Angel Diaries (СИ) - "AnnaSnow" - Страница 45

Мать-настоятельница пригласила меня на беседу, после моего первого дня работы в библиотеке. Она была одна в кабинете, когда я постучавшись зашла туда. Выглядела Преподобная Мать бледной, уставшей и задумчивой, под глазами залегли темные круги, она указала мне на стул, напротив своего стола.

- Дитя мое, скоро подходит дата для пострига, но последние события указали мне на то, что следует лучше изучить все факты твоего желания его принять, – просто сказала аббатиса.

- В прошлый раз твоя кузина поведала мне, что ты вступила в преступную связь с неженатым дворянином, который воспользовался твоей наивностью и совратил тебя с пути праведного, – продолжила женщина пытливо смотря на меня.

- Это неправда, он мне ничего не сделал, – вспыхнув отреагировала я. – Граф де Ла Фер заботился обо мне, он пожалуй единственный, кто побеспокоился о моем здоровье.

Аббатиса приподняла бровь.

- Сие имя мне знакомо, но ничего предосудительного не могу сказать о этой семье, – подытожила она.

- Почему бы тебе, дитя, не рассказать мне все, с самого начала, – мне было предложено поведать честно историю.

Я ее рассказала, пропустив правда совместную ночь и знакомство с призраками, заменив людей стрелявших в меня на разбойников.

- Ты сказала аббат д’ Эрбле? – повторила удивленно аббатиса.

Я кивнула, поведав, что он был мушкетером , а сейчас служит Богу.

- Вы его знаете? – спросила я.

- Конечно, он сын моей двоюродной сестры, – просто поведала моя собеседница. – Что ж, дорогая, я вижу кузина твоя о многом умолчала, а может не знала, но пока твое принятие в монахини отодвигается.

В душе моей возликовали радостные возгласы, я была счастлива, покидая кабинет. Выйдя из него я пошла другим коридором, который до этого не видела , он ввел в заброшенную часть сада, я же просто перепутала его с основным, в темноте. Там я наткнулась на старую статую, она стояла в углу, большая часть ее потемнела от времени, но лицо прекрасно было видно. Это было лицо сестры, которая утащила покойную Аннунциату, внизу читалась надпись “Святая Одилия, 662-720 гг.” Это было последнее, что я успела прочесть, стены покачнулись, голова заполнилась туманом и я упала без чувств на холодные плиты.

====== Глава 13. Договор ======

У меня начался жар, который захватил мое тело на три дня, а после оставил опустошение душевное и телесную слабость. Сестра Тереза заявила, что мое состояние следствие переохлаждения и сильной впечатлительности от смерти сестры Аннунциаты — сестры уверовали, что мы с ней подружились тесно и ее уход стал для меня ударом. Вскоре я узнала, что кузина Маргарита пребывала эти две недели моего нахождения в монастыре в городе, возле аббатства, дабы своими глазами лицезреть превращение меня в монахиню. Близкие родственники могли испросить такое право присутствовать при постриге. Она была удивлена и рассержена, когда мать-настоятельница вызвав ее на разговор заметила мою душевную неготовность проститься с миром светским, к тому же указав на то, что сейчас я серьезно больна. Кузина Маргарита, по словам сестры Жанны, которая случайно оказалась возле полуоткрытой двери и подметая пол коридора смогла услышать разговор, она после пересказывая его мне, указала, что кузина поджав губы заявила о моем переезде в другое святое место, где аббатиса будет более внимательна к просьбам семьи. Это означало найти монастырь, где про мое душевное и эмоциональное состояние спрашивать не будут и просто выполнять просьбу кузенов, приняв мои деньги.

Маргарита порывалась забрать меня немедля, но мать-настоятельница заметила, что убийство она не практикует в своем монастыре и моё выдворение из отдельной кельи, куда меня поместили, означает для меня смерть. Сестра Тереза, приглашенная в качестве опытного врачевателя заявила, что на выздоровление мне потребуется не меньше месяца. Моя же кузина не собиралась торчать в Оттротте, поселении возле монастыря, люди здесь ей казались грубыми, пища слишком острой, а язык каркающим, поэтому Маргарита заявила, что через две недели прибудет Шарль и мое состояние не будет иметь особого значения. Она удалилась, под молчание матери-настоятельницы, нагло подняв голову.

