Первый раз в первый класс, или Любовь вне расписания (СИ) - Иванова Ольга Владимировна - Страница 28

Наверное, мне тоже следовало хоть как-то поздравить его, но у меня будто язык к небу прирос. Было ужасно неловко и немного обидно, оттого, что никто и словом не обмолвился, даже по секрету, что у Серебрякова тоже день рождения! И, главное, болтушка-Варя не проговорилась! А тут еще и шампанское стало делать свое темное дело, гудя в голове и вызывая приливы жара каждый раз, когда локоть Серебрякова случайно задевал мой, а нога под столом так же случайно касалась моей. Еще и сердце начинало тарахтеть как сумасшедшее… «Наверное, мы слишком близко сели, надо бы отодвинуться», — мелькнула у меня мысль, но я даже не дернулась.

Потом был торт, задувание свечей и игры, в которые Варе удалось вовлечь всех. Засиделись допоздна, даже Варвара отправилась спать только после одиннадцати, не забыв прихватить с собой свою новую подружку. Когда они со Смоки заснули, я спустилась помочь Нине убрать со стола.

— А почему Денис Игоревич избегает праздновать свой день рождения? — все-таки поинтересовалась я у Нины.

Та сперва пожала плечам, а потом, понизив голос, ответила:

— Возможно, потому что четыре года назад в этот день от него ушла жена, бросила его и Варю…

— Так она жива? — удивилась я.

Прямо вечер откровений какой-то…

— Живее всех живых…

— И где она сейчас?

— Кто ж ее знает, — Нина, похоже, уже пожалела, что поддалась на мои расспросы, поэтому отвернулась и с преувеличенным усердием стала тереть тарелку губкой.

— Еще не спите? — в кухню вошел Серебряков.

Мы с Ниной быстро переглянулись, но он, кажется, не слышал наш разговор.

— Да вот уже идем, — Нина сполоснула последнюю вилку, вытерла ее и положила в шкафчик. — Спасибо за праздник, Денис Игоревич, — она стала снимать передник, — и вам, Маша…

— Это вам спасибо, — я улыбнулась. — Столько наготовили…

— Это моя работа, — весело отмахнулась Нина и направилась прочь из кухни. — Спокойной вам ночи…

— Спокойной ночи, — отозвались мы одновременно с Серебряковым.

— С днем рождения, Денис Игоревич, — все же я решилась сказать ему это. — К сожалению, я не знала об этом, поэтому и подарка у меня нет…— я улыбнулась.

— Глупости какие, — тоже с усмешкой отозвался Серебряков. — Мне вообще не нужны никакие подарки, я же уже говорил…

— И все же… Вышло как-то неудобно…

— Не хотите шампанского? — Серебряков открыл холодильник и достал бутылку, которую мы так и недопили за ужином. — Тут как раз по бокалу осталось…

Не дожидаясь моего ответа, он взял с полки два фужера и разлил по ним напиток.

— Глазомер меня подвел. Вышло едва ли по половине, — один бокал он протянул мне.

— Так даже лучше, — я приняла фужер. — За Варю?

Мы легонько чокнулись и пригубили по глотку.

— С подарком мы все же угадали, — снова усмехнулся Серебряков.

— Похоже, да…— я тоже улыбнулась.

Его взгляд остановился на мне и стал каким-то задумчивым, будто он собирался что-то еще сказать. И на этот раз я почему-то точно знала, что это будут за слова, но главное, я желала их услышать и одновременно боялась.

Трусиха во мне победила.

— Мне тоже надо идти спать, — я торопливо осушила свой бокал и ринулась к раковине ополоснуть его.

Серебряков сделал то же самое: допил свое шампанское и подставил фужер под струю воды, которую я еще не успела выключить.

По лестнице поднимались вместе. Ноги предательски дрожали, а внутри все сжималось и скручивалось от невысказанных желаний. Ступенька, еще ступенька… Когда же они закончатся?.. На последней я все же споткнулась, и спину тут же обожгла ладонь Серебрякова:

— Осторожно…

Я благодарно кивнула и продолжила путь. След от его руки продолжал пылать между моими лопатками и огнем растекаться по венам. Вновь стало невыноси можарко…

— Маша…

Я судорожно вздохнула, когда его ладони вновь коснулись меня, на этот раз накрыв плечи.

