Владыка - Лисина Александра - Страница 54

— Точно, — лицемерно вздохнул незаметно держащийся рядом Шранк. — Уши всегда были твоим слабым местом.

— Зато твоим слабым местом была голова! В прошлый раз так по ней двинули, что рот до сих пор не закрывается!

Воевода красноречиво возвел глаза к потолку, молча вопрошая: да сколько же можно вспоминать?!

Белка легонько коснулась щеки Таррэна и отвернулась, потому что ничем помочь не могла — творить магию темных она не умела. Пополнить резерв — пожалуйста, вернуть с того света — не вопрос. Но вот подлинный смысл узоров и плетений, который немедленно начали творить три сильнейших мага Темного леса, был ей не по плечу.

— Удачи, — беззвучно шепнула она.

Но перворожденные этого уже не слышали. Склонившись над телом Тирриниэля, они одновременно запели древние заклинания и на какое-то время во всех смыслах исчезли из этого мира.

Сколько пройдет часов или дней, прежде чем они доберутся до отлетевшей души, — неизвестно. Сколько потребуется усилий, чтобы удержать ее на краю, — кто знает? Но сложность в том, что ее не просто надо найти и подхватить, а медленно и осторожно вывести потом за собой к свету, используя собственную душу вместо путеводной нити, а резервы тела — как единственный доступный источник. Если он опустеет, по ту сторону останутся оба — тот, кто умер первым, и тот, кто рискнул последовать за ним. Если нить оборвется по случайности или чьему-то умыслу, они тоже останутся там. Если ушедший окажется слишком силен, то утянет вторую душу за собой, во мрак. А если он будет слаб, то просто растворится в чужой силе, навсегда оставшись где-то посередине между жизнью и смертью. И этого тоже нельзя было допустить.

Таррэн рисковал, ныряя за отцом в эту бездну. Причем рисковал сам и подвергал риску молодого, неопытного юношу, которому поручил роль проводника. Без надежного, многолетнего и проверенного единения решиться на такое мог только безумец, но ни Таррэн, ни Тир не колебались. И Линнувиэль, старательно отгоняя нехорошее предчувствие, всеми силами пытался нащупать то единственное, что могло бы стать для них опорой, — тонкие, слабые и едва уловимые узы крови, которыми они, трое, были обязаны общему прародителю — проклятому владыке Изиару.

Хранитель вздохнул и бережно потянулся к застывшим без движения собратьям, готовясь подхватить узы и помочь, если что-то пойдет не так. Крепко зажмурился, сосредоточился, слишком хорошо зная, как тяжело держать сразу несколько пар кровных уз. Затем полностью отключился от внешнего мира, почти перестал дышать… а потому даже не заметил, что в какой-то момент стены живого дворца содрогнулись, а затем медленно-медленно начали меняться.

— Это еще что такое? — нахмурился Элиар, когда пол под его ногами снова дрогнул.

Эльф быстро огляделся, и то, что он увидел, ему не понравилось: словно почувствовав смерть повелителя, чертоги начали постепенно меняться. Сперва в тронном зале потемнело — это плотно сомкнулись ветви над головами присутствующих, образовав высоко наверху некое подобие колпака. Затем мелко задрожал пол, как при слабом землетрясении, а за ним отчетливо засветились живые стены, бросив на озадаченные и пока что спокойные лица собравшихся мертвенно-желтую тень. Тень настолько странную, что на мгновение эльфам даже показалось, будто густая листва ожила. А затем в сторону бессмертных поползли крючковатые ветки. Присутствующие инстинктивно отступили на шаг. Кто-то даже за оружием потянулся, едва сдерживаясь, чтобы не рубануть корявые отростки, а остановил уже занесенную руку только потому, что вовремя припомнил: дворец владыки — живой. И он отомстит за увечье, если кто-то рискнет его нанести.

По тронному залу пробежал тревожный гул, в котором едва слышно прозвучали обеспокоенные голоса двух или трех хранителей, пытающихся взять под контроль древнюю магию взамен владыки. Но без толку: чертоги продолжали меняться. Всего за несколько минут живые стены сдвинулись, вынудив перворожденных отступить в центр зала. Трава на полу засохла. Густая листва пожухла, а потом вдруг разом опала, открыв множеству глаз острые, сочащиеся подозрительными капельками шипы на оголившихся ветках, которые встрепенулись, угрожающе встопорщились и начали медленно разворачиваться внутрь.

