Руководство по выживанию среди зомби: всё о защите от живых мертвецов - Брукс Макс - Страница 50

В феодальной Японии существовало множество тайных обществ. «Братство жизни» не упоминается ни в одном тексте, ни в прошлом, ни в настоящем. Десилва допускает некоторые исторические неточности в письме, например, называя японский меч «ятаганом». (Большинство европейцев не утруждали себя изучением каких-либо аспектов японской культуры.) Описание стонущих голов также является неточностью, поскольку отрубленная голова зомби не может издавать никаких звуков без диафрагмы, лёгких и голосовых связок.

Однако, если его рассказ является правдой, это бы объяснило, почему так мало было сообщений о вспышках эпидемии в Японии на фоне остального мира. Либо японская культура возвела непроницаемую стену молчания вокруг вспышек, либо Братство Жизни справлялось со своей задачей. В любом случае, до середины двадцатого века не поступало никаких сообщений о вспышках эпидемии в Японии.

Торговое португальское судно «Мариальва» отплыло из Бисау с грузом рабов на борту для Бразилии. Оно так никогда и не достигло своего пункта назначения. Три года спустя, посреди Южной Атлантики, датское судно «Зибруг» обнаружило дрейфующую «Мариальву». Группа матросов была отправлена туда для осмотра и оказания помощи. Но помощь не понадобилась, спасатели обнаружили в грузовом трюме нежить — африканцев, по-прежнему прикованных к своим нарам, извивающихся и стонущих. Никаких признаков экипажа не было, и каждый зомби имел на своём теле по меньшей мере один укус. Датчане, полагая что этот корабль проклят, вернулись на своё судно и сообщили о своей находке капитану. Тот тотчас расстрелял «Мариальву» из пушек.

Поскольку невозможно точно установить, как инфекция попала на корабль, нам остаётся только гадать. На борту не было обнаружено шлюпок. Нашли только тело капитана, запертое в его каюте, с собственноручно простреленной головой. Многие считают, что, поскольку африканцы были прикованы цепями, первым инфицированным человеком должен был быть член португальской команды. Если это правда, несчастные рабы вынуждены были смотреть, как захватившие их португальцы пожирали или заражали друг друга после их медленной трансформации в живых мертвецов по мере того, как вирус постепенно захватывал власть над их телами.

Ещё ужаснее вероятность того, что один из этих членов экипажа напал и инфицировал прикованного раба. Новый упырь, в свою очередь кусал кричавшего человека, прикованного рядом с собой. Дальше и дальше по очереди, пока крики наконец не стихли и весь трюм оказался заполнен зомби. Одной мысли о последних в очереди, видевших как ужасное будущее неуклонно приближается к ним, было достаточно, чтобы это видение стало самым худшим ночным кошмаром.

История этой вспышки эпидемии и по сей день рассказывается и жителями Карибских островов, и карибскими иммигрантами в Соединенном Королевстве. И эта история служит серьёзным предупреждением не только о силе живых мертвецов, но и о разочаровывающей неспособности человечества объединиться против них. Вспышка из неопределённого источника началась в бедном районе для белых маленького перенаселённого городка Кастри на острове Санта-Лючия. Несколько свободных чёрных жителей и мулат осознали источник «болезни» и пытались предупредить власти. Их проигнорировали. Вспышка была определена как форма бешенства.

Первая группа инфицированных людей была заперта в городской тюрьме. Те, кто пострадал от их укусов при поимке, были отправлены по домам без лечения. Через сорок восемь часов весь Кастри был охвачен хаосом. Местная милиция, не зная, как остановить нападение, была захвачена и съедена. Оставшиеся белые сбежали из города на отдалённые плантации. Поскольку многие из них были уже укушены, они в конечном счёте распространили инфекцию по всему острову.

На десятый день 50 процентов белого населения были мертвы. Сорок процентов, более нескольких сотен человек, бродили по острову в виде восставших зомби. Оставшиеся либо сбежали любым морским транспортом, который они могли найти или оставались, скрываясь в двух крепостях в Старом Форте и заливе Родни. В результате значительное количество чёрных рабов оказалось «на свободе», но во власти нежити.

В отличие от белых жителей, культура бывших рабов дала им глубокое понимание природы своего врага, благодаря чему вместо паники они прониклись решимостью. Рабы на каждой плантации самоорганизовались в сплочённые охотничьи команды. Вооружённые факелами и мачете (всё огнестрельное оружие забрали убежавшие белые) и объединившись с оставшимися свободными неграми и мулатами (в Санта-Лючии были небольшие, но активные общины тех и других) они прошли остров с севера на юг. Общаясь с помощью барабанов, команды передавали друг другу информацию и координировали тактику зачистки. Медленно, но верно продвигаясь вперёд, они очистили Санта-Лючию в течение семи дней. Те белые, что всё ещё сидели в фортах, отказались присоединиться к борьбе, поскольку расовая ненависть была присуща им в не меньшей степени, чем трусость.

Спустя десять дней после того, как последний зомби был уничтожен, прибыли британские и французские колониальные войска. Все бывшие рабы были тут же снова закованы в цепи. Все сопротивлявшиеся были повешены. Поскольку инцидент был зарегистрирован как восстание рабов, все свободные негры и мулаты были или обращены в рабство или повешены за поддержку воображаемого восстания. Хотя никаких письменных свидетельств не сохранилось, история дошла до наших дней в устном изложении. Ходят слухи, что где-то на острове существует памятник этому инциденту. Никакой житель не раскроет его местоположение. Если и можно извлечь положительный урок из случившегося в Кастри, то это будет тот факт, что группа гражданских лиц, мотивированных и дисциплинированных, с самым примитивным оружием и средствами связи, способна дать серьёзный отпор любому нападению зомби.

Один человек поступил в Шато Робин (Château Robinet), «больницу» для душевнобольных преступников. В официальном докладе, поданном доктором Рейнардом Бойзом, главным администратором, говорится: «пациент не может связно говорить, ведёт себя как животное, проявляет неутолимую жажду к насилию… Он клацал челюстями как бешеная собака, и ему удалось ранить одного из пациентов прежде, чем его сумели связать».