Фрактал. Четыре демона. Том 1 (СИ) - "АрчиВар" - Страница 16

Южен Шан и его армия вошли в храм, но открылась им воистину не воодушевляющая картина. Орталеон, куклой лежащий на полу, двигался лишь по зову третьих сил, невидимого энергетического пресса, смещающего тело то туда, то сюда. Асмодея терзал неподъемный живому созданию объём атмы, сосредоточенный в полукруге, центре установки, где он и упал. Вид живого создания в столь запущенном, развороченном, состоянии напугал бы любого, даже хладнокровный не пожелал бы смотреть. Ирмант словно тряпка елозил по луже собственной манны, расплавленной кожи, костей и крови. Статическое поле убивало жертву очень медленно, мучая, куски мантии валялись подле него. Чистый поток, сформировавшийся возле искр, пагубно влиял на всё, будь то камень, живое создание или манна. Растворённое в густой, как патока, желеобразной смоле крупное пятно чёрной энергии, потерянной Сейтлером, то и дело меняло свой вид и свойства, но неизменно продолжало вытекать из Орталеона вроде жизненной силы.

- Ещё не всё, сын мой. Нави обождёт. Вий всего лишь открывает нам глаза... - Звучало демоническим голосом в сознании Ирманта. Тёмный ощутил смерть. Она нежно напевала ему колыбельную на ухо. Он увидел себя со стороны, но тут же его душу засосало в чёрную воронку, водоворот, будто он угадил в трясину. Орталеон перестал ощущать себя частью мира или существом, попал в тёмную комнату и тут же потерял все органы чувств, остались лишь мысли. Асмодей резко прозрел отчётливо увидев крупный кристалл, прозрачно-белый, пустой сосуд, валяющийся в куче красного песка, золота и искр, где-то далеко, на выжженной, мёртвой планеты. Кадр перелистнулся, он увидел кристалл поменьше, осколок, темнее самого чёрного земного оттенка. Орталеон хорошо знал именно этот камень, он видел его раньше, более того, владел им почти всю свою жизнь, это был подарок его отца. "Ирмантианская звезда" - так его назвал родич перед своим исчезновением. То был самый крупный из когда-либо виданных Антрацитов, угольных камней или Асмодейских искр. Орталеон никому его не показывал и всегда носил кристалл на шее внутри медальона, а иногда помещал его в специальный кармашек на поясе. Одежда и ремешок был создан из затвердевшей атмы высокой плотности. Медальон раскрылся и осколок звезды выкатился, а Ирмантианская атма притянула его в центр пораженной груди, и тут вокруг начала скапливаться круглым пятном Ирмантианская густота. Атма начала бурлить, а все уничтожающее влияние крупных искр отменило своё значение для Асмодея. Горячий битум извергался из тела Орталеона подобно вулкану, энергия не остывала и быстро выжирала площадь, покрыв кожу, защищая ее и растекаясь по полу, с уклоном к источнику чистого потока. Атма полностью покрыла Лега, с головы до пяток, лишь местами обнажая уничтоженные участки тела. Просветы на его коже больше напоминали разрывы, шрамы, медленно зашиваемые чёрной манной, как материалом или материей, способной заменять плоть и покровы. Смолянистые язвы сгущались - раны затягивались, превращая кожу беса в какую-то резину, сделав из Асмодея пластилинового человечка, плотная вязь полностью повторяла его прежние черты. Дискомфорт заключался в том, что смола ничуть не снисходительней отнеслась к боли Ирманта, вещество восстанавливало его, но прикипало подобно кислоте, причиняющей значимое страдание. Орталеон вернулся в свою голову, чётко ощутив себя индивидуальностью, отчётливо воспринимающей жизнь, а вскоре и вновь овладел телом, а не только болью от его терзаний. Память и восприятие не пострадало, а напротив, расширилось, отсутствуя всего несколько минут, он будто много лет путешествовал по вселенной, разом прозрев и узнав много тайн, пережил небывалое и обогатился сразу во всех гранях. Его рассудок будто прошел обновление, неплановый, несанкционированный апгрейд объединивший в себе всю боль и память Асмодейского вида, включая происходящее на Дроде. Ирмант видел мир через пелену, всё как в непроглядном тумане, когда чтобы увидеть, надо прищуриться или всмотреться, встать или пошевелиться не получалось, если только пальцем, слегка согнуть его, не более того. Орта мог говорить, но ему не хотелось, он пока не издавал ни звука, мотивированный высшей целью и стремлением отомстить, вовсе не придавая собственной боли значения, игнорируя её как выдумку. Ноги от щиколотки прикрывали остатки штанов, прежде надетых им под мантию, будто бы прилегающие панталоны, но в обтяжку, да и те в местах бывших кожных прорывов продырявились, а из ран, дыр и самой чёрной атмы исходило странное свечение, светлое сияние, среди черноты, пока молекулы словно армия нано роботов реконструировали тело и вещи. Всё это предавало Легу некое сходство с раскалённой лампочкой, облитой чёрной краской. Выделяемая телом Ирманта слизкая субстанция перемешалась с его темно-голубой кровью, но основная её потеря остановилась, сменившись исключительно на капли атмы, скатывающиеся на пол и прожигающие верхние слои цельного мрамора словно масла, моментально превращая препятствие в пепел. Темные, пустые глаза служили градусником, наглядно демонстрируя перебор в поглощенной им манне но особый кристалл продолжал вбирать в себя мощь Ахарата и воспроизводить черноту. В них просматривалось то же сияние, но сильнее, а по лицу, не щадимому всем комплексом равно всему остальному скатывались кровавые слёзы, прожигающие за собой борозды. Он не плакал, это был естественный процесс выделения слизистых или их остатка. Хотя мысли в голове у Орталеона вполне соответствовали визуальным эмоциям пустоты. Ящерам в зале показалось, что Лег сейчас лопнет, не выдержав такого перенапряжения. Командующий наступлением генерал мельком взглянул на одного из подчинённых, этим подтолкнув своего лучшего воина, по совместительству личного охранника и чемпиона боёв на арене в одном лице, пойти и прервать страдания Ирманта, а за одно и ритуал, передающий Атму Дроды на Землю, ведь полученная энергия доставалась Аримии. Сейтлеры через столб не пришли, Шан хорошо понимал, что у Ассов был план, но раскусить замысел не мог, однозначно ощущая необходимость остановить Ахарат, перестраховываясь. Южена сопровождала дюжина личных телохранителей, Отрёкшиеся - золотые драконы и три десятка Опустошителей, плюс бесчисленный резерв вторых ожидающий наверху. Старый ящер у своих считался Чернокнижником, тёмным Магом, редким кадром среди их вида, чая специализация позволяла манипулировать потоком подобно Асмодеям, подчинять его воле, а останавливаясь на простом воспроизведение в качестве предмета или защиты. Но ещё, будучи предельно рассудительным, генерал здраво оценивал соотношение сил и не собирался превращать расправу в собственный поединок, вдруг слабость врага подложна, лет пятьсот назад, в молодости, очень может быть, но сейчас он отправил разведать лишь одного, а сам вообще не собирался вступать в схватку.

