Лунный свет - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 73

Для всего мира Мэдди все еще оставалась пропавшей, и никто не смог бы узнать, за что она несла ответственность.

Это была их ноша.

И кроме того, Люциан не очень-то верил в заявления сестры о том, что она не причастна к смерти их отца.

Только не после того, как Мэдди показала себя мошенницей и убийцей, готовой снова совершить преступление.

Солнце поднялось высоко к тому моменту, как полиция уехала, и Люциан, наконец, остался наедине с Джулией. Он не мог говорить с ней о случившемся, и она, кажется, чувствовала это.

Даже после всего того, через что прошла, она предлагала благословенное успокоение своим телом, и он принял его… принял его целиком, занимаясь с нею любовью медленно и самоотреченно. Он оставался с ней до тех пор, пока она не заснула в его объятьях, пока он не понял, что должен оставить ее, чтобы вместе с братьями позаботиться об одной последней вещи.

Люциан накинул одеяло, обернув его вокруг ее плеч. Поцеловав ее в щеку, он отошел от кровати и натянул джинсы. Измотанный до основания, он подхватил папку с бумагами и пошел вниз.

Дев и Гейб были в кабинете, оба молчали, когда он вошел. Никто не взглянул на него, когда он шел через комнату. Склонившись, он включил газовый камин. Пламя взревело.

— Холодно? — спросил Гейб.

Он не ответил, открыв папку и вытащив бумаги.

— Это результаты теста на отцовство. Я от них избавляюсь.

— Ты не обязан это делать, — сказал Дев.

Он был не обязан и знал это.

— Эти бумаги ничего не меняют. Лоуренс не был мне отцом. — Он начал швырять документы в огонь. — И он никогда им не станет.

Дев остановил его, поймав за руку. Их взгляды встретились.

— Ты можешь получить все.

— Мне не нужно все, — сказал он совершенно серьезно. — Мне ничего не нужно. Никогда не было нужно. Ничто не изменилось.

Несколько долгих секунд Дев не сводил с него глаз, потом другой рукой обхватил Люциана за шею. Прижался лбом к его лбу.

— Я всегда хотел ошибаться по поводу Мадлен, — сказал он тихо.

У Люциана перехватило дыхание.

— Я знаю.

Прошло несколько секунд, потом Дев отпустил его. Люциан вздохнул, но это не помогло, а затем бросил бумаги в огонь.

Все трое смотрели, как доказательства превращаются в пепел.

Чувствуя тяжесть, какую он не испытывал годами, Люциан подошел к дивану и упал рядом с ними. Ему дали бокал виски, и он опустошил половину одним глотком.

Знание о том, что сделала его сестра, перевернуло все, во что он верил.

Их мать. Их отец.

Почему… почему Лоуренс относился к ним так? Относился так к Мэдди? Может быть… может быть, если бы этот человек был им истинным отцом, с Мэдди бы этого не случилось.

Но он никогда не поймет, знал ли Лоуренс правду, а если да, Люциан никогда не поймет, почему он так относился к нему и Мэдди.

Боже, с этим не просто было примириться. Он даже не представлял, как это сделать.

— Поверить не могу, что все это дерьмо творилось в доме, а мы даже не знали, — сказал Гейб, нарушив молчание. — Боже.

Шаги? Тень, которую Джулия видела в душе? Была ли это Мэдди ли Дэниел? Если бы этот придурок не был уже мертв, Люциан убил бы его сам.

— Мне жаль, — сказал Гейб. — Я не хотел сталкивать ее на край.

— Я знаю. — Люциан закрыл глаза. — Я мог бы схватить вас обоих. Но схватил лишь тебя. Вот в чем правда.

— Не бери вину на себя, — приказал Дев. — И, Гейб, ты сделал то, что должен был. Мы все поступили правильно.

Как делали раньше.

Как делали всегда.

Но от этого никому не стало легче.

— Может быть, это правда, — сказал Люциан через пару секунд.

— Что? — Гейб повернулся к нему.

Усмешка искривила его губы.

— Проклятие… все эти байки. Я хочу сказать, оглянитесь. Посмотрите, что сталось почти с каждой женщиной в нашей семье, с женщинами, которых мы знаем. Этот дом… Это имя заражает их.

Гейб окаменел.

