Пленник королевы фей (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 24

— Боюсь, это против правил, — все-таки сказал священник. — Прошу прощения, но я ничем не могу помочь. Я полагал вас дочерью почтенных родителей, девушкой здравомыслящей, богобоязненной и послушной. И услышать такую просьбу из ваших уст… Оставьте меня. Осталось совсем мало времени!

— Но вы даже не поинтересовались, кто мой жених! — воскликнула Дженнет. — Я помолвлена с мистером Роландом Бартоном!

— Матерь божья! — вырвалось у викария.

Преподобный отец Томас отчаянно пожалел, что не может выразиться полнее. Но только несколько часов назад он побывал в Хемптон-холле, где услышал новость о том, кого избрала королева фей в смертные супруги. И по возвращении успел лишь сделать короткую запись об этом событии, да понять, что прежняя тема проповеди никуда не годится и надо говорить с людьми о чем-то другом. Сказать, что он был ошеломлен — значит, ничего не сказать.

Он переглянулся с викарием.

— Это правда, мисс Холл?

— Да, — вздохнула Дженнет. — За день до того, как… как это случилось, мистер Роланд Бартон попросил у отца моей руки… и получил согласие. Если бы не это… если бы не королева фей с ее выбором, сегодня все равно должно было бы состояться оглашение… ну, или чуть позже, — поправилась она, вспомнив, что Роланд собирался уехать, чтобы получить разрешение отца.

— Верно ли я понимаю, дочь моя, — помолчав, промолвил священник, — что жених королевы фей уже был обещан другой?

— Да! Она украла моего жениха! — в голосе девушки зазвенели слезы. Всякий раз, как она думала об этом, ей хотелось плакать.

— Что ж, думаю, этот случай впрямь из ряда вон выходящий. Ступай с миром, дочь моя. Я подумаю о твоей просьбе… А сейчас мне надо приготовиться к проповеди! Времени нет совсем.

Дженнет осталась стоять у самого амвона, борясь со слезами. Только услышав, как заскрипели двери, пропуская первых прихожан, она опустила голову и скорее шмыгнула на скамью, которую долгие годы занимало ее семейство.

Церковь быстро наполнилась народом. Люди входили, здоровались с родными и знакомыми, рассаживались, шепотом обмениваясь новостями. Слух о том, что королева фей сделала свой выбор, уже начал распространяться по городку, и все гадали, кто же оказался счастливчиком. Девушки с тревогой пересчитывали глазами знакомых юношей, матери семейств придирчиво оценивали их, невольно сравнивая со своими отпрысками. Каждый одновременно чувствовал разочарование — все самое интересное уже закончилось — и облегчение, что выбор пал не на него. Дженнет забилась в самый дальний уголок, склонила голову и, казалось, вся ушла в молитву.

В числе последних прибыл сэр Чарльз Хемптон с семейством и гостившим у них Эдмундом Греем. Когда они прошествовали к своей скамье в первых рядах, по церкви прошел шепоток — все Хемптоны были в трауре. Их гость бережно поддерживал под локоть леди Сьюзен, которая держалась с достоинством человека, привыкшего терять близких.

— Мистер Бартон… Мистер Роланд Бартон? Неужели? — прошелестело по рядам. Те, кто был приглашен на бал, знали о возвращении в Фейритон потенциального жениха леди Сьюзен Хемптон. Первая красавица городка, Диана Монтего, побелела, как полотно и едва не лишилась чувств.

Появился отец Томас. Несколько минут он стоял, глядя на свою паству, потом тихо заговорил:

— Накануне, готовясь к еженедельной проповеди, я выбрал темой стих из Евангелия от Матфея: «Всякое дерево, не приносящее доброго плода, должно быть срублено и брошено в огонь…» Но Господь в неизбывной мудрости своей распорядился по-иному. Ибо бесконечно мудр Он и не стоит человеку спорить с божественным предначертанием. В Писании сказано: «Ни один волос не упадет с головы без ведома Его…» Судьбы наши неисповедимы, идем мы вслепую и порой сами не ведаем, что ждет нас за углом. У каждого из нас есть свои планы, своя жизнь, и не ведаем мы, что давно уже измерены и взвешены на весах судьбы. И порой стоит смириться, отдавшись на волю Провидения, не роптать и смиренно принимать выпавший на твою долю жребий. Ибо Господь не только бесконечно мудр, но и неизбывно милосерден, и как истинный Отец наш, не только карает, но и обучает. Многие из вас уже являются родителями, иным сие только предстоит. Не только любовью воспитываете вы чад своих, не только личным примером, но и порой наказанием за непослушание. Но, карая своего ребенка, желаете вы ему только добра и через наказание воспитываете. Так и Господь наш детей Своих карает, бесконечно любя. И как вы сами, наказывая, порой страдаете от того, что приходится причинять своим чадам боль, так и Господь страдает и терзается, когда вынужден наказывать кого-то из нас. И, терпя удары судьбы, стоит порой вспомнить об этом, и с благодарностью и любовью принять любое наказание…

