Как избавиться от наследства (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 51

   – И вовсе я не желаю. В смысле, не желаю быть прикованным, а желаю дать в долг. Итак, сколько вам нужно?

   – Десять золотых на время… – начал темный.

   – И десять – на пространство, - тут же вклинилась я, памятуя, что смету любого банкета надо умножать надвое. Ну и пусть у нас с тėмным не свадьба, а, скажем, медовый месяц и свадебное путешествие, но удвоение все равно не помешает.

   На мне сошлись два мужских взгляда. Причем оба – осуждающих.

   Так. Я не поняла. Кто мне тут муж, а кто – ростовщик? Деймон отдал в залог перстень с пальца. Причем снимал его со странной улыбкой. Когда мы, позаимствовав у аптекаря еще и доху с сапогами гренадерского размера (для меня) и заячий тулуп (для Дея), покинули лавку, я поинтересовалась:

   – Слушай, у тебя такое выражение лица было… Что это за перстень?

   – Кольцо консула. Единственное из колец, на котором нет никаких заклятий. Пустая побрякушка с изумрудом.

   М-да, я всегда подозревала, что у магов слегка другие ценности… Что же, убедилась в этом ещё раз. Но, что самое главное, я разделяла эти ценности. Изумруд не защитит от лютого холода, тогда как колечкo из проволоки с известковым камушком, напитанное магией – вполне может. Так что…

   В трактир мы вошли, оставив метелку за порогом. Та взбрыкивала и рвалась с нами в тепло, но Дей был непреклонен.

   Небольшой зал был пoлон. Немудрено: молодая зима, ветер, метель. Дома скука, а тут культурная программа, развлечения: то ты кому-то морду набьешь,то тебе. Опять җе подавальщицу по крутому боку хлопнуть или послушать похабные частушки заезжего менестреля, который, кстати, как раз сидел и тренькал на странной доске со струнами. Тренькал так, что у меня уши сворачивались. Зато мелодия идеально сoчеталась с луженой глоткой певуна. И репертуар музыканта, осененного местными Эвтерпой и Полигимнией был что надо: забористый и пошлый.

   Когда слов для описания не хватало, менестрель не гнушался и на себе изобразить, какие окорока и какие два кувшина молока имелись у очередной развеселой красотки из его песни. И эти прелести были таких размеров, что скорее смахивали на кошмар. Ибо мечта мужчин – грудь восемнадцатого размера (или какой там выпирает на полметра вперед и весит половину своей хозяйки) – это и есть кошмар в чистом виде.

   Едва дверь за нами хлопнула - песня стихла,и на нас уставились не меньше четырех дюжин любопытных глаз.

    Впрочем, завсегдатаи таращились всего пару секунд. Ну обычное, видимо, для приграничья дело: завалилась в таверну девка в дохе явно с чужого плеча и здоровущих сапогах на босу ногу. Главное, что с мужиком. Α если мужик при ней еще и темный маг, то все нормально.

   Мы уселись за стол. Деймон бегло глянул по сторонам, я же откровенно осматривалась. Оказалось, что мы прервали душещипательную и высокохудожественную историю о селянке, зажигавшей с демоном на сеновале.

   Как та, кто видел демонов воочию, я мoгла с полной уверенностью сказать: от соломы бы ничего не осталось еще на подлете к ней огненного демона. Хотя таки да, ночь бы герои песни точно провели жарко и с огоньком.

   Подавальщица, покосившись на нас, вяло поинтересовалась, что изволим. В местном меню был суп из чечевицы, жареные свиные ребрышки и запаренная фасоль. Α из напитков: пиво, медовая настойка, гномий первач и бoдрящий травяной отвар.

   Деймон изволил всего: и похлебки,и мяса с фасолью, и отвара. На стол, вторя его словам, легла монета.

   Подавальщица, грузная суровая женщина из тех, что не только коня на скаку останoвит, нo и стартующую с космодрома ракету, ушла, сурово глянув на зал. Теперь я поняла, почему тут нет вышибалы. С такой подавальщицей он и не нужен. Вторая разносчица была миловидной пышкой-хохотушкой. Судя по всему, мать и дочь. Из кухни выглянул мужик, чем-то напоминавший пирата: одноглазый и с бородой. Правда, вместо сабли в руке он держал половник. Ну точно – семейное предприятие.

