Статус-Кво (СИ) - Лимова Александра - Страница 16

Усмехнулся, отключил звонок. На стук поднялся сам, плотнее запахнув халат, открыл двери так, чтобы меня при всем желании не было видно за его спиной.

Взяв принесенную пачку сигарет и перекинувшись парой незначительных фраз, закрыл дверь. Не глядя на меня прошел вглубь номера, до его конца, чтобы раздвинутьдвери на балкон и, прихватив пепельницу, снова полуулегся на подушки, поставив между нами пепельницу и вскрыв пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Глубоко затянулся, прикрывая ладонью глаза и медленно выдыхая дым в потолок.

Я не могла оторвать взгляд от распахнувшегося на животе халата, где на коже оставались слабые разводы почти запекшейся крови.

Смочила антисептиком бинт и, подавшись вперед, осторожно коснулась его, едва заметно вздрогнувшего, но оставшегося недвижно лежать с прикрытыми глазами, пока я, чуть дрожащими от внутреннего напряжения пальцами осторожно стирала засохшие потеки крови с его кожи.

- Все. – Снова отстранил мои руки и отняв ладонь от глаз, повернул ко мне лицо, привычно прохладно усмехнувшись. – Тащи себе бокал, а то вид побитой собаки. Расслабиться нужно.

Смерив его хмурым взглядом, подчинилась. Он плеснул виски мне в бокал и снова прикрыл глаза, присосавшись к горлышку.

- Я тебя не виню, если что. – Его негромкий голос разрезал напряженную тишину, когда я мрачным взглядом смотрела на его повязку. – Сам масла в огонь подлил. Надо бы, конечно, все равно тебе пиздюлей ввалить, да сил нет и полномочий. Папа раньше мало подзатыльников тебе давал, а сейчас, очевидно, это уже бесполезно.

Я угрюмо шмыгнула носом и опрокинула в себя бокал, поморщившись от дерущего горло и пищевод алкоголя, тяжело ухнувшего в желудок. Требовательно ткнула его в плечо бокалом. Лисовский усмехнулся, скосив на нахохлившуюся меня взгляд, и налил еще. Тишина напрягала. Скорее всего, только меня, потому что он выглядел спокойным, задумчиво глядя на бутылку, поставленную на свое согнутое колено, и слегка покачивал за горлышко пальцами, играя плеском жидкости. Затяжка, дым в сторону, серебро в глазах следящее за игрой янтаря в бутылке.

- Если отбросить все эту грязь, имею в виду твои скалящиеся зубы и мою насмешку… просто на несколько минут отбросить, я могу спросить, почему ты ведёшь себя как скудоумная? – негромко спросил он, не переводя на меня взгляд.

Я прыснула, невесело глядя на него сквозь стекло бокала. Вопреки ожиданиям он был серьезен. Выглядел просто бледным и бесконечно усталым. Он опять усмехнулся, но против обыкновения без холода, иронии и своей ублюдочной надменности. Легко и просто, как усталый мужик. Которого из-за меня чуть не зарезали, а он мне такой: «ну ты там себя не вини, у тебя просто мозгов нет, я все понимаю». И не возразишь, сука.

Прыснула повторно и снова выпила виски. Второй раз прокатилось в желудок легче. Откинулась на спинку кровати, осторожно наслаждаясь теплом от алкоголя и стараясь сосредоточиться только на нем.

- Голова у тебя со скрипом, но все же варит. Вникнуть пытаешься. Сегодня после переговоров пару раз меня удивила. Ты не дура, но почему ведешь себя так, не пойму. – Серые глаза смотрят на мой профиль, чуть прищуриваются, без уже привычного испытывающего выражения, просто как человек заинтересованный задачкой на сообразительность.

Полуприкрыла глаза и медленно выдохнула. Только тянущего чувства в солнечном сплетении это не смягчило.

Не хочу.

Не надо.

Он внезапно положил ногу на мою. Наглое движение какое-то. Да еще и сделано с такой себе ленцой, вальяжностью, расслабленностью, но с отчетливым подтекстом. И этот самый подтекст был весьма далек от грубости, унижения и подчинения. Тронул бы за руку – не поверила. А тут типа наглость, да только его колено расслаблено, полусогнуто, не давит на мои ноги за счет упора стопой в постель. Странный жест.

Мои губы почему-то дрогнули… но я торопливо растянула их в усмешке, смазывая момент позорной слабости. Краткий взгляд на него – не поверил, и я ощутила растерянность. И еще что-то… непонятное совсем.

