Любимая мартышка дома Тан - Чэнь Мастер - Страница 55
- Предыдущая
- 55/88
- Следующая
Но вот теперь получалось, что император тут был ни при чём. Он мог попросту не знать о том, что глава его Ведомства по делам иностранцев, господин Чжоу, готовит такие договоры. Потому что Чжоу готовил их не для императора, а для Плешивого Хэна. Он с моей помощью ковал оружие для нового владыки Поднебесной, оружие, которым тот быстро сокрушил бы мятеж – после того как сам Светлый император, увы, распрощался бы с этим миром.
Мне же предстояло прощаться с этим миром в самом ближайшем будущем. Причём, боюсь, очень медленно и мучительно прощаться. Потому что враг давно уже стоял у самой столицы, у неприступных ущелий Тунгуаньского прохода. И главные события, значит, должны были произойти очень скоро.
Оставались сущие пустяки. Змея украла с моего стола камфарные фигурки. Вот теперь и с ними всё было ясно. То, что змея стащила бумаги с именами сторонников Ань Лушаня, – это было не главное и не единственное.
Нужны были именно фигурки.
Если эти изумительные миниатюры были известны хотя бы десятку людей во дворце как подарок императора драгоценной наложнице Ян, то именно в таком качестве фигурки должны были всплыть очень скоро в самом неподходящем месте.
Где? Да в ставке мятежника, ясное дело. После этого несчастной мартышке Ян уже было бы не отделаться правом на почётное самоубийство. А затем пришла бы очередь её брата. Император же предстал бы перед Поднебесной как выживший из ума старик, у которого под носом творился разврат, заговоры, подстрекательство к мятежу. Заодно двору, в качестве живого (точнее, полуживого) доказательства показали бы некоего мелкого согдийского шпиона, через которого осуществлялись преступные сношения семьи Ян с заговорщиками. Сознавшегося в своих преступлениях негодяя, на чьём столе – как видело множество людей, – стояли те самые фигурки, прежде чем оказаться, по поручению злодеев из семьи Ян, у мятежника.
А затем… затем среди всеобщего хаоса и возмущения появляется Светлый Ван, опирается на помощь союзников – уйгуров и посланцев халифа, громит мятеж, и всё становится хорошо.
И это всё, для чего я был нужен господину Чжоу. А я-то мечтал, что этот достойный слуга империи просто не мог не уважать такую ценную личность, как я. А я, оказывается, нужен ему был всего-то как жертвенный козлёнок – пусть и купивший себе несколько месяцев жизни своей дипломатией с владыками Запада.
В сердце моём в те мгновения не было даже страха – одна лишь обида. Да она и сегодня никуда не ушла.
Мы ведь могли бы стать настоящими, а не притворными друзьями, господин Чжоу. Мы могли бы рассказывать друг другу интереснейшие вещи – бросили же вы мне, чуть небрежно, в ответ на мой намёк насчёт загадочного Удай-Бабы: «А, племянник раджи из Магадхи. Он не должен вас беспокоить, господин Маниах. Он и нас-то не слишком беспокоит, поскольку работает очень осторожно».
Мы так и не поговорили с вами о громадных, как императорские дворцы, боевых речных кораблях династии Суй, которые потом превратились в труху и исчезли навсегда. Или о неуклюжих боевых колесницах эпохи Чжоу, которые через полтора года ваши, господин Чжоу, коллеги бросят в бой на заснеженной равнине против мятежников у озера Чэньдао – и потерпят страшное поражение.
Я мог бы ответить вам на случайно брошенную как-то раз реплику о том, что скоро Поднебесная может стать другой. Придут на высокие должности настоящие слуги императора. Будет меньше глупых решений, меньше взяток. А я тогда, увы, не понял истинного смысла этих намёков и подумал: как это типично – чиновник, чьи глаза увлажняются от мысли об идеальном, обновлённом государстве, руководимом лучшими из лучших, такими, как он сам, – просвещёнными и непогрешимыми?
Увы, сказал бы я вам, господин Чжоу: я уже видел, чем кончаются такие мечты. И видел не раз. Идеальных империй не бывает.
И тогда вы, возможно, не пожертвовали бы десятками тысяч солдат своей империи. Я ведь и сам не раз посылал людей на смерть, но не так подло и не так бессмысленно, как это сделали вы, – так почему же вы не дали мне шанса помочь вам избежать этой подлости?
