Большой футбол Господень - Чулаки Михаил - Страница 23
- Предыдущая
- 23/78
- Следующая
Наталья Сергеевна побежала в церковь, потому что некуда было ей больше бежать с её душевной мукой, с тем ужасом, в который вверг её живой, но душевно погибший её сыночек Миша.
Но старательной прихожанкой она не была никогда. И относилась с подозрениям к «официальным попам», как всю жизнь относилась с подозрением ко всему официальному. Прекрасный мальчик, по возрасту не очень далекий от её Мишеньки, утешил, помирил – и только-только начала отпускать невыносимая боль – и явился этот сытый самодовольный чиновник в рясе и отнимает у нее утешение, читает нотации Светлому Отроку, как читали нотации учителя её Мише, нудные и тоже официальные чиновники, только не от церкви, а от школы, от которых Мишенька и бежал в компании с дикой музыкой и этими варварскими фильмами. Они тоже виноваты по-своему в том, что случилось – и теперь настиг её холодный истукан из того же племени. Думает, надел рясу, так может учить всех!
– Видим мы ясно, святой отец, светлую печать на челе Его юном и прекрасном! – упорствовала Наталья.
– Закрой свой слух, Денисе. Идем в храм, я тебя исповедую и отпущу грехи.
Отец Леонтий крепко ухватил Дениса под локоть и с ласковой непреклонностью повлек в храм.
Но женщины вдвоем ухватили Отрока за другую руку.
– Недостоин ты еси исповедовать сего Отрока Светлого, потому что нет в тебе смирения перед сим чудом, явленным нам Господом в лице Отрока сего! – не своими какими-то словами заголосила Наталья.
Устраивать драку было бы неприлично. Тем более – вне храма, на глазах зевак, среди которых ещё много остается погибших для вечной жизни злорадных безбожников. Могут оказаться здесь же, к великому соблазну, и сектанты, и журналисты, которые разнесут скандал по мерзостным своим листкам.
Отец Леонтий остановился и воззвал:
– Выбирай, Денисе: в свет идешь или в тьму?! Смущает тебя сам Сатана в облике сих дерзостных и злочестивых жен!
Только что Нина с Натальей пережили горестный восторг прощения, прилив любви, который оказался сильнее самой смерти – и теперь за это их обозвали «дерзостными и злочестивыми». И кто обозвал!
– Не слушай ты сего служителя недостойного. – Такими же странными для себя словами Наталья теперь заговорила с Денисом. – Господь избрал его храм для явления милости Своей, а он, пастырь нерадивый, имея глаза, да не видит. Так же и книжники и фарисеи не различили Божественного Младенца, принесенного во храм. Своей слепотой ты, недостойный, сделаешь сей храм подобием нечистой синагоги!
– У меня синагога?! Да отсохнет, прости Господи, нечистый язык!
– Где не видят света истинно Божественного, не чтут Светлого Отрока – там не храм, а синагога, в которой отвергли Божественного Иисуса!..
Наталья слышала эти слова в детстве, когда гостила в деревне у бабушки. Но забыла их, забыла почти и бабушку, и теперь ожившие в памяти слова ей самой казались чудом, казалось, их вкладывает ей в уста сам Бог собственноручно. И тем очевиднее делалась ей правота Светлого Отрока – и темная греховность недостойного пастыря.
– Замолчи ты!
– Так и фарисеи не разглядели явления Спасителя! Синагога! Синагога!
– Замолчи! Пошли, Денисе!
Но Денис не колебался. Он знал, с кем он. Он впервые ощутил поцелуи на своей руке. Он видел Светлого Старца, открывшего ему высокое предназначение. Он уже знал, что он – Сын Божий. Сын Божественных Супругов, бытие Которых открыто ему первому здесь на Земле. Да, Он – Сын Божественных супругов, и тоже должен писаться с большой буквы как член Божественной Семьи!
Он выдернул руку из цепких пальцев отца Леонтия.
– Не видите вы света, святой отец.
– Погибель себе готовишь вечную, несчастный Денисе! В гордыне дьявольской уподобился ты проклятому Люциферу, извергнутому из ангелов. Нет прощения такому греху!
