На огненном берегу (Сборник) - Коцаренко В. К. - Страница 28

— Как же их выбить оттуда? — беспокойно размышлял Исаев.

В конце северного крыла вспыхнула ракета. Исаев успел глянуть в оконный проем, и его осенила мысль: «А что, если?.. Если выскочить в окно и обойти пробоину снаружи?»

Задумано — сделано. С одним из солдат он выскочил в окно. И только они успели пройти метра три вдоль стены, как на одном из этажей северного крыла дома мигнули огоньки и, будто град, застучали по стене пули.

— Ох! — вскрикнул боец и, хватаясь за стену, медленно опустился на землю.

— Ты что? — шепнул Исаев.

— Ноги… ноги, товарищ лейтенант, — проговорил боец.

— Проклятье! — выругался офицер. — Обнимай скорее меня за шею, — и он поднял солдата на руки, как малое дитя, и понес обратно.

Один за другим выбывали из строя бойцы. Требовалась помощь. Я обратился к командиру полка.

Панихин собрал человек двенадцать и строго предупредил:

— Это все, что можно снять с обороны. Больше не ждите ни одного человека.

С этим пополнением мы могли бы уверенно удерживать занятую нами часть дома. Но для дальнейшего продвижения его было явно недостаточно.

— Что делать? — задавали мы друг другу вопрос.

Снова нужно было придумывать какие-то хитрые мероприятия.

Как раз в это время генерал Родимцев разговаривал с Панихиным по телефону. В конце беседы он попросил соединить его со мной.

Я доложил обстановку.

— Что же вы предлагаете делать? — спросил комдив.

— Подорвать бы их в подвале, — неуверенно ответил я. — Но у нас нет такого количества взрывчатки.

— Попробуем, — одобрительно отозвался Александр Ильич.

А минут через сорок-пятьдесят в Г-образный дом потянулись по траншее дивизионные саперы с ящиками взрывчатки.

Подготовить и произвести взрыв оказалось довольно сложным делом.

Подрывая гитлеровцев, мы могли погубить там и своих людей. Вывести же их за пределы дома — означало сдать снова его без боя.

Казалось, и выхода никакого нет. Но не зря же говорится, что солдат найдет выход из любого положения. Разведчик Иван Григорьевич Глазков, родом из Сталинградской области, автоматчик Федор Сильвестрович Куреленко — харьковчанин, сержант Алексей Михайлович Афанасьев — москвич, заявили, что они готовы остаться втроем в доме и до конца охранять подготовку взрыва.

— А как же потом, когда шнур догорит? — спросил Сидельников.

— Постараемся укрыться в завалах. Их же здесь много.

— Ну-ну… Рискованно, конечно…

— Останемся в живых — счастье, погибнем сообщите родным, — настаивали воины.

Нашлись и среди саперов такие же отважные люди.

Мы взвесили все доводы «за» и «против», всесторонне обсудили предложение гвардейцев, готовых стоять насмерть. Обсудили и приняли его.

Приступив к закладке взрывчатки, мы по частям вывели штурмовую группу за пределы дома, на исходное положение. Объяснили воинам, что взрыв послужит сигналом для возобновления штурма.

Оставшиеся в доме герои меняли позиции, стреляли, бросали гранаты, и фашисты даже не подумали о том, что их всего трое. А саперы тем временем делали свое дело. Когда же задымил бикфордов шнур и голубой дымок, извиваясь змейкой, пополз к заряду, смельчаки укрылись кто где мог. К счастью, все они остались живы.

Ровно в четыре часа второго декабря над Г-образным домом раздался взрыв. Мой блиндаж качнуло так, что со стен посыпалась земля. И тут же понеслось:

— У-рр-а-а-а!..

Атака возобновилась.

Взрыв оказался удачным. Этажи и потолочные перекрытия подвала по обе стороны бомбовой воронки обрушились и соединились с полом, погребли под собой сотни фашистских вояк.

Подобрав обезумевших от взрыва солдат, гитлеровцы начали отходить. Они цеплялись за каждую груду кирпича, яростно отстреливались и бросали гранаты.

Охваченный героическим порывом, Сидельников вырвался вперед.

— За мной, товарищи! — крикнул он.

