Angel Diaries (СИ) - "AnnaSnow" - Страница 43

На пятнадцатый день мы прибыли в гостиничный двор при святой обители , уставшие, а мы с Мод и с заплаканными лицами, мы заняли большую комнату, где было две узкие и жесткие кровати, моей служанке был предложен тюфяк возле камина. Мод не возмущалась и не жаловалась, она была готова поселиться в Эльзасе, лишь бы хоть изредка видеться со мной, о чем и поделилась, когда мы готовились ко сну.

- Но ты можешь и не найти хороший дом, люди здесь имеют другие обычаи, нравы, да и твой сын остался в моем поместье, – резонно заметила я. – К тому, же я сомневаюсь, чтобы тебя часто пускали на встречи со мной. Монахиням служанки не положены, они решат, что ты напоминаешь мне о прежней жизни, – грустно заметила я.

Всю ночь мы с Мод не сомкнули глаз. Слезы теперь катились по моим щекам, не переставая, я была бы рада и месье Филиппу, но никто не появлялся. На следующее утро у нас была назначена встреча с матерью-настоятельницей Аделиной, в ее кабинете также находилась еще одна женщина, которую представили, как сестру Доминику. Аббатиса была высокого роста, с резкими, но правильными чертами лица, серыми проницательными глазами, которые казалось выворачивали всю душу, узкими губами, римским профилем. Она напоминала мне каменную статую, но не мученицы, а богини Афины. После приветствия, представления, меня внимательно рассмотрели эти серые пронизывающие глаза. Я неосознанно поправила белый, новый воротничок на своем траурном платье.

- Так, значит, дочь моя, это и есть та молодая особа, которая желает возлюбить Христа? – голос матери настоятельницы был четкий, резкий, словно взмахи меча.

- Преподобная Мать, все верно, сия девица по решению нашей семьи должна быть отправлена в монастырь. Она сирота и ее кузен теперь ответственен за будущее Анны, учитывая сопутствующие обстоятельства мы решили, что только святые стены успокоят ее бедную душу и помогут ей, – любезно ответила кузина Маргарита.

- Дитя мое, желаешь ли ты сама принять постриг? – спросила меня аббатиса.

Я хотела сказать правду, но тут вмешалась кузина:

- Мать-настоятельница, нам надо поговорить с вами о этих обстоятельствах, мой брат возможно их не расписал в письме, они очень деликатны.

Аббатиса кивнула.

- Сестра Доминика, покажите мадемуазель де Бельфор нашу часовню, – она повернулась к своей помощнице и вскоре мы шли с означенной сестрой по крытой галереи.

- Вам тут понравится, у нас красивое место, дух святой Одилии принес сюда умиротворение, – сказала мне моя спутница.

Я мрачная шла за ней.

- Я не хочу принимать постриг, – просто ответила я. – Но этого хочет моя родня, я для них обуза.

- Возможно, что сейчас близкие наоборот заботятся о вас , дорогая, а вы просто напуганы и расстроены, – сестра Доминика попыталась меня утешить, она стала рассказывать о часовне, о том, что в монастыре кроме святой Одилии жило в свое время несколько известных монахинь, слава о которых так же вышла за пределы сего места. Я слушала в пол уха, мои мысли в голове сбились в бесформенный клубок, понимание того, что у меня более не будет иного будущего заставило меня тихонько заплакать. Но вскоре пришлось осушить слезы платком и вернуться в кабинет матери-настоятельницы. Мне было сказано, что я должна остаться в монастыре , дабы подготовиться к постригу, о моем желании уже не спрашивали.

- Дитя мое, ты будешь пребывать с сестрами в дормитории, заодно и увидишь , как они там живут, тебе помогут подготовиться , успокоят дух, расскажут о необходимых действах , – просто поведала мне аббатиса.

- Когда ты будешь готова, мы введем тебя в наши ряды христовых невест , – после женщина протянула мне руку, коснувшись, как полагается ее губами я была уведена на свое новое место жилья, на Маргариту я не могла смотреть, злость и обида охватывали все мое существо.