Вместо этого вы решили, что вам нужен всего лишь мой обезображенный пытками труп.
Проглотить это оскорбление было трудно. Но ничего другого не оставалось.
Бог Небесный, ведь уже разгар лета – как это я продержался столько месяцев? И сколько ещё можно испытывать судьбу? Ведь договоры о помощи империи уже готовы, я уже не нужен, значит, до развязки осталось совсем немного.
Так, на какую из былых загадок я ещё не нашёл ответа? Ну, например, на вопрос о том, зачем Чжоу подсылал ко мне карликов. И ещё: правда ли, что премьер-министр лично вписал моё имя в список заговорщиков – и почему? И почему Ань – он же Рок-шан, – так странно реагировал на моё появление и на мой документ об оплате войлока.
Пустяки, которые сейчас никому уже не интересны.
«Опять та же ошибка, хозяин, не делайте её!» – раздался в моей голове голос далёкого Юкука.
Но я, несчастный идиот, поступил как всегда – позволил себе тряхнуть головой и обнаружить, что стою среди пыли и щедрых конско-верблюжьих запахов, а мой сарт, начальник каравана, смотрит на меня терпеливо и устало.
Дальше началась долгая сверка цифр, тюков, имён. Верблюды, сладко улыбаясь, поворачивали в мою сторону змеиные головы и задумчиво жевали толстыми губами. Среди пыли и зноя караванщики распутывали великое изобретение, изменившее мир: верблюжий вьюк. Придуманный несколько сотен лет назад, он сделал путешествие вдоль Пути совсем иным, ведь до того шёлк приходилось везти с невероятными мучениями и безобразно медленно – на телегах, на колёсах, каждый день ломавшихся на острых камнях пустыни. Теперь Великий Путь можно было пройти за жалких несколько месяцев – отсюда до самого его конца, до синей воды Бизанта.
Вьюк, какая-то там грубая вязанка ремённых петель, снизил в итоге цены на шёлк, сделал его товаром не только для самых богатых – и породил массу шёлкоткацких фабрик в самых разных городах, как ни скрывала Поднебесная секрет извлечения нити из кокона. Вьюк уронил одни империи и создал другие. Положил начало большим торговым домам – и не в последнюю очередь дому некоего Маниаха.
Страшно подумать, каким был бы мир, если бы все ещё доверял архаичному колесу.
Я кивал и отдавал указания. Интересовался, все ли грузы со склада удастся погрузить на горбатые спины, – и получал ответ: да, удастся. Спрашивал про людей – и получал ответ, что готовы все.
Это был мой последний караван на Запад.
Я задумчиво похлопал по гладкому боку коня, на котором предстояло ехать кому-то из моей охраны. И на который не сядет несчастная Ян по имени Яшмовый браслетик.
Ждать было больше нечего.
– Сколько дней до отправки? – спросил я. И поморщился, услышав в ответ: «Шесть дней, хозяин».
– Мы можем быстрее, – после паузы и изучения моего лица озабоченно покачал головой сарт.
Что ж, подумал я, мы играли со смертью несколько месяцев. Ещё шесть дней? Пустяк. И ещё столько надо сделать. Сангаку надо подготовить процедуру моего исчезновения – Чжоу и его кишащие вокруг нас вторые тени вряд ли так просто меня отпустят. Что придумает на этот раз мой невозмутимый однорукий друг? Заставит меня побрить голову наголо и стать монахом из храма Учителя Фо? Ушлёт меня в другом караване за день раньше до отправки моего, потом присоединит к этому?
Пусть профессионалы работают. Не надо их торопить.
Собственно говоря, мне просто не хотелось уезжать.
Был полдень, и я отправился из западных пригородов обратно, с заездом на Западный рынок по какому-то пустяковому делу. Меванча, до того отмалчивавшаяся, неожиданно подошла ко мне с поклоном.
– Я хотела, чтобы вы узнали кое-что из очень давней истории, господин, – сказала она. – Может быть, это вам пригодится. Это связано со смертью того, кто был здесь до вас, – Мелека. И с тем, как пытались убить вас.
Ну, вот, подумал я, все загадки разрешается сразу – когда это уже не очень-то и нужно.
- Предыдущая
- 55/88
- Следующая
