чародей только поднял бровь.

– Боги, я знаю эти твои игры! – Мауз властно взмахнул рукой. – Я знаю, Азас призывал тебя. И все, что он хотел сказать.

Отпираться больше не было смысла. Нехотя Газван разлепил губы.

– Тогда ты знаешь и что на него нашло?

– А ты не понял? Мой бедный, старый, одинокий друг! – Верховный скрипнул зубами, но Мауз даже не заметил. – Это войсковой маг может позволить одного сына, и того ты потерял. Чтоб ты знал, в царских семьях это зовется упадком рода. Я говорил Азасу, но ты знаешь: он упрям, как ишак. Как умерла царица, он только отмахивается.

Газван перехватил заинтересованный взгляд ученика.

– У владыки есть брат, – напомнил Первый.

– Князь ас-Абъязид далеко, и у него дочери. А даже роди они каждая по внуку… Азас готов на все, чтобы на престол сел сын! Он надеялся пару лет подождать, назвать его соправителем и… и мальчик носил бы золотую маску, когда время Азаса настанет. Но болезнь заставила его торопиться. Он заключит сделку хоть с шакалом, хоть с песчаным демоном!

– Поэтому в торжествах участвуют маги?

– Да, именно поэтому. Он слишком долго гнул свое. Нельзя просто отправить наследника колдунам. Приходится отыгрывать назад, позволить магам устроить зрелище… Увы, во дворце тайну не сохранить, а это заставит торопиться уже заговорщиков. Так вот, если хочешь иметь влияние на наследника, если хочешь выжить – придется избавиться от Семеди.

Старый маг потер виски.

– Дай я угадаю… это ведь не сама сделка, так? А сделка в том, что Семеди прибрал к рукам дворец, а ты займешь его место. В обмен предлагая мне помощь.

Полное лицо советника было сама невинность. Бледные, почти прозрачные глаза смотрели открыто и без утайки.

– И что с того? Я был плохим другом Кругу? Хоть раз обманул? Твой собственный ученик меня поддерживает.

– Семеди тоже друг владыке. Что до моего ученика… – Газван бросил взгляд на Аджита. Целитель старался держаться непринужденно, но было видно, что он не знает, куда деть руки. – Мой ученик служит Ночному двору.

– Ночного двора не существует.

Чародей фыркнул.

– Ты ошибаешься, маг, – Мауз не скрывал досады. – Здесь нет чиновников, хлыстов и капитанов. Есть люди, которым я плачу или которые действуют за убеждения. Аджит не больше служит двору, чем ты.

– Ночной двор – это ты сам, – Газван пожал плечами. – Я запомню. Но я по-прежнему не назову твою власть убеждениями. Какой мне прок за нее бороться?

– Ты ошибаешься, – упрямо повторил советник. – Я дал жизнь твоему ученику. Бросил кости, дав тебе создать ему новое лицо. Я рискнул жизнью лучшего помощника, когда твой южный поход пошел наперекосяк…

Верховный прикрыл глаза, спасаясь от настойчивого голоса. Бездна, как же он устал! До дрожи в руках, до полного безразличия. Ему вновь вспомнилась Джерима – и маленькая комнатка, которую они снимали в доходном доме на севере Табры. На мгновение ему страстно захотелось вернуться туда: в тесную, скудно обставленную каморку – лишь бы избавиться от груза решений. Он слишком стар для них. Ему самому не нужно уже ничего, кроме теплой постели и горячей воды, в которой суставы перестают так ныть…

– …и я не понимаю твоего упрямства! – прорвался сквозь воспоминания голос советника.

Маг открыл глаза.

Мауз и впрямь не понимал. Газван не поручился бы, что изучил советника, но казалось, тот раздосадован и не ожидал отпора. Это не давало вельможе покоя… как оса, жужжащая над раздобревшим псом.

– Верховный маг… назовем это «суеверен», – процитировал жрицу Первый. – Ты предупредил меня – просто так, забесплатно – и мне придется действовать. Что бы я ни сделал, ты выиграешь. По-моему, отличная сделка.

Мауз открыл было рот, когда чародей закончил:

– Во всем, кроме одного: творить еще одного узурпатора я не стану.

Советник лишь покачал головой. Аджит переводил взгляд с одного на другого.

– Должно быть, правду говорят, у Первого на все один ответ: мне нужно подумать, – горько усмехнулся советник. – Неудивительно, что твой собственный престол шатается… Иди и думай – но постарайся не заснуть. Чего доброго, проснешься слишком поздно.

Это было оскорбление, но чародей пропустил его мимо ушей. Он поднялся – и едва не пошатнулся. Вино оказалось крепче, чем он предполагал.

– Я рад, что мы друг друга поняли.

– Аджит, проводи нашего друга, – все еще в раздражении бросил Мауз.

Воздух в палате казался тяжелым от напряжения – так что маг полной грудью вдохнул запахи людных улиц. Его паланкин ждал у главных ворот Района Садов, но Верховный понял: если он проведет хоть звон в душных носилках, то сойдет с ума. Слишком много слов сказано. Они теснились в голове и требовали внимания – так же настырно, как чародеи Круга.

В конце концов за паланкином можно и послать из обители!

Базарные навесы расположились даже здесь, у самых стен Района Садов. Торговцы разложили шелка и узорчатые ткани, курения и немыслимо дорогие товары из дальних стран. Продавали здесь и еду: сласти, миндаль, жареные моллюски, а в медной жаровне исходила дымом приправленная медом и горчицей баранина.

Неудивительно, что тревоги живо отступили перед ароматами. Как никогда, Газван радовался, что тяжелая челюсть и крепкое сложение не позволяют заподозрить в нем мага.

– Сколько? – спросил он, ткнув пальцем в начиненную мясом лепешку.

Торговец, человек с острым лицом и таким же острым взглядом, оглядел его с ног до головы.

– Десять медяков для благородного. Мясо нежнее, чем в иных знатных домах!