Пленник королевы фей (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 27

Тихий стук в дверь отвлек от размышлений.

— Дженнет?

Миссис Холл быстро прошмыгнула в комнату, огляделась по сторонам. Девушка быстро схватила иголку, сделала один стежок, другой, третий.

— Вышиваешь?

— Да. Полог для церкви.

— Хорошее дело. Но оставь свое занятие и спустись вниз.

— Не хочется, маменька.

— У нас гости!

— Пусть их развлекают Мэрион и Джоанна.

— Но им нужна ты!

— Почему?

— Спустишься — узнаешь! Встань-ка! — миссис Холл взяла дочь за руки, заставила выпрямиться, осматривая платье. — Хорошо выглядишь. Только губы немного покусай и дай-ка я ущипну тебя за щечки…

— Ай, маменька! Что вы делаете? — вскрикнула Дженнет, когда миссис Холл с чувством ущипнула ее за обе щеки.

— Пытаюсь придать тебе немного здорового румянца. Ты слишком бледна! Дай-ка, я получше уложу твои волосы… Ну-ка…

— Оставьте, маменька! — пробовала сопротивляться девушка, но куда там. Миссис Холл взялась за дело столь рьяно, что не прошло и десяти минут, как Дженнет с новой прической и с лентой в волосах оказалась за порогом комнаты.

В гостиной сидели гости — брат и сестра Ольстен. Лилиан, увидев Дженнет, вскочила с места, протягивая обе руки:

— Ах, мисс Дженнет! Как я рада вас видеть!

Ее брат тоже встал, коротко поклонился:

— Добрый день, мисс Дженнет. Вы чудесно выглядите! Эта прическа вам очень к лицу. И такой нежный румянец…

Дженнет в самом деле немного покраснела — от досады.

— Зачем меня позвали, маменька? — поинтересовалась она. — Меня ждет работа.

— Ах, мисс Дженнет, милая, — Лилиан Ольстен усадила ее подле себя на диван, все еще держа ее за руки, — как же приятно снова вас видеть… Да еще и по такому радостному поводу!

Девушка посмотрела на мать. Миссис Холл сияла. Мистер Холл восседал с важным видом, сестренки шушукались и подмигивали.

— А что случилось? — спросила она.

— Милая, — миссис Холл всплакнула, — только что мистер Ольстен попросил твоей руки.

— Это чудесно, не правда ли? — Лилиан Ольстен еще крепче сжала ей руки. — Я так рада! Нарочно заехала вместе с ним, чтобы поздравить тебя…

— С чем?

— Дорогая моя мисс Дженнет, — Ричард Ольстен встал. — Я предлагаю вам руку и сердце и прошу вас оказать мне честь стать моей женой. У меня сейчас доход невелик, но отец обещал дать почти десять тысяч вдобавок к тем деньгам, что мы вложим в наш собственный конный завод. Осенью я поеду в Дерби покупать породистых кобыл. И уже через каких-то пять-семь лет у нас будет такой табун, что все обзавидуются! Я уже заложил строительство новых конюшен. Они будут готовы к следующей весне, но пока мы разместим наших красавиц у отца. Он с радостью согласится. Думаю, десяти кобыл будет достаточно?

— А с чего вы решили, что я согласна? — поинтересовалась Дженнет.

— На десять? Да, вы правы. Лучше пятнадцать.

— Мистер Ольстен, — Дженнет встала, высвободила руки, — вы меня не слушаете?

— Напротив, я внимательно слушаю все, что вы хотите мне посоветовать относительно нашего конного завода. И пусть ваши суждения пока еще не столь умны, как у меня, но я, как ваш супруг…

— Супруг?

— Ну, будущий супруг… Я считаю своим долгом следить за образованием и умственным развитием своей жены. И ручаюсь вам, что еще до рождения нашего первенца вы будете знать о лошадях столько же, сколько и я!

— Но с чего вы взяли, что я буду вашей женой?

Ричард Ольстен осекся, захлопал глазами.

— А… как же иначе? — наконец, спросил он. — Мы с вами давно знакомы, часто встречались. Вы подходите мне и внешне, и по уму, и по характеру. Вы нравитесь моей сестре и непременно понравитесь моим родителям, которые, кстати, уже знают о моем выборе и приглашают вас сегодня на обед.

— Обед? — взвилась миссис Холл. — Ах ты, господи! Осталось всего два часа! Дженнет, ты не успеешь собраться…

— Не нужно суетиться, мама, — девушка отступила на шаг, пряча руки за спину. — Я никуда не еду.

— То есть как?

— Я вам отказываю, мистер Ольстен. Я не буду вашей женой!

— Черт возьми! — выругался он. — Но почему?

— Я люблю другого.

— Кто он? — тон Ричарда Ольстена вмиг стал иным.

— Я помолвлена с Роландом Бартоном. Вы не можете посвататься к чужой невесте!