Я начала отсчет времени с этого дня. Две недели отсрочки, затем еще две недели тряски в пути с непреклонным кузеном, затем может мне дадут прийти в себя дома, с неделю, а после отправят в иное место, где молча совершать действие пострига, без учета разных причин. Осознание этого приводило меня в отчаяние, мысли о суициде если и мелькали в начале прибытия в монастырь, то после встречи со святой Одилией полностью исчезли, конечно о том, с кем я столкнулась в саду и в коридорах я умолчала, да и если бы рассказала, мне навряд ли поверили бы посчитав, что от горя рассудок мой помутился. Мой организм цеплялся за болезнь, словно за бронь от выдворения из монастыря, отвары помогали плохо, как и молитвы сестер, я оставалась такой же бледной, с сильным кашлем, испариной холодного пота, лихорадочным блеском в глазах и несколько исхудавшим телом.

В келье, куда меня поселили было довольно тепло, небольшой камин хорошо ее отапливал, возле меня обычно находилась одна из сестер, как мне было сказано в лазарет меня не поместили потому, как там был сильный сквозняк, из-за пришедшей в негодность двери, там вообще пока никого не было из болящих. Хотя мне на ум приходило, что сестры боялись второго самоубийства, ведь в лазарете оставались некоторые лекарства, чрезмерное принятые коих могло помочь мне покинуть бренную Землю. Еду тоже приносили мне в келью, я была довольно слаба, чтобы ходить в трапезную, по своей комнатке я передвигалась держась за стену, так как у меня быстро начиналась кружиться голова.

Это случилось на седьмой день после отъезда кузины, сестра Жанна читала мне книгу о житии святых, эта общительная женщина чаще всех вызывалась посидеть со мной, я подозреваю, что ее прельщало, как таковое, общение и теплая келья. Она замолчала, когда к нам пришла сестра Доминика и сообщила, что ко мне приехал посетитель и мать-настоятельница приказала помочь мне одеться, привести меня в порядок и пройти в ее кабинет, где посетитель и ожидал. На помощь сестре Жанне была призвана сестра Марта, полноватая, молодая женщина, недавно принявшая постриг, с карими глазами и круглым лицом. Мне помогли подняться, одеться — черное платье на мне просто висело, корсаж с легкостью затянулся на первых крючках. На ногах у меня было простое сабо, которое только и могло сочетаться с толстыми чулками из грубой шерсти. Волосы мои расчесали, Марта смогла собрать их, в не очень умелую, но сносную прическу. Чтобы я не простыла более, чем была на меня сверху накинули теплый, черный плащ из моих вещей. Поддерживая меня под руку, сестра Марта помогла мне дойти до кабинета аббатисы, сестра Жанна шествовала позади.

— А вот и наша гостья,  — мать-настоятельница обратилась ко мне, на ее строгом лице была улыбка, рядом с ее столом стоял аббат д’Эрбле.

— Дочь моя, я рад, что мы наконец-то вас нашли, но позвольте что с вами? — аббат подошел ко мне, протянув руку для поцелуя. Отдав положенное его сану приветствие, я выпрямилась, чувствуя, как голова слегка начинает кружиться.

— У меня сильная простуда, я перемерзла,  — пробормотала я.

— У нее был жар, сестра Тереза говорит, что легкие ее переохладились, однако отвары нашей сестры справлялись бы с заболеванием быстрее, если б мадемуазель де Бельфор не пребывала в таком отчаянии,  — заметила аббатиса Аделия.

-Дочь моя, уныние это тяжкий грех, вы не должны ему предаваться, да и потом я приехал не один, а с человеком, который вам поможет бороться с сим недобрым чувством , — аббат д’Эрбле взял меня за руку, похлопав по ней.

— Нам стоит пройти в комнаты гостиного двора, при нашем монастыре, где ожидает ваш друг, я должна посмотреть бумаги. Сестра Марта, сестра Жанна — вы идете с нами, я также послала за сестрой Доминикой. Они засвидетельствую все, что будет сказано,  — мать-настоятельница повернулась к аббату, тот согласно кивнул и мы вышли в крытую галерею из кабинета, которая вела к небольшой двери , возле ворот монастыря, как оказалось там был проход в гостиный дом.