Владыка - Лисина Александра - Страница 52

— Мамочка… — сдавленно прошептала она и в искреннем ужасе зажмурилась, чтобы не видеть вожака Гончих, в глазах которого все быстрее разгорались бешеные изумрудные огни. — Боже, какой ужас. Нам конец!

Элиар издал странный звук, но Шранк поспешно наступил ему на ногу. Причем с такой силой, что светлый тихо охнул и отшатнулся, отчего испуганные взгляды Тира и Милле непроизвольно метнулись в его сторону и стали совсем растерянными. Мелисса вздрогнула и, мгновенно вспыхнув до ушей, едва не сбежала. Хорошо, что Тир вовремя перехватил девчонку за локоть да Белка рыкнула сквозь зубы, отчего Мелисса пискнула и снова застыла на месте восковой куклой. А потом только молча переводила взгляд с одного лица на другое, то краснея, то бледнея, но с каждой секундой пугаясь все больше.

— Тир, Милле, подойдите, — попросил Тирриниэль, настороженно косясь на сына и его грозную пару, которые со странным выражением изучали чудом обнаружившегося наследника. — Все в порядке. Вы просто поговорите. Это ни к чему не обяжет. Всего лишь недолгий разговор.

— Недолгий, значит? — неожиданно промурлыкала Белка, неуловимо быстрым движением встав рядом с Таррэном и ненавязчиво прикрыв ему спину. — Что-то подсказывает мне, что он, напротив, о-очень затянется! Что ты им наобещал, ушастый? Мы ослышались или ты действительно думаешь, что эти дети что-то изменят? Считаешь, они меня остановят, если что-то пойдет не так?

Владыка Л’аэртэ на всякий случай загородил молодежь собой.

— Эти дети неприкосновенны.

— И кто тебе такое сказал? — совсем тихо прошипела она, но эльф нашел в себе силы встретить ее страшноватый взгляд.

— Они — наша единственная надежда. Никто к ним не прикоснется, пока я жив.

— Полагаешь, в преддверии Ухода твоя жизнь все еще что-то значит? Таррэн, тебе не кажется, что у нас совершенно неожиданно появились конкуренты?

— Они вам не соперники, — помрачнел владыка эльфов. — Они — наше будущее, единственный шанс на возрождение, и ради этого я готов сделать все что угодно. Сын мой…

— Зачем тебе дети? — холодно осведомился Таррэн.

Владыка сжался, как перед прыжком в омут.

— Чтобы предложить тебе взять их под опеку до тех пор, пока Тир не войдет в полную силу, а Милле не достигнет совершеннолетия.

— Что-о-о?!

— Я прошу тебя закончить его обучение, — договорил Тирриниэль. — Беречь Тира так, как ты берег бы собственного сына, а эту девочку принять, как родную дочь. Они всего лишь дети и не виноваты в том, что случилось. Знаю, что прошу слишком многого, но только в этом мое последнее желание и последняя воля. Пожалуйста, позаботься о них. Больше мне ничего не нужно.

Таррэн на долгий миг оторопел.

— Кхе… — ошарашенно выдала Белка, изумленно воззрившись на обеспокоенного владыку. После чего наконец заметила расширенные глаза Тира, в которых от волнения загорелся алый огонь. Задумалась ненадолго. А потом озадаченно потерла затылок, уже без опаски выпрямилась и покосилась на искренне опешившего супруга. — Вот оно как… Кажется, в ближайшее время мальчик добавит нам проблем.

Молодой лорд странно закашлялся.

— М-да, пожалуй.

— Значит, ты согласен? — с надеждой уточнил Тирриниэль, и Таррэн закашлялся еще сильнее, на что Гончая неодобрительно покосилась, а потом преувеличенно громко фыркнула:

— Куда ж он денется?

— Поверь, ты не пожалеешь: Тир совсем недавно коснулся огня, но уже превосходно умеет с ним справляться. Он талантливый и очень способный! А Милле…

— Отец, не надо. Я верю. — Таррэн, с трудом оторвав взгляд от испуганного юноши, очень медленно повернулся к владыке. — Однако у меня к тебе есть еще один вопрос. Один очень важный вопрос, от ответа на который будет зависеть мое окончательное решение. Откуда они тут взялись?

— Это случайность, — громко сглотнул Тир, крепко сжав руку Мелиссы и решившись наконец подать голос.

Тирриниэль даже удивился его оправдывающемуся тону, потому что прекрасно помнил, каким ершистым был этот упрямец в первые дни.

Таррэн внимательно взглянул на юного мага.

— Неужели?

— Да, — кивнул Тир, быстро опустив горящий взгляд. — Мы случайно оказались поблизости от Темного леса, когда на нас напали. Скрытно, из засады, какие-то незнакомые люди, которые попытались отобрать у меня Милле. Но ничего не вышло: я убил их первым. И именно тогда впервые коснулся огня.