— С кем? Он же пропал!

— Его украли феи.

— Тем более. Вы свободны, мисс Дженнет, и вполне можете выйти замуж, за кого пожелаете!

— Я хочу выйти замуж за Роланда Бартона.

— Это невозможно! Он…

— Не умер! Мне этого достаточно! Прошу меня извинить, мама, но новой помолвки не будет!

Кивнув головой родителям, девушка молча направилась к себе.

Не прошло и пяти минут, как в ее комнату влетела миссис Холл. На женщине не было лица.

— Ты в своем уме, дочка? — с порога воскликнула она. — Отказывать такому жениху! Отец после свадьбы выделяет ему роскошный коттедж с миленьким садиком и птичником. И десять тысяч дохода! Плюс твои пять…

— Четыре, мама.

— Отец готов дать больше. Правда, из-за этого мы все должны потуже затянуть пояса… И конный завод! Через несколько лет вы разбогатеете…

— Но мама, я люблю Роланда Бартона!

— Что правда, то правда, — миссис Холл оставалась верна себе и во всем искала подвоха. — Сказать по правде, он мне не слишком по душе. Слишком много говорит о лошадях и слишком мало слушает, что говорят другие. Тебе будет очень трудно с таким муженьком, помяни мое слово… И выходить без любви или какой-то сердечной склонности… Но хотя бы из чувства благодарности могла бы быть немного полюбезнее!

— Благодарности? — Дженнет показалось, что она ослышалась. — За что мне его благодарить?

— Да хотя бы за то, что сватается к тебе! Ты же в глазах людей все равно, что вдова!

Дженнет вздрогнула, как от удара по лицу.

— Ах, вот вы как, мама? — прошептала она.

— А что тут долго говорить? — миссис Холл присела на дочкину постель. — Сама видишь, как жизнь повернулась! Тебе уже девятнадцать лет. Пора задумываться о будущем! Мистер Ольстен завидный жених, хотя и не совсем такой человек, с которым ты будешь счастлива. Но другого-то нет! И неизвестно, будет ли когда-нибудь! Так что мой тебе совет — подумай хорошенько! Мистера Бартона не вернуть. А жизнь продолжается… Выходи за мистера Ольстена, роди мальчика, назови Роландом — вот и будет тебе утешение.

Дженнет даже онемела. Она многого ожидала от матери, но не такого совета.

— Я… не могу, мама, — еле слышно промолвила она.

— А никто и не торопит, — миссис Холл по-своему поняла колебания дочери. — Скажем, до осени!

Девушка посмотрела в окно. Денек был нежарким, но солнечным, как раз таким, который и нужен в начале июля. Иванов день уже послезавтра… Вспомнились сказки про фей. Бывало же такое, чтобы они отпускали человека, хотя бы и через сотню лет. А что, если…

— Я подожду.

— Конечно-конечно! До осени! Скажем, до забега в Гайд-парке. После этого мистер Ольстен вернется домой в начале октября, и можно будет назначать дату…

— Маменька!

— Да-да, я понимаю. Ухожу!

Миссис Холл вышла, а Дженнет упала на стул, закрыв лицо руками. До начала октября оставалось три месяца. Это не так много, как кажется. Девушка никогда не читала и не слышала о том, что чувствуют приговоренные к смертной казни, когда им зачитают приговор, но если бы кто-то ей сейчас напомнил об этом, согласилась — да, на начало октября назначена ее казнь.

Она приходила каждый день. Всегда в одно и то же время, всегда одна. Всегда одетая так роскошно, что ясно было — это неспроста. Кроме нее, Роланд не видел ни одной… чуть было не сказал «живой души». Ибо какие же души у фей? Для королевы он был кем-то вроде диковинного зверя, которого она решила непременно приручить, и отделаться от этой мысли не удавалось никак.

В этой комнате он был, как в клетке. Когда просыпался, рядом оказывался небольшой столик, уставленный вазочками с фруктами, булочками и тонкими ломтиками чего-то, что можно было принять за жареное мясо — во всяком случае, оно было горячим, поджаристым и истекало соком. Но создавалось впечатление, что повар либо не умел, либо ему ужасно не нравилось его готовить. Ни соли, ни специй, одни куски чуть ли не подгорели, другие сыроваты и сочатся кровью и соком. В высоком кувшине всегда была родниковая вода, но часто имевшая вкус плодов. Вино, пахнувшее цветами и травами, королева Мэбилон приносила с собой, приглашая разделить вкус напитка. Роланд отказывался — он не хотел пить что-либо из рук королевы. Но с другой стороны, умирать от голода и жажды тоже не хотелось. А ему нужны были силы. Роланд Бартон не отказался от мысли о побеге — другое дело, что теперь, как он ни исследовал стены, выход обнаружить не удалось. Короля-пленника стерегли, как зеницу ока. И его уединение нарушал лишь приход королевы, самой красивой тюремщицы в мире.