Чемпион драконов принял приказ, он был в разы крупнее сородичей и выглядел очень внушительно - крупная, почти не вытянутая, округлая пасть, около двух метров роста, сильно выбивающийся из колонны Опустошителей. Ящера облачала тяжелая кольчуга, сделанная мелким звеном и надетая на похожее чешуйчатое кожное покрытие. На поясе крепились длинная сабля и клинок поменьше. Чемпион никогда не проигрывал, и этот момент в его восприятии не стал исключением. Приближаясь к Орталеону, он вёл себя сверх уверенно, без страха и доли сомнений, попутно прикидывая, как ему изощрённее избавиться от проблемы, ближним ударом или уколом, разрубить тело или отрезать голову. А Ирмант валялся, не имея возможности пошевелиться. Аримииц спокойно передвигался через силовой ураган, но в плазменное поле входить не стал, остановился около запертого в неподвижном теле Ирманта, подобно тени горы. По сути, в самую опасную зону дракону идти не требовалось, Сейтлер лежал у самого края. Из-за проходящей сквозь тело Лега атмы его полностью парализовало, сил не хватало даже на простой поворот головы, пострадала не только поверхность тела, разрушению подверглись внутренние органы. Глаза Асмодея сомкнулись после того, как он потерял контроль над Ахаратом, когда энергии ринулась в его тело. Придя в себя после частичного отключения, Ирмант отлично чувствовал, что происходит вокруг него без визуального контакта. Находясь в полуобморочном состоянии, пережив одну смерть и вплотную подойдя ко второй, Сейтлер расходовал последние физические запасы на стремление вновь открыть глаза, пока веки тянуло вниз, как пудами, боли больше не было, но даже ей, Орталеон именно сейчас был бы рад. Осознав безуспешность используемых их мер, Лег решил сменить тактику, не отстраняться от доминирующих ощущений, а поддаться слепой ярости и мрачным, агрессивным порывам, всё святое и светлое вылетело из его разума. Ирмант мотивировался и был движим смертью и местью. Смирение быстро вознаградилось, Асмодей постепенно обретал возможность распоряжаться физической оболочкой, он открыл глаза, увидев всё через мутную пелену, в непроглядном, густом тумане. Возвращая контроль функций пока злоба глушила рассудок, он поддался тому, что обычно не позволял себе, а особенно в столь важный момент, когда узнал о массовых расправах в своём клане. Ещё и стоило поспешить, Ахарат терял всё что Орта копил с огромным трудом, пусть и очень медленно.