— Я все-таки не могу забыть то «недоразумение», — раздался над ухом шепот. — И не хочу…

Я не ответила. Меня трясло от переполнявших эмоций, от сумбурных желаний и еще черт знает чего, чему не находилось никаких объяснений…

Руки Серебрякова медленно заскользили вниз, оглаживая мои изгибы, задержались на бедрах, легли на живот… Губы осторожно коснулись впадинки на шее, и из меня вырвался тихий стон. Тогда он порывисто развернул меня к себе лицом и впился уже в мои губы, жадно сминая их. Я медлила всего мгновение, откликнулась с несвойственной мне пылкостью. Будто изнывая от жажды, пила этот поцелуй и никак не могла им напиться.

Когда мы оказались в спальне Серебрякова? Не помню. Время, пространство — все изменилось, застыло. С меня торопливо стягивали платье, я же непослушными пальцами пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке. Прохлада простыней остудила тело лишь на миг — и оно вновь запылало там, где оставляли свои следы его губы и пальцы, тянулось за ними, выгибалось навстречу, жаждая новых прикосновений и ласк.

В эту ночь я потеряла себя. Надломилась, рассыпалась на кусочки и не смогла собрать заново.

«Этого не должно было произойти, не должно», — только одна мысль билась в голове, когда я, вернувшись в реальность, в темноте, впопыхах собирала свои вещи. Покидать объятия Серебрякова, в которых я проснулась спустя несколько часов после всех тех безумств, было настоящей пыткой. Я готова была выть от отчаяния, но приходилось кусать губы, чтобы не издать ни звука и не разбудить его.

Волю эмоциям и слезам дала, лишь когда оказалась в своей спальне.

Почему все так вышло, почему?.. Я долго убегала от этих чувств, старалась не замечать их, но у меня ничего не получилось.

Как я могла влюбиться в Серебрякова?.. Как?

Он пришел ко мне под утро. Не включая свет, приблизился к кровати, где я так и лежала без сна все последние часы, сел рядом.

— Ты сбежала от меня, да? — спросил глухо. — Опять жалеешь?

— То, что случилось — неправильно, — сдавленно отозвалась я.

— А что правильно?

— Правильно будет уволиться от вас и уехать из вашего дома, — проговорила, сдерживая вздох. — После всего, что произошло… Я не смогу больше работать няней Вари.

— Почему? — в голосе Серебрякова слышалось недоумение. — Как это связано?

— Неужели вы не понимаете? — я резко поднялась и села. — Не понимаете, как все это будет выглядеть со стороны? Что будут думать о нас? Как отнесется Варя? Нина?.. Да и остальные…

— Не все ли тебе все равно? — он спросил это спокойно, с легким удивлением, и я не нашлась что ответить.

В моих мыслях этот разговор должен был происходить иначе, теперь я терялась и не знала, что говорить дальше. Никогда не думала, что попаду в такую щекотливую и одновременно пошлую ситуацию. Еще и едкие обвинения Вадима вновь зудели в голове, убивая тем, что почти воплотились в реальность.

— На Нину, Васю, Варвару — нет, не все равно, — отозвалась я сбивчиво. — Денис Игоревич, не надо делать вид, что вы не понимаете, о чем я. Возможно, для вас в этом проблемы нет, и у вас подобное случается не в первый раз, но…

— Подобное у меня случается в первый раз, — перебил Серебряков. — И перестань называть меня по имени-отчеству, зачем снова создаешь дистанцию? К чему это, Маша? Это глупо…

— Глупо? — у меня перехватило дыхание, и голос сорвался. — В моем положении глупо быть вашей любовницей… Можете считать меня дурой. Наверное, я и есть дура. Глупая, наивная дура, моралистка и всякое прочее… — я не успела договорить.

Серебряков рывков притянул меня к себе и поцеловал. Как же мне хотелось отдаться этому поцелую, погрузиться в него с головой, забыть о времени. Но вместо этого я оттолкнула Серебрякова от себя, высвободилась из его объятий и вскочила на ноги. Он тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Ты действительно хочешь уйти? Снова забыть и уйти? — тихо спросил потом. — Мы можем опять сделать вид, что ничего не было.