Влюблен и очень опасен (СИ) - Коротаева Ольга - Страница 3

- Что же с тобой приключилось? - ахнула я и, осторожно приподняв рубашку с другого бока, судорожно сглотнула при виде подобных же ран. По спине прокатилась ледяная волна, кожу на затылке стянуло от ужаса: - Это же… следы от когтей!

Сжалась и быстро посмотрела на небо, словно в ожидании, что с неба спустится страшное чудовище. Преображенных драконов в крылатом облике я часто видела вдалеке… А среди людей лицом к лицу встретила лишь однажды, еще ребенком, когда, играя на улице с приятелями, случайно испачкала грязью красивый наряд господина. Радужную ярость его изменившихся глаз мне не забыть никогда…

Фасм судорожно вздохнул, и на краю раны показалось несколько капелек крови. Что бы там ни произошло у этого существа с драконом, - почему крылатый ящер тащил его, словно добычу, в когтях? - я не могла его так оставить. Я же будущий целитель! Вздрогнула и, словно очнувшись, подскочила да, стянув нижнюю юбку, принялась рвать сухую часть ее на полосы. Осторожно обмотала тело теми лентами, которые были более-менее чистыми, да подняла фасма на руки.

- Ты не погибнешь, - пристально глядя на закрытые веки существа, сказала я. - Да, перед тобой лишь ученица, но мой папа - самый сильный слышащий камни на сотни километров вокруг! Он тебя в два счета на ноги поставит!

Надеясь, что мое обещание отец выполнит, побежала по едва заметной тропинке в направлении дома.

* * *

Комната, где отец проводил прием пациентов, была темна, в свете единственной свечи я едва различала на кушетке очертания неподвижного фасма. Вокруг поблескивали и переливались сиреневатые друзы халцедонов. Отец с суровым выражением лица тщательно, рану за раной, насыщал оздоровительной энергией камня.

- Плохо, - резюмировал он и, распрямившись, помассировал поясницу. - Пока неясно, сумеет ли тело использовать насыщение энергией.

- Он не выживет?

Я старалась говорить бесстрастно, - отец твердил, что целитель не имеет права проявлять сочувствие, поскольку жалость мешает концентрации, - но голос предательски дрогнул.

- Через несколько часов узнаем, - холодно ответил отец. Посмотрел на меня, и голос его немного смягчился: - Опоздай хоть на десять минут, я не стал бы и пытаться. Удивительной силы духа фасм! С такими ранами он давно должен быть мертв.

Я решила не рассказывать про апофиллит, который и спас жизнь существа, поскольку слышащий камни сразу бы отобрал минерал, а у меня на него другие планы, которые отец может и не одобрить. Одхин редко экспериментировал… То есть, никогда. Мне и так повезло, что в приемной целая какофония сильных камней, - тонкую энергетику трудно расслышать при таком напоре «земных» камней.

- Я к маме, - пятясь, буркнула я и выскочила из приемной.

Фасму не помочь, но могу насытить мамочку чистой звенящей энергией редкого минерала. Надеясь, что камень слегка восстановился после мощного выброса на Крыле, побежала в другую часть дома. В коридоре едва не сбила с ног Ноуса.

- Мама не спит? - спросила у старого слуги, тот морщинисто улыбнулся и покачал головой. Махнула рукой: - Я к ней!

Не дожидаясь кивка немого старика, побежала дальше. Нетерпеливо рванула дверь и замерла на пороге, любуясь лежащей на кровати женщиной. Вокруг ее тела одеяло прижато блестящими минералами. Мама выглядела как нежная хрупкая роза, которую положили на груду сокровищ.

- Какая же ты красивая! - ласково произнесла я. Закрыв дверь, подошла к кровати и, схватив расческу, провела щетиной по роскошным золотистым волосам: - Чистый шелк… А какая кожа! Эх, прогуляйся ты со мной по берегу реки хоть раз, все городские красотки от зависти бы удавились.

Положила расческу: Ноус уже тщательно расчесал ее волосы.

- Это ты красивая, - тепло ответила мама.

Она слабо приподняла руку, и я, опустившись на колени, порывисто схватила ее кисть: мама сегодня двигается лучше! Положила ладонь себе на голову и провела по волосам:

- Не чувствуешь? Как мочало! И почему мне недосталась твоя красота?

- Ты вылитая я в юности, - одними уголками губ улыбнулась мама и добавила: - Но почему платье в грязи?

- Прости-прости, - выдохнула я и, положив ее руку на кровать, выудила из кармана камень: - Смотри, что принесла. Это апофиллит! Тонкая звенящая энергия, прямо как ты. Если я права, то сможешь даже сесть! Сейчас и попробуем…

Отложила камень к другим и, закатав рукава, - скорее для собственной концентрации, чем для дела, - протянула ладони над кроватью.

