Статус-Кво (СИ) - Лимова Александра - Страница 24

Ромка поднял руку, мягко рекомендуя мне заткнуться и переживать в одиночестве, все так же беспрестанно скользил взглядом по строчкам. Когда он стал просматривать мою схему с подрядчиками, я нервозно забарабанила пальцами по подоконнику, и с тоской посмотрела на пустую чашку, но сейчас идти за кофе не могла или попросить Тимура Сергеевича, мне нужен был Ромкин вердикт.

Лисовский чуть нахмурился, у меня упало сердце. Господи, да я в жизни так не нервничала. Он перевернул страницу, снова пробежался глазами по паре пунктов и вернулся к схеме. Да ну не молчи ты, еб твою мать! – выла я внутри себя, сгорая от напряжения.

Ромка прикрыл глаза, откладывая мои листы, и откинулся на спинку моего кресла. По лицу ничего прочитать невозможно. Я снова медленно выдохнула, думая, что я сейчас застрелюсь. Ромка приоткрыл глаза и повернул кресло ко мне. Взгляд сквозь ресницы неопределенный такой, непонятный.

- Что, тупая схема, да? – не скрывая разочарования, тихо уточнила я, опустив взгляд в пол. Господи, конечно, и на что только я надеялась со своим-то куриным мозгом? Нахер все, открою свой магазин с бухлом и все. Куда я вообще суюсь? Печально глядя в его глаза, я негромко спросила, - я снова разжалована из чуда в скудоумную?

Лисовский настолько во мне разочаровался, что даже не ответил. Просто встал и пошел на выход. Я с грустью вздохнула, заключив, что без мозгов я его вряд ли около себя долго удержу. А ведь хочется. Мне очень хочется быть с ним. Но нахуй ему тупая? Вон сколько таких же смазливых телок как я, и даже смазливее крутятся возле подобных ему. И что одна что вторая, что третья… так, развлечение, пока химия прет… Блядь. Нашла себе геморрой. И без него, сука, не получится уже… Ну что за нахер…

Щелчок замка в двери. Я недоуменно поднимаю взгляд, чтобы оторопеть, глядя как он ко мне приближается. В глазах тени, предгрозовые отблески, челюсть твердо сжата. Я с тревогой посмотрела на свои схемы, лежащие на столе. Это чего я там такого написала, что у Лисовского крышак от злости съехал? Я же восемь раз все проверила, там все реально… Чего он рассвирепел-то так?

Он остановился почти вплотную, пальцем поднял мое лицо за подбородок. Я настороженно смотрела в его глаза. Ромка сглотнул, прищурился и внезапно резко повернул меня к себе спиной. Я от неожиданности охнула и почувствовала его руку, сжимающую, стискивающую мою грудь, вторая его ладонь легла мне на живот и рывком придвинула меня к его телу. И я едва не потеряла сознание от хриплого, насыщенного эротикой полушепота на ухо:

- Моя гениальная сука…

Эти слова отдаются стонущим эхом наслаждения в крови. Его пальцы перехватывают мои кисти и заставляют упереться ладонями о подоконник. Он прикусывает мочку уха и скользит по ней языком, отравляя тело ватной слабостью. Откидываю голову ему на плечо и прикрываю глаза, чувствуя как в горле пересохло. Его пальцы с нажимом скользя от кистей вверх по моим рукам, до плеч, с них медленно вниз, по ребрам, талии, до бедер. Сжимают до трезвящей, вырывающей судорожный вздох боли.

Ладони на ягодицах, кусающий поцелуй мне в шею и я тону в жаре тяжелящим вены и дурманящим разум. Чувствую, как его пальцы задирают подол узкой юбки, снова сжимают ягодицы. Его язык по линии моей нижней челюсти, сбив дыхание. И краткая заминка с бельем, чтобы дразняще коснуться подушечками самой чувствительной точки в теле и ударить огнем вниз живота.

Прикусив губу, вжалась затылком в его плечо, умоляя не издеваться легкими, краткими поглаживаниями. Краткая усмешка мен в висок, и низкий утробный рык, когда мои пальцы отстранились от подлокотника, чтобы направить его руки. Свободной рукой тут же с силой вернул мои ладони обратно на подоконник. Прижался бедрами и я не сдержала тихий стон от обуявшего сознание удовольствия. Левой рукой сжимает мою грудь и чуть толкает вперед подсказывая опереться на локти на подоконнике. Ощущая слабость в ногах подчиняюсь, прогибаясь в спине и изнывая от того, как движения его пальцев под кружевом нижнего белья становятся жестче, интенсивнее.