— Вы были одни? — уточнила Белка, чуть сузив глаза.

— Нет. С другом.

— Тогда где он? Куда подевался этот мерзавец?

Аттарис, скромно стоя в сторонке, нервно дернул щекой, всей кожей ощущая, что Гончая не замедлит разорвать невезучего смертного голыми руками, если доберется. По крайней мере, ее тон не предвещал ничего хорошего. Пока она сердится, к ней лучше не приближаться и мудро промолчать о том, что один рыжеволосый бродяга совсем недавно пришел-таки в себя.

— Вал был ранен, — тихонько шмыгнула носом Мелисса, рискнув высунуться из-за плеча юноши. — Он закрыл меня собой, когда нас пытались убить. Патруль помог нам добраться до ближайшего мага… Да, я знаю, что лучшие целители у светлых, но до их леса — больше трех недель пути! Мы не могли рисковать, потому что Вал… Его нельзя было оставить умирать! А Тирриниэль ему помог! Сделал все, чтобы вылечить Вала, сам занимался с Тиром и многому его научил! Он хорошо о нас заботился! И… и я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось!

Таррэн снова покосился на отца, будто не поверил в то, что тот способен на такие подвиги. Но Тирриниэль лишь смущенно отвернулся от сияющих глаз человеческой крохи, потому как не считал, что достоин теплых слов и искреннего участия. Удивительное, маленькое чудо, ради которого стоило рисковать даже собственной шкурой и которое невозможно предать…

Белка, правильно расценив выражения лиц этих разновозрастных заговорщиков, вдруг тихо присвистнула. Шранк, повинуясь ее незаметному знаку, отпустил рукоять меча. Элиар тоже потихоньку расслабился, а остальные с непередаваемым облегчением выдохнули. Судя по всему, буря миновала Темный лес стороной. Все уладилось, проблем не возникло. Удивления, конечно, хоть отбавляй, но никто вроде не собирается ругаться или, тем паче, хвататься за мечи. Кажется, все будет хорошо?

Тир с Милле виновато улыбнулись, но не спешили отходить от владыки Л’аэртэ. А тот неожиданно сжал плечо внука, которому был многим обязан, и тихонько шепнул:

— Ты не пожалеешь, мой мальчик. Таррэн — отличный воин и хороший маг. Это лучший выбор, который я мог тебе предложить. Думаю, он тебе понравится.

Тир перехватил сразу три насмешливых взгляда (Таррэна, Белки и Шранка) и, смущенно шевельнув кончиками внезапно заалевших ушей, пробормотал:

— Не сомневаюсь.

— Я тоже, — шмыгнула носом Милле, с трудом оторвав взгляд от Элиара.

— Вот и славно, — отодвинулся Тирриниэль. — Боюсь, у меня больше не будет возможности вам помочь, но Таррэн сделает это за нас обоих. Держитесь его, и все будет хорошо.

— А как же ты? — жалобно пискнула девушка, порывисто схватив царственного эльфа за руку.

Тот мягко улыбнулся и осторожно высвободился.

— Мне пора, дитя. Мое время на исходе.

— Значит, ты все-таки решил в пользу Иттираэля? — прикусил губу Тир, бросив изучающий взгляд на Линнувиэля.

— У меня нет выбора, мой мальчик. Я не могу заставить сына принять эту ношу, но Темный лес должен жить, а родовой ясень — расти дальше. А я, как бы ни хотел обратного, не могу поступить иначе. Мой долг — найти себе замену и передать то, что еще осталось. Прости.

Владыка Л’аэртэ подавил тяжелый вздох и решительно отошел. Под многими десятками взглядов медленно вернулся на свое законное место, сел и, снова превратившись в грозного повелителя, чуть наклонил голову, призывая к молчанию. У него осталось немного слов, которые хотелось бы произнести перед лицом знатнейших представителей своего народа. Еще меньше слов, которые он хотел бы сказать напряженно переглянувшимся хранителям. И совсем мало для тех, кто никогда не был ему по-настоящему верен. Однако самые главные слова он все-таки успел сказать. И сумел в последние дни своей жизни понять многое из того, о чем раньше даже не задумывался. Научился ценить свое время. Познал горечь обид и разочарований. Нашел нечто новое в самом себе и смоге удивлением признать, что все еще способен на привязанности. Что в действительности умеет находить, беречь и трепетно ценить те счастливые мгновения, когда рядом есть кто-то, кому владыка по-настоящему дорог. Умеет не только ненавидеть, как когда-то ошибочно считал, но научился и любить. Хотя бы сейчас, перед Уходом, на пороге иного пути. И именно это стало для него величайшим даром небес, значение которого было невозможно переоценить.