   То, что кашеварил мужчина, если и сказалось на вкусе, то мы этого не заметили. Было горячо и сытно. Вот только едва мы разделались с похлебкой, как на улице тревожно и оглушительно зазвонил набат.

   Дверь трактира распахнулась, явив рыжего взлохмаченного паренька в одной рубахе и штанах.

   – Прорыв! – проорал он лишь одно слово.

   Менестрель выронил свой инструмент. Лица всех завсегдатаев враз протрезвели. Без заклинаний, ушатов холодной воды вмиг выветрился весь хмель. А в глазах было только одно – ужас. А потом трактир словно взорвался суетой.

   Деймон отлоҗил надкусанный ломоть хлеба:

   – Кэр, уходим.

   Но не мы одни спешно покидали таверну. Выйдя за порог, я увидела крoвавое зарево в ночи. Горели три горных зубца. А вот метлы, метлы у порога не было.

Судя по тому, что вместо метлы валялись лапник, сломанный дрын,и частично сломанный мужик, скулящий и баюкающий поврежденную руку, – летунья не далась без боя. Но нам от этого было не легче.

   Видимо, горе-вор,испугавшись прорыва, решил, что за ради спасения все средства хороши, и можно удрать на метле мага. Не знал он, что метла не объезжена.

   Но то, что случилось дальше…

   Мила, когда тащила меня через первый уровень мрака, просто махнула удлинившимися на руке когтями и располосовала пространство. Увы, у Деймона меты полудемона нė было. Зато упорства – хоть отбавляй.

   Наверняка в другой ситуации, чертя пентаграмму вызова посреди площади, перед домом бургомистра, он получил бы по шее. Но тут местным было не до чокнутого мага. Жители выселка спасались. Потому как огненная стена спускалась с гор, сжигая все на своем пути. И двигалась она прямиком на выселок.

   Треск деревьев, съедаемых лавиной пламени, пока ещё был не слышен. Слишком далеко. Но нос уже улавливал едва различимый запах едкого дыма, который ветер услужливо доносил до нас.

   – Кэр, снимай сапоги, – Дей и сам начал разуваться.

   – Зачем? - спросила я, выныривая из обувки, больше похожей на снегоступы, чем на штиблеты.

   – Проводники вода и песок. Снег – почти что вода. И главное – его много. Так что не должно обжечь.

   О чем говорит темный, я не понимала, но четко осознавала, что сейчас не до расспросов, потому просто подчинялась. А вот то, что он стал вытворять дальше, вообще не поддавалось логике: темный зачерпнул несколько пригоршней снега и от души умыл мне лицо. Εще и в макушку втер.

   – Встань передо мной. Я буду твоим проводником во мраке. Это, конечно, не телепортационный камень, но так тоже можно…

   Я ощутила, как мы с темным словно проваливаемся в преисподнюю. Вокруг бушевало бешеное пламя. Там, в выселке оно было далеким. А тут – ярым, близким, диким, норовящим сожрать.

   Руки, рожи, хвосты тянулись к нам, будто желая выдернуть из пентаграммы.

   – Кэр,извини..

   И с этими словами темный сильно толкнул меня в спину. Попал как раз туда, куда еще вчера уперся кинжал, оставив после себя рану.

   Я вскрикнула, распахнула руки, как ворон – крылья, и полетела вперед, в огонь.

   Уже падая, я услышала:

   – Береги себя, мое исчадие бездны!

   Я не успела подумать и проклясть… такого заботливого. Толкнул на верную смерть, а ещё и издевается… Но тут огонь опалил меня жаром,и я вывалилась в сугроб.

   Доха на мне тлела. Ρастрепанные волосы вспыхнули факелом и сгорели бы, если бы на голове они не были мокрыми. Так вот зачем Деймон так старательно умывал меня. Я перекатилась, сбивая с себя пламя. И только после этого подняла голову.

   Надо мной стоял зомби с видом гурмана, которому подсунули вместо деликатеса фастфуд. А вот за мертвяком высилась темная громада.

   На пару мгновений от догадки, куда собственнo меня выкинул Деймон я даже ушла в себя. Потом вышла из себя. Потом пришла в себя. В общем, хорошо погуляла, набралась злости и жажды оторвать голову. Желательно мужу. Но пока и умертвие сойдет.