Прикусываю губу, глядя на наше отражение в оконном стекле. Сильный, широкоплечий, пробегающийся пальцами свободной руки по линии моего позвоночника и с наслаждением наблюдающий дрожь моего тела от сладкой судороги в мышцах…

- Ром… - срывается сбитым, хриплым полушепотом, когда напряжение, в ответ на интенсивность движения его пальцев возрастает и стягивает внутренние органы в тугой, дрожащий ком.

В ответ тихий, дурманящий истомой смех и палец внутрь. Ноги подкашиваются. Сбиваюсь в дыхании и роняю голову на руки, чувствуя, как с силой он сжал мою ягодицу, отодвигая болью уже кажущуюся близко финишную черту. Второй палец, и снова сжимает кожу, вырывая у меня мучительный всхлип от ужасающего, сметающего все внутри жара, никак не могущего добраться до эпицентра мира, чтобы сжечь меня.

Щелчок пряжки его ремня - мой безотчетный умоляющий скулеж. Пальцы отстраняются, но набирающее силу цунами не успевает схлынуть, когда он врывается внутрь. Толчком, сильным и безапелляционным. Глухой вскрик с моих дрожащих губ как ответ на дичайшее чувство наполненности, рвущей хлипкий, дрожащий мир почти до конца. Почти. Но не до конца.

Сильные пальцы сжимают меня за талию, стискивают. Первое движение медленное, вызывающее парадокс, ибо силу пожару дало, но и к грани не толкнуло.

Воздуха не хватает при втором, осторожном, медленном движении. Не сдержалась и тихо застонала в свои ладони, ощущая как накал внутри становится одновременно и сильнее но и в тоже время слабее.

Он стоит, покачивается, дразнит, наслаждается моим подрагивающим под ним телом.

- Ром, пожалуйста… не издевайся…

Склонился вперед, одновременно оттянув мою голову назад за волосы, к себе. Его губы у уха, язык касается кожи, тхий смех, пальцы в волосах тянут жестче и я почти схожу с ума, не отпуская смазанное, неровное отражение наших тел в окне:

- Насладись этим…

Рукой обхватывает за плечи и я умираю. От последовавших сильных, до конца, ударов. От яркости ощущений в такой тесноте. От упоительного зрелища нашего отражения. Вжимаюсь, втискиваюсь в него из последних сил, отталкиваясь от подоконника, к которому он меня прижимает.

Его дыхание в мой затылок. Рука сжимает плечи сильнее, вторая рука накрывает мою ладонь, переплетает пальцы. Теряюсь от происходящего с ним, со мной и между нами. От темного, непостижимого наречия, на котором в этом мире говорят только его и мои демоны. На языке огненного привкуса, исходящего жаром хаоса, упоительного безумия. Темным песнопением несущимся по венам, под кожей.

Не выдержала, хотя честно старалась, ощущая, что он уже рядом со мной, но сорвалась первая. Ноги подло подкосились, не выдержав судороги мышц тела. Забилась, сбито взвыла, провожая свою мир сжигаемый огнем удовольствия и забылась, потонув в слабеющих волнах взрыва, еще сметающих все на своем пути.

Почти не ощутила, что он нагнал меня. Замер, напрягся. Сорванный вдох мне в плечо и краткая дрожь по его телу.

В дверь стучатся, вырывая из нашегобезумного мира.

Ромка мгновенно становится привычной ледяной сволочью. Я, несколько ошалело оправив одежду и громко сказала:

- Войдите!

- Ксю, ты заперлась, я бы вошел уже…

Кирилл.

-Ага, счаз. – Прыснул Лисовский, плюхнувшись на диван и с ледяным спокойствие глядя как я быстренько марширую к двери и кидаю на него гневный взгляд.

- Говорил, дверь надо заменить, эта дешевая херня так и будет заедать… - Буркнул Кирилл, переступая порог и натолкнувшись взглядом на высокомерно приподнявшего бровь Лисовского, недобро прищурился. – И что ты тут делаешь?

- Работу работаю, - зевнул Ромка, роясь в телефоне. – Хоть кто-то должен же работать, а не только розовые мечты на откаты создавать. Ладно, Ксения Егоровна, почапал я, раз у вас тут намечается семейный совет по наебам всего такого лоха меня. Пиши, звони, не забывай рабовладельца. Чао.

И Лисовский вразвалочку удалился, напоследок обдав нас холодным взглядом.