Дормиторий был длинной комнатой из грубого, темного камня, с рядом узких кроватей и довольно жестких, над местами для сна висело несколько простых, но больших распятий. Стены комнаты были покрыты изморозью, огромный камин, который находился здесь, отапливал только часть помещения, возле себя. Сестра Репарата заведовала этим местом для сна, это была худая, высокая женщина, молчаливая, с зелеными глазами. Она давала указания тихим голосом, всегда подходя довольно близко. Вскоре я узнала, что у нее было повреждено горло, а тихий голос был результатом сего недуга. Она определила мне место поближе к камину, скептически оценив мой бледный, изможденный вид .

В обязанности тех, кто располагался возле теплого места входило вставать по ночам, подкидывая новые дрова, чтобы очаг не потух. Сегодня дежурить должна была моя соседка, ее кровать располагалась возле камина, напротив моей. Ее имя было сестра Аннунциата. Она выглядела довольно молодой, может на пару лет старше меня, с очень грустными карими, большими глазами, красивыми чертами лица, которые указывали на благородное происхождение. Сестра Репарата поведала мне, что моя соседка тоже недавно приняла постриг. Но она не выглядела умиротворенной, она периодически плакала, была молчалива, практически не реагировала на обращение к ней, просто сидя и смотря в стену. Ей доверяли только приносить дрова, подметать дорожки в саду, так как я подозревала это ,сестры опасались за состояние ее рассудка. В эту ночь я спала плохо, постель была жесткой, мне было несколько холодно, ведь тонкое одеяло, которое мне выдали не могло меня согреть. Пока я одевалась в свои платья, темного цвета, правда рассталась с корсетом, теперь у меня был корсаж, который я могла сама застегивать спереди, мне позволили оставить одежду из благородных тканей, но до принятия пострига, однако от шелковых чулок пришлось сразу отказаться, мне выдали теплые , серые, из шерсти, но они здесь, в промораживаемых помещениях были больше уместны. Я проснулась от чужих всхлипываний, сестра Аннунциата стояла возле камина на коленях, в своей простой ночной рубахе, лицо ее было заплаканным.

Вам плохо? шепотом спросила я , она быстро повернулась ко мне и посмотрев мне в глаза кивнула.

Я закуталась в одеяло, встала и подошла к ней.

- Вы можете простыть, плиты тут ледяные, – я помогла ей встать, она не сопротивлялась, ее действия были безвольны.

- Отчего вы печальны? – просто спросила я, остальные монахини спали, не обращая на нас внимание.

- Меня насильно оставили здесь, -ответила мне сестра, у нее был приятный бархатистый голос, с испанским акцентом.

- Меня тоже, – понимающе ответила я.

Моя собеседница сжала мне руку, словно этот общий факт связал нас, как нить.

- Меня привезли сюда, потому что я полюбила. Хосе был испанским дворянином, но его семья враждовала с моей, мы познакомились в церкви, в Перпиньяне, где я жила с семьей. Но родные узнали об этом, отослали меня во Францию к дальним родственникам, однако он приехал тоже сюда. Мы хотели сбежать и обвенчаться, но мое письмо перехватили, меня отправили в монастырь и постригли насильно, а его закололи, – смотря на древние камни поведала она мне.

- Это ужасно, но вы хоть узнали, что такое любовь, я же не могу точно утверждать, – я рассказала свою историю, частично конечно, упуская особо пикантные моменты, мне тоже хотелось как-то выговориться.

Сестра улыбнулась.

- Мне кажется, что этот мужчина вас любит. Возможно у вас будет шанс отсюда выбраться, – она вздохнула и бросила побольше поленьев в камин, подняв сноп искр в воздух.

Я покачала головой.

- Я не уверена, что граф даже знает, где я, – грустно возразила я ей в ответ.

На следующий день меня отвели в лазарет при монастыре, помогать сестре Терезе. Этой невысокой, старой женщине, которая была довольно активной, говорила быстро и имела решительную походку.

- Дитя, ты будешь варить отвар, – она подвела меня к большому котлу, где уже нечто булькало.

Ее кабинет куда она меня привела был большим, находился в пристройке к лазарету и здесь она варила с помощницами лекарства, делала мази. Конечно, я ничего не варила в прямом смысле, я просто помешивала жидкость длинной, деревянной ложкой и должна была следить, когда отвар дойдет до кипения, накрыть котел тогда крышкой и потушить под ним огонь. Однако, мои мысли были далеко от сюда, я думала о том передал ли месье Терри мое письмо или нет, может правда произойдет чудо и я смогу покинуть эту обитель.