- Стой, - прошептала мама. - Не надо. Ты выглядишь уставшей. Отдохни…

- Не могу ждать, - перебила я. - Не терпится попробовать! Знаешь, у меня сегодня получилось даже на расстоянии! Представляешь?!

Положила ладони на мамин живот и прикрыла веки. Камни, которые отец каждый день заботливо раскладывал вокруг любимой жены, были свежими и полными энергии, мне даже показалось, что я смогу взлететь, если сама глотну мощного сплетения энергии. Чистота апофиллита звенела и сверкала в этом изобилии так ярко, словно сила его возросла в окружении тщательно подобранных минералов. Хотя почему «словно»? Скорее всего, так оно и было. Приоткрыла глаза и с улыбкой посмотрела на мать:

- Чувствуешь?

- Дочка, - прошептала она. - Я же не слышащая. Ничего не чувствую.

- Прилив сил не ощущаешь? - от разочарования я заморгала часто-часто, голос задрожал: - Даже чуточку самочувствие не улучшилось?

Мама молча улыбалась, а я готова была разреветься на месте и не делала этого лишь потому, что мама расстроится, и ей может стать хуже.

- Ари?

Я развернулась и посмотрела на суровое лицо отца, заметила за его спиной бледного Ноуса и, поняв по живой мимике старика, что слышащий камни видел мою неудачную попытку: понурилась.

- Да, папа.

- Сходи к Голенам. Они просили, чтобы кто-нибудь забрал оплату за лечение их сына. Я не могу послать Ноуса, так как жду особого… гостя.

- Что за пациент? - оживилась я, поняв, что отец не собирается ругать ни за использование камня без его спроса, ни за неудачное насыщение мамы. - Могу помочь?

- Не доросла еще, - сухо отрезал он. - И переоденься. Что за вид? Завтра уже шестнадцать, а ведешь себя, как пацанка! Ты же красивая девушка.

Улыбнулась и, легко подбежав к отцу, нежно обняла его:

- Тоже тебя люблю! - Отстранилась и, широко улыбаясь, посмотрела в его живые смеющиеся глаза на привычно-суровом лице: - Умоюсь, переоденусь и сбегаю до Голенов…

- Сходишь, - холодно поправил отец и покачал головой: - Медленно и достойно. Так, словно тебе уже шестнадцать!

- Постараюсь изо всех сил, - рассмеялась я и подмигнула: - Но не обещаю, что получится! Ведь мне еще нет шестнадцати!

Пошла к выходу, где отчаянно жестикулировал Ноус: мол, давай я сбегаю!

- Нет, - не оборачиваясь, проговорил отец, прекрасно зная, что старик попытается меня подменить. - Сходит Ари. Я уже сказал, что ты мне нужен. Иди прибери приемную.

Я благодарно улыбнулась вздохнувшему старику за попытку избавить меня от не особо приятной миссии и вышла из комнаты.

- Лийи, тебе стоит подремать, - необычайно нежно проговорил отец.

- Я прекрасно выспалась, Одхин, - ответила мама. - Мне снился ты…

С улыбкой прислушиваясь к тихому воркованию родителей, я аккуратно прикрыла дверь.

- И чего ее прибирать? - проворчала, недовольная тем, что придется самой топать к родителям друга. Конечно, не секрет, что старшего сына Голенов, которого якобы «лечил» отец, прочат мне в мужья. - Там всегда чистота такая, что даже пыль на камни опасается садиться, чтобы не вызвать неудовольствие слышащего!

Ноус посмотрел на меня с радостным сочувствием: немоту старика с лихвой компенсировало необычайно подвижное лицо. С одной стороны, слуга явно жалеет, что меня так рано хотят выдать замуж, с другой - рад, что слушающую камни хоть кто-то согласился взять в жены. Вздохнула: а вот я бы лучше осталась незамужней, но переубедить отца нереально.

Умываясь, размышляла о потенциальном женихе: в детстве Шорт был озорным и веселым мальчишкой, вместе с которым мы ограбили не один сад! Да, те яблоки были кислыми до ломоты в зубах и слез на глазах, но мы с Шортом, не желая уступать друг другу первенство в дворовой компании, упрямо поглощали их килограммами! Год назад, когда другу детства исполнилось шестнадцать, он перестал бегать с приятелями, а погрузился в изучение основ ковроделия, чтобы перенять дело отца. За год парень изменился настолько, что и не узнать. Больше всего беспокоило, что Шорт совсем перестал улыбаться. Как мой папа…