Медленный выдох. До предела. Залпом осушила бокал и протянула ему. Забирает нагретое моей ладонью стекло и наполняет до краев. Протягивает мне, вскользь коснувшись пальцами. Снова легкое и ничего не значащее движение, а внутри все равно что-то робко дрогнуло. Что-то похороненное, на которое я повесила ярлык «да похуй». Дрогнуло и сообщило, что ночные кошмары, изредка скрашивающие мои ночи, вообще-то берут свой исток отсюда, с этого вот «да похуй».

Это название дал Кирилл и я его запомнила, когда рыдала на его плече, так невыносимо глупо и по-детски умоляя сказать... что все хорошо и ничего этого не случалось. Кир вжал меня в себя и прошептал на ухо только это: «да похуй. Поняла меня? На это должно быть похуй. Мне и тебе».

- Эй… Чудо. – Голос Лисовского.

Мягкий такой, непривычно осторожный.

- Не хочешь говорить, так я и не настаиваю. Правда. Сделаем вид, что я ебанулся на мгновение, крови там много потерял, оттого с мозгами порознь и полез не в свое дело. – Его нога чуть опустилась, покровительственно придавливая мое колено. – Забудь. Серьезно, забудь. Ничего не спрашивал, никуда не лез. Просто… твоя реакция на нож… нет, это страшно, я понимаю, но… Забудь.

И мне вдруг стало хуево. Нет, не просто плохо, или там какие-то женские страдания, нет. Мне просто стало хуево. Я торопливо двинула бокал к губам, желая потеряться в крепости алкоголя. Потерять и потеряться, забыть и забыться, но его ладонь накрыла мой бокал, препятствуя глотку, отодвигая алкоголь от меня.

- Слушай. Я знаю, как это сейчас прозвучит, - очень осторожно начал он, медленно и настойчиво отстраняя дальше мой бокал. – Знаю, правда, но все же скажу: я никогда в жизни не воспользуюсь тем, что ты мне расскажешь. Я обещаю тебе. Чтобы ты понимала, для меня эти не пустой звук и никогда прежде я такие слова не говорил.

Мой взгляд метается в сторону его лица и я отчетливо понимаю – не врет. Тварь, столько раз подкашивающая моего отца, портившая моей семье жизнь, загонявшая меня сегодня в клуб, заслонявшая рукой… отшвырнувшая и вставшая под сталь. Человек, ради которого я так душила истерику и боязнь вида крови, пока обрабатывала ножевое, полученное из-за меня, и услышавшая насмешливое «ну ты ж тупая, ты не виновата», а в последствие одно движение ногой. Просто движение. Просто. А сколько там всего…

- Хочу курить.

Молча указывает кивком на пачку лежащую рядом с его бедром, но одновременно придавливает ногой мое колено. Легко, почти ведь неощутимо, и я… остаюсь на месте. Остаюсь. Вливая в себя остатки алкоголя, откидываясь на спинку кровати и прикрывая глаза. Знаю, что сейчас расскажу. Знаю. И хочу.

Глава 6

Дебилизм какой-то, хотела сказать ему я, но вместо этого зачем-то очень тихо выдала:

- «Радон». «Ра-дон». Знаешь, почему такое название?

- По фамилиям учредителей. Ракитин и Донковцев. – Спустя паузу ровно отозвался он.

Его голос тоже негромкий, спокойный. Странный.

- А что случилось с Донковцевым, ты тоже знаешь? – неотрывно смотрела на виски, и мне почему-то хотелось улыбнуться. Горько и… зло.

- Он сидит. – Усмешка, но снова безо льда, что так часто звучит в его голосе. – Опережая твой следующий вопрос – да, знаю почему. Статьи за изнасилование, наркоторговлю и сбыт оружия.

- Официальные. – Невесело хохотнула, чувствуя его взгляд, но не поворачивая к нему лица.

- Что?

- Официальная версия, почему он сидит именно такая. По факту он сидит за то, что двадцать шестого февраля две тысячи третьего нанятые им люди ворвались в наш дом, связали папу, меня с Киром, и на наших глазах избивали мать, спрашивая, где папа хранит деньги, которые он провел через обнальные фирмы. Папа не говорил. Они пригрозили изнасиловать маму, но он снова не сказал. Тогда…

Сбилась. Дрожь по телу. Не могу… Не могу, блять…

- Они… изнасиловали ее? – очень тихо, почти шепотом, очень осторожно, почти нерешительно.