Дальше Дженнет уже не слушала. Она крепилась, сколько могла, но слезы закапали сами, и девушка склонилась, пряча лицо в ладонях и кусая платок, чтобы не рыдать на всю церковь. Мэрион и Джоанна с двух сторон ласково гладили ее по плечам, и от этого участия было еще больнее.

После проповеди отец Томас приступил ко второй части — почтительно принял поданную викарием книгу и стал громко зачитывать:

— Оглашается предстоящее бракосочетание мистера Майкла Кента, эсквайра, с дочерью мистера и миссис Нортон, девицей Аглаей… Оглашается помолвка мистера Роджера Гордона и дочери миссис Беннет, девицы Элизабет Беннет… — переждал волну удивленных и радостных шепотков и продолжил: — Оглашается также помолвка мистера… мистера… — помолчал немного и внезапно махнул рукой викарию: — Принесите перо!

Тот пожал плечами, но исполнил требуемое. Быстро начертав несколько слов в приходской книге, отец Томас закончил твердым голосом:

— Оглашается также помолвка мистера Роланда Бартона, второго сына сэра Джеймса Бартона и дочери сэра Мартина Холла, девицы Дженнет Холл…

Девушка подняла голову. В ее заплаканных глазах засветилась надежда. Сьюзен Хемптон обернулась в ее сторону. Сидевший с нею рядом Эдмунд Грей взял девушку за руку, но та даже не заметила дружеского пожатия. По церкви пронесся шепоток. Многие вытягивали шеи, чтобы посмотреть на Дженнет, которая сидела бледная, с плотно сжатыми губами, боясь шелохнуться.

— И также, — продолжил священник, — я должен сделать еще одно заявление. Всем известна легенда о Мэбилон, королеве фей, которая раз в сто лет избирает себе смертного супруга из числа неженатых юношей нашего городка. Два дня назад королева Мэбилон сделала свой выбор, о чем в приходской книге мною для будущих поколений была оставлена соответствующая запись. Избранным оказался мистер Роланд Бартон, второй сын барона Джеймса Бартона… И, надо полагать, — добавил он совсем другим тоном, — что впервые в истории супругом королевы Мэбилон был избран мужчина, связанный обетами с другой девушкой.

— Не может быть! Так не бывает! Как же так? Почему? — послышались голоса.

Дженнет медленно повернула голову. Те, кто сидел ближе, замолкли, глядя на ее лицо.

— Это правда, — пролепетала она. — Роланд… мистер Бартон…

Здесь силы оставили ее. Сорвавшись с места, она бросилась к выходу из церкви. Крик Сьюзен Хемптон, зовущей ее, лишь заставил Дженнет прибавить хода.

Здесь все было не так. По-другому. Непривычно. Не было окон, но неяркий свет лился отовсюду, и не было нужды в свечах, которые то горели, то гасли сами по себе, словно зажженные невидимой рукой. Не было видно никого, и в то же время порой рядом шелестели чьи-то шелковые юбки, слышались легкие быстрые шажки и тихие звенящие голоса. Пели птицы. Шуршали листья. Стрекотали цикады. Журчал ручей. Раз или два слышался шум дождя — то мерный убаюкивающий шорох, то дробный перестук капель. А после него так пронзительно пахло сыростью и свежестью, что ломило в висках, и птицы отчаянно и заполошно орали, приветствуя вернувшееся солнце.

Но это было где-то снаружи. За стенами, расписанными лианами, цветами и листьями, среди которых скрывались звери с гибкими телами и птицы с причудливо изогнутыми шеями. А тут была лишь эта комната, где он чувствовал себя пленником, несмотря на уют и чистоту.