— Люциан…

— Хочешь сказать, что не веришь в это, после всего? — Он сжал бокал. — После того, что случилось с тобой… что прямо сейчас происходит с Эммой и твоим сыном? — Его брат смотрел в сторону. — Наша сестра убила нашу мать, а потом пряталась десять лет. Она вернулась и притворялась, будто не может говорить и ходить. Не рассказывай мне, что это — обычное дело.

— Это не нормально. — Дев сидел в кресле наискосок. — Точно так же, как и жить в семье, которую считают проклятой.

Люциан фыркнул.

Молчание повисло между ними, потом Гейб спросил:

— Как ты справляешься с этим?

— Я не знаю. — Люциан вымучил улыбку, глядя в бокал. — Спроси меня через пять лет.

— Что ты собираешься делать с Джулией?

— Было бы разумно отправить ее отсюда следующим рейсом. — Дев смотрел в огонь. — Она нам больше не нужна.

— Я тебя не спрашивал, — ответил Гейб, и его тон был таким жестким, что Люциан его не узнал. — Она тебе не безразлична. Я знаю.

Существовал неплохой шанс того, что он раздавит стакан. Истина была в том, что он все еще нуждался в Джулии. Он нуждался в ней больше, чем когда бы то ни было, и она действительно была ему не безразлична.

Он знал, что любит ее.

И Люциан знал, что должен сделать.

Перекатившись на бок, Джулия вздрогнула от резкой боли в ребрах. Ей повезло, что они не были сломаны.

С закрытыми глазами и сердцем, ноющим после событий прошлой ночи, она протянула руку в поисках Люциана, но нащупала только воздух. Она нахмурилась, открыв глаза. Дневной свет почти не проникал сквозь толстые шторы, но одинокие лучи крались по доскам пола к подножию кровати.

Придерживая покрывало у груди, осторожно, чтобы не потревожить ноющие ребра, она оглядела спальню Люциана. Ее дыхание перехватило, когда она увидела его. Он сидел в кресле напротив кровати, часть его скрывал царящий полумрак комнаты. Его ноги были широко расставлены, и, насколько она видела, он сидел в кресле, сгорбившись, опираясь локтем одной руки в другую руку и трогая двумя пальцами губы.

Он не шевелился, был так неподвижен, что его можно было принять за изваяние. Неуверенность проснулась в ней, когда она сжала пальцами край одеяла.

— Люциан? — Она чувствовала себя дурой, спрашивая, но не могла не промолчать. — Ты… ты в порядке?

Он не отвечал долго, секунды казались вечностью. Беспокойство росло, словно проклюнувшийся внутри нее сорняк, раскидывающий свои плети, грозящие задушить ее.

— Буду в порядке, — ответил он тоном ровным и безразличным. — В конце концов.

Она облизнула губы, поморщившись, когда коснулась царапины на нижней губе.

— Это был глупый вопрос, я знаю, но…

— Это не глупый вопрос. — Повисла пауза. — Ты хорошо спала?

— Да… Думаю, да. — Помимо всего прочего, она была измучена и забылась, едва коснувшись подушки. — Я долго была в отключке?

— Достаточно.

Вздох снова застрял в горле. Перекатившись к изножью кровати, она все еще держала простынь прижатой к груди. Люциан видел каждый миллиметр ее тела и даже больше, но в тот момент она чувствовала себя странно уязвимой, так что продолжала прикрываться. Его голос звучал отстраненно.

Все в нем казалось отстраненным.

Последнее, что она помнила, как он держал ее перед тем, когда она засыпала.

— Ты вообще не спал?

— Нет.

Она спустила ноги на пол, но помедлила, желая, чтобы он сказал что-нибудь еще, что-нибудь большее. Вместо этого он просто сидел там, наблюдая за ней из темноты. Внутри все похолодело. Джулия даже представить себе не могла, через что он прошел, что он чувствовал. Его братья могли подозревать, что Мадден не была той, кем хотела казаться, но Люциан всегда защищал свою сестру-близнеца.

Джулия поддалась на игру Мадлен, но для него все было иначе. Он не только обнаружил, что сестра оказалась мошенницей, но и узнал, что она убила их мать.

Удары не прекращались. Он всю свою жизнь провел, веря, что человек, который воспитал их, — им не родной отец, вот почему тот так ненавидел их. Но и это оказалось ложью.