– Сами вы на погибель пойдете, отче. В дальний аут! – не повышая голоса презрительно ответил Денис.
Футбольный термин придал его словам особенную убедительность.
Денис повернулся спиной к отцу Леонтию и пошёл прочь.
Новые его почитательницы заспешили следом.
– Прямо в ад ввергаешься! – крикнул вслед отец Леонтий.
– В свою синагогу шагай! В синагогу! – ответила за Дениса его первозванная Наталья.
Одинокий нищий засмеялся.
Это было так же необычно, как если бы заговорила ворона. Нищие не смеются, у них самый орган смеха отсушен напрочь: ведь смеющемуся попрошайке никто не подаст и копейки.
Кому-то противоестественный каркающий смех пророчил несчастья. Денису ли, отцу ли Леонтию?
Денис остановился в ближнем сквере. Куда идти дальше Он не знал.
– Отрок Светлый… Избранник… Утешитель… – ворковали первозванные ученицы.
Но ничего конкретного не предлагали. «Конструктивного», как выражается поминутно школьный завуч.
Они просто не знали, что их кумиру некуда идти. Подумать не могли такое. А то Наталья, как одинокая мать, уж точно позвала бы Дениса к себе – и новая секта зародилась бы в её квартире. Или Нина – в свое осиротевшее жилище. А Денис не догадывался, что они не знают. Зато Он понимал, что возвратиться домой было невозможно. Начинать служение Сына Божьего нужно на новом месте, не под родительской опекой. Истинные Родители его отныне – Божественные Супруги.
Он ждал какого-то знака. Знамения. Не оставит же Сына Своего всемогущий Отец и вселюбящая Мать Небесные.
Господствующее Божество не знает минут тревожного ожидания. Никогда за всю предыдущую вечность не знало Оно ни надежды, ни страха. Да многого Оно не знало, подобно паиньке-мальчику, воспитанному дома, никогда не гулявшему во дворе, где верховодят испорченные мальчишки. Не знало и вряд ли узнает в течение вечности предстоящей.
Да, Оно вездесуще и пронизывает всю Вселенную, но Космос не тождественен Ему, и только поэтому возможно наблюдение за жизнью мелких планетян, возможно действие, возможно дальнейшее Творчество.
Однако Космос бесконечно покорен Ему, нет сопротивления – и потому наблюдения прискучивают, а действие слишком легко совершается. Действие без противодействия равно бездействию – такая вот физика получается.
Когда-то подумывало Господствующее Божество, не сотворить ли равного Себе Соперника, осуществив манихейскую веру, по которой Космос представляется грандиозной ареной противоборства Бога и Дьявола. Да, сотворить Соперника, чтобы развлечься борьбой с неясным исходом.
Но неясный-то исход и испугал: а что если победит Дьявол? Борьба ведь и есть борьба: когда начинается матч более или менее равных команд, никогда нельзя гарантировать, что победит та, которая сейчас стоит выше в турнире. А в случае проигрыша Оно Само окажется – не то уничтоженным, не то полностью обессиленным, скованным, униженным, попадет в рабство к торжествующему Врагу?!
Только вообразив возможность равного противника и равной борьбы, Господствующее Божество в первый и последний раз испытало страх – пока только воображаемый, но и такого оказалось вполне достаточно.
Нет, рисковать Оно не умело и вступить в борьбу, когда победа заранее не гарантирована, Оно не решилось.
Нищий, который так странно засмеялся, глядя как отец Леонтий переругивается с каким-то мальчишкой и восторженными богомолками, был человек поневоле опытный в делах веры. Потому он оценил молодой напор. И восторженную приверженность двух богомолок тоже оценил.
Место его, купленное у самых церковных ворот, приносило достаточный доход, но ему уже наскучило ежедневное сидение.
Пора было заканчивать этот странный период в жизни бывшего инженера Онисимова. Ему давно хотелось начать свое дело. Желательно, по духовной части. Онисимов всегда считал, что случай предоставляется редко – и его надо ловить и хватать.
Похоже, мальчишка и явился с долгожданным случаем в руках!
- Предыдущая
- 23/78
- Следующая
