Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 48
- Предыдущая
- 48/98
- Следующая
Она продемонстрировала маме уже едва заметный синяк на щеке.
Мать дернулась, изменилась в лице. Настя понаслаждалась ее ошарашенным видом.
– Такого не может быть, – неуверенно произнесла Ирина Егоровна. – Ты все врешь...
– А давай позвоним ему. И спросим. И пусть только попробует отпереться. Я вообще могу на него заявление написать! Сниму побои в травмпункте – и пойду в милицию!
Мама откинулась на стуле, прикрыла глаза. Настя терпеливо ждала: что она скажет теперь?
Ирина Егоровна думала долго. Наконец, приняла решение. Произнесла:
– Что ж, если так... Тем лучше.
– Тем лучше? – вспыхнула Настя. – Лучше – чем что? – и жалобно добавила: – Тебе что? На меня совсем наплевать?
Вопрос остался без ответа. Настя дрожащим голосом продолжила:
– Он пришел – без звонка... Просто сидел, вроде как утешал... А потом – набросился на меня! И я ничего, ничего не могла сделать!
– Настя, хватит ломать комедию. – строго сказала мама. – Помолчи – и послушай меня. Спокойно послушай. Я... Я предлагаю тебе компромисс... Предлагаю договориться. Если хочешь – предлагаю сделку.
«Это просто кино какое-то! – не поверила Настя. – „Крестный отец – три“! Подумать только – она предлагает мне сделку!»
– Я готова помочь твоему Арсению, – неожиданно сказала мама. – Но и ты... И ты будешь мне кое-что должна...
– Что конкретно? – холодно спросила Настя.
Раз уж у них сделка, то все пункты нужно обсудить подробно.
– Я найду Арсению хорошего адвоката, – пояснила мать. – Лучшего в Москве. И заплачу ему гонорар. Деньги, уверяю тебя, немалые. Но хороший адвокат того стоит. Как ты понимаешь, назначенный защитник очень сильно отличается от лучшего юриста Москвы... И если найдется хоть какая-то зацепка – твоего Арсения оправдают и выпустят.
– Зачем тебе это нужно? – спросила Настя. – Женя сказал, ты не сомневаешься в том, что Сеня... Сеня убил их...
Ирина Егоровна пожала плечами:
– Не сомневаюсь. Но мне ведь нужно выполнить свою часть сделки.
Настя еле удержалась от презрительной усмешки. Но – удержалась: играть так играть.
– Хорошо. Что требуется от меня? – таким же ледяным тоном спросила она.
– А от тебя, – повысила голос мама, – требуется только одно. Прекрати, наконец, трепать мне нервы!
– Что ты имеешь в виду? – холодно уточнила Настя.
– Ты немедленно вернешься домой. Ты никогда – слышишь, никогда! – больше не будешь упоминать имя Арсения. И ты немедленно – слышишь, немедленно! – выйдешь замуж за Эжена.
Она скривила в ухмылке губы и добавила:
– Тем более, что вы с ним... уже познали друг друга.
На свадьбу Евгения Сологуба и Насти Капитоновой пригласили только родственников. Большого банкета Настя не захотела. В ресторане гостиницы «Москва» были только свои. Эжен по-буржуазному щеголял в шелковой бабочке. Настя ограничилась скромным кремовым платьем. Платье было просторным: она панически боялась, что кто-нибудь заметит ее беременность, хотя журнал «Здоровье» и утверждал, что до пятого месяца живот практически незаметен. Тошнота у нее прошла – докторша из консультации как в воду глядела. Едва Настя начала питаться не тем, что есть, а тем, чем хочется, как токсикоз отступил. «Что он, дурак, этот токсикоз – икру да ананасы отвергать?»
Женя вел себя идеально. Он ни словом не помянул ни Арсения, ни дикую сцену на съемной квартире в Измайлово. И, до самой свадьбы, даже целоваться не лез – только к ручке припадал и носил букеты из роз или тюльпанов. Сезон мимоз прошел.
От стандартного обручального кольца из ювелирного салона в Столешниках Эжен наотрез отказался. Привел Настю на дом к подпольному старичку-ювелиру. Они долго смотрели фотографии – образцы, и кольца, как ни странно, им понравились одинаковые: из белого золота, со «скромными» бриллиантами. «А я вроде думала, что у нас с Женей нет ничего общего».
– Хорошо, когда у супругов схожие вкусы, – растрогался пожилой ювелир. – Значит, долго вместе будете. А кольца вам я красивей, чем на любой заграничной картинке, сделаю.
Женя, от полноты чувств, заказал для Насти еще и серьги – в тон.
– Ты умеешь быть милым, – улыбнулась Настя, когда они вышли от ювелира.
Эжен осклабился:
– А я – всегда милый... когда все по-моему. Будешь себя вести хорошо – и после свадьбы тебе мило будет... Да, кстати. Завтра в ЦУМ заскочим. Мне позвонили: у них завоз итальянских туфель. Выберем, что понравится, пока их в открытую продажу не пустили.
– Сколько пар можно брать? – оживилась Настя. Она почти год не покупала себе никакой обуви, донашивала старье.
– Да по сколько хочешь, – беззаботно улыбнулся Женя. – С завсекцией я договорился – и скупай хоть все. На свадьбу, на второй день свадьбы, на медовый месяц... Ты же должна быть у меня самой красивой!
И Настя улыбалась в ответ, а сама думала: «Эх, сволочь я, гадина... Сенька – в тюрьме, а я – продаюсь Эжену. За кольцо и за туфли... Впрочем, – утешала она себя, – это же не по любви, это – часть сделки...»
Утешение, впрочем, было довольно слабое.
Ирина Егоровна свое слово тоже сдержала. На следующий день после того, как Настя приняла предложение Эжена, ее представили лучшему адвокату Москвы. Адвокат ей понравился: лицо умное, взгляд цепкий, костюм дорогой.
– Я уже изучил его дело. Улики против него – очевидны, и это неоспоримый факт. Но есть и обратная сторона медали: слишком уж очевидны эти улики. Как по заказу. И это, признаюсь, меня настораживает...
– Тем более, что их могли подбросить! – воскликнула Настя. И поведала адвокату про стойкое ощущение: в день убийства в их квартиру заходил кто-то посторонний. Рассказала про песок с уличной обуви: «Я понимаю, что это, конечно, не доказательство – но мы никогда дома в ботинках не ходили! И гостям не разрешали! И квартирный хозяин, я выяснила, в тот день не заезжал...»
– Эх, Настя, Настенька, – застонал адвокат. – Что ж вы этот песочек-то не сохранили? Не убирать надо было, а охранять его, как зеницу ока! Милиция к вам приходит – а вы их носом в этот песочек, носом! Пусть на экспертизу увозят!
Настя опустила глаза, робко сказала:
- Предыдущая
- 48/98
- Следующая