— Проклятье! — процедила Белка, быстро покосившись на Таррэна, который в данный момент являлся единственным, кто мог подчинить взбесившийся дворец.

Пусть он — отреченный, пусть давно не бывал в этих местах, но родовой ясень, чьи отростки качнулись к замершим в панике эльфам, не мог его не узнать. Надо было только встать и коснуться их своей силой.

— Торк! — зашипела она, поняв, что Таррэн слишком занят и не сможет уделить ни капли драгоценного внимания.

Его попросту не было в этом мире. Он все еще качался на грани между жизнью и смертью. Точно так же, как Тир и Линнувиэль — единственный из хранителей, кому она доверяла. Белка быстро оглянулась: Иттираэль до боли стиснул кулаки и крепко зажмурился, беззвучно шепча что-то сквозь плотно сомкнутые зубы. Его фигура окуталась зеленоватым пламенем, потемнела, расплылась, и оттуда разило такой мощью, что от него опасливо попятились даже собратья. Кажется, хранитель пытался вмешаться, однако пока его усилия были тщетны: чертоги не желали слушаться и хищно скалились, буквально заперев высшую знать Темного леса в зеленом плену. Более того, они недвусмысленно нацелили шипы на сгрудившихся в тронном зале эльфов. Определенно выглядели враждебно. И ни Иттираэль, ни настороженно раздувающий ноздри Аттарис, ни остальные хранители не могли это остановить.

— К’саш! — вполголоса ругнулась Белка. — Да что за дрянь здесь творится?! Элиар! Чего-нибудь чуешь?!

— Чую, что мы опять вляпались, — пробормотал светлый, пробираясь к беспокойно озирающейся Милле. — Не бойся, малышка, все будет хорошо. Я не дам тебя в обиду.

Мелисса облегченно выдохнула, когда сильная рука обхватила ее за плечи.

— Бел, как у тебя?

— Плохо, — скрипнула зубами Гончая, к чему-то настойчиво прислушиваясь. — Не знаю, что учудил Тирриниэль, но с его смертью дворец сошел с ума, так что нас наверняка порешат, как самых главных убийц. Чует мое сердце, без помощи мы долго не продержимся.

— Хочешь сказать, это из-за него? — буркнул Шранк, прикрывая собой Мелиссу с другой стороны.

— В чем-то, как-то… он же не завершил ритуал передачи власти. А без этого ясень не признает хозяина. Ну, как наш Лабиринт двадцать лет назад: пока Таррэн со злости магией по нему не шарахнул, его никакая сила не могла сдержать. Тут, похоже, такая же история.

— То есть владыку надо вернуть? — не поверил воевода. — А если мы его упустим, тут все провалится в Нижний мир? Прямо к Торку на рога? Значит, Таррэн не зря застрял там с мальчишками, рискуя остаться по ту сторону?

— Присмотри, чтобы им не помешали.

— А ты куда?!

— Куда надо. Твое дело сейчас — позаботиться о них.

— Я тебя не пущу в одиночку!

— Попр-робуй, — прорычала Гончая, неуловимо быстрым движением пригнувшись к земле и подняв для удара неестественно изогнутую кисть.

Вместо ногтей на руке мелькнули когти.

— Нет, стой! — спохватился Страж, благоразумно отступив на шаг. — За малышней пусть присмотрит Элиар! А я могу помочь!

— Твое место здесь. И постарайся меня не разочаровывать, потому что… — Гончая неожиданно вздрогнула и, шумно втянув ноздрями душный воздух, вдруг гаркнула: — Вниз! Все вниз, если жить хотите! Стрелы!

Перворожденные (даром что были растеряны) молниеносно развернулись и ощетинились парными клинками, еще не зная, откуда исходит угроза, что случилось и почему понадобилось так громко орать, но хорошо чувствуя: нечто неладное творилось за зелеными стенами.

— Шранк! Таррэн и Тир на тебе! Элиар, прикрой девочку! И головы… головы берегите! Сейчас сорвутся!

Гончая всполошилась вовремя: длинные шипы, которыми были усеяны стены от пола до потолка, внезапно задрожали, будто их раскачивала невидимая рука. Затем тихо скрипнули, разом покачнулись…