Перед ним разорвалась граната. Осколком ударило в живот. Офицер на какое-то время потерял сознание. А когда пришел в себя, бой уже гудел далеко от него. Сидельников прислушался и улыбнулся, радуясь тому, что ничто не могло остановить его воинов. Презирая смерть, они в кромешной темноте громили врага, продвигаясь вперед. Ими умело руководил лейтенант Исаев.

Около восьми часов Исаев позвонил:

— Группа полностью очистила от гитлеровцев восточное крыло дома. Готовимся к штурму северного крыла.

Я доложил об этом командиру полка. Он отдал распоряжение Мудряку, и тот ввел в дом часть своего батальона и там закрепился. Ближе к дому подтянул свою батарею 76-миллиметровых пушек и старший лейтенант Г. Т. Педорич.

Исаев тем временем произвел разведку и сообщил:

— Крупная авиабомба ударила в стык крыльев дома, завалила все проходы. А главное, немцы с трех сторон обстреливают это нагромождение. Пробраться через него невозможно.

— Что же вы предлагаете? — спросил я лейтенанта.

— Не знаю, что делать, товарищ майор. Видимо, нужно ждать ночи, чтобы под прикрытием темноты попытаться перемахнуть через завал…

— Что же вы думаете, фашисты до ночи будут сидеть сложа руки? Да они за это время закрепятся и встретят вас так, что и отползти не успеете… Нет, такой вариант не подходит.

— Это верно, — согласился Исаев и предложил — А что, если попробовать выскочить в углу дома в окно и с улицы проникнуть в дверь подвального помещения того крыла? Расстояние там от окна до входа метров пятнадцать будет.

— Правильно. А если перед броском метнуть в подвал еще парочку гранат, может, что и выйдет. Готовьтесь, а я подумаю, чем вам помочь.

Прежде чем послать людей на такое рискованное дело, я проинформировал об этом Панихина. Заручившись его согласием, передал распоряжение комбатам — открыть огонь из станковых пулеметов по всем амбразурам, окнам и подвальным выходам северного крыла, чтобы «ослепить» фашистов.

Начали работать наши пулеметы. Лейтенант Исаев, помощник командира взвода пешей разведки гвардии старшина Владимир Ругаль — бывший шахтер из Приморскоро края, сибиряки рядовые Алексей Бурба и Михаил Бабаевский забросали гранатами выход подвального помещения и, обстреливая его из автоматов на ходу, ворвались в подвал и завязали там гранатный бой. За ними бросились остальные гвардейцы.

Напуганные возможной изоляцией своих и пленением, фашисты стали поспешно отходить в конец северного крыла дома, а оттуда по траншее через улицу в 38-ю школу.

Бой закончился. Ровно в двенадцать часов по всему Г-образному дому прогремело громкое «ура», раздались дружные залпы. Это герои штурма салютовали в честь своей победы. Я доложил Панихину об окончательном очищении всего дома от врага.

— Сердечно поздравляю тебя и всех гвардейцев с замечательной победой! — кричал в микрофон Дмитрий Иванович и тут же отдал распоряжение Мудряку ввести в дом остатки своего батальона.

Через несколько минут ко мне в блиндаж пожаловал начальник штаба дивизии гвардии полковник Тихон Владимирович Бельский. Он подошел к амбразуре блиндажа и принялся рассматривать дом. А потом пристально взглянул в мое усталое и уже изрядно обросшее лицо, сказал:

— Что-то никого не видно в доме. Как убедиться в том, что он полностью находится в наших руках?

— Для этого лучше всего, товарищ полковник, пройти в дом, но это небезопасно. Фашисты все еще продолжают держать подходы к нему под сильным минометным обстрелом…

Тихон Владимирович задумался. А я тут же нашел выход: взял телефонную трубку и, когда услышал голос Мудряка, попросил его выслать на все этажи дома солдат, чтобы они помахали нам из окон и проломов шапками.

Так и было сделано. Доказательство оказалось убедительным. Полковник крепко пожал мне руку и поздравил с победой.

— Честно говоря, в штабе дивизии к сообщению полка о взятии дома отнеслись с недоверием.

Я молча пожал плечами.

— Ну, добро, — сказал Бельский и направился к выходу.

Я вышел проводить его. И мы еще долго разговаривали под крутым обрывом, наблюдая за открывшимся движением автомашин и обозов через Волгу.