Незримые фурии сердца - Бойн Джон - Страница 71

– Это он.

– Кто?

– Сутенер, о котором я рассказывал.

Бастиан промолчал, но прибавил шагу, и вскоре мы стояли перед баром. Дверь оказалась заперта, это означало, что Смут и Игнац, скорее всего, наверху, убирают дневную выручку в сейф.

– Дружище Сирил! – Сутенер обдал меня выхлопом виски, и я отшатнулся. Упади он в реку, не замерз бы, столь хорошо был подогрет. – Мне так и сказали, что я найду тебя здесь.

– Кто сказал?

– Очень милые люди из Дома Анны Франк. Отыскать тебя было несложно. Пидор-ирландец с мальчонкой, о ком наслышаны все твои сослуживцы. Видать, сильно его любишь, коль так часто о нем треплешься.

– А не пошел бы ты на хер? – спокойно сказал Бастиан.

– Ты кто такой? – Мужик чуть напрягся.

– Это неважно. Просто вали отсюда, понял? Игнац никуда не пойдет.

– Успокойтесь, ребятки. – Дамир закурил. – Я пришел с миром. И хорошими новостями. По широте душевной я решил не выставлять вам счет за долгие забавы с парнем, хоть это и пробило серьезную брешь в моих доходах. Благородно прощаю вам должок. Но у меня есть клиент, который уже знаком с Игнацем и теперь имеет на него особые и, надо сказать, весьма изобретательные планы, что сулит мне кучу денег. Так что он пойдет со мной. Каникулы его закончились. Он тут, что ли, работает? – Дамир кивнул на бар.

– Нет, – сказал я.

– Ладно врать-то. – Дамир закатил глаза. – Уж я-то осведомлен хорошо.

Он толкнул запертую дверь.

– Откройте.

– У нас нет ключа, – сказал Бастиан. – Бар не наш.

– Эй, есть кто живой, открывай! – Сутенер раз-другой грохнул кулаком по двери.

Смут отдернул штору верхнего окна и выглянул на улицу, полагая, что к нему рвется загулявшая компания, но увидел нас с чужаком.

Дамир посмотрел наверх:

– Хозяин, значит, там живет?

– У тебя, наверное, парней много, почему одного не оставишь в покое? – сказал Бастиан. – Он выбрал другую жизнь.

– Не ему это решать.

– Что так?

– Лет через десять, когда будет выглядеть иначе, он может делать все, что заблагорассудится, я мешать не стану. Но сейчас он должен исполнять мою волю.

– Почему это? – не отставал Бастиан.

– А потому что сын должен подчиняться отцу.

У меня слегка закружилась голова, Бастиан нахмурился, постигая смысл этих слов. Игнац и сутенер внешне вовсе не были похожи, правда, оба говорили с одинаковым акцентом.

– Ты торгуешь собственным сыном? – ужаснулся я.

– Я поручил его своей жене, но дура эта возьми и помри, а мамаша моя, сука ленивая, не желает утруждаться заботой. Ну я и выписал его сюда. Из неустроенной отчизны в благополучный город.

– Ничего себе благополучие! – сказал Бастиан. – Как ты мог такое сделать с собственным сыном?

Но тут отворилась дверь и на улицу вышла официантка Анна. Она удивленно посмотрела на меня и Бастиана, когда незнакомец ее отпихнул и шагнул в бар. Секунду-другую все растерянно топтались на пороге.

– Мы закрыты! – крикнула Анна вслед наглецу.

– Где Игнац? – рявкнул тот.

– Анна, ступай домой, – сказал Бастиан. – Мы сами разберемся.

Девушка пожала плечами и зашагала по улице, а мы с Бастианом кинулись в бар, где наглец рыскал по пустому залу.

– Наверное, Игнац уже ушел, – соврал я, но Дамир тряхнул головой и направился к лестнице, что вела в квартиру Смута. – Я вызову полицию! – крикнул я.

– Зови, бля, кого хочешь! – прорычал сутенер и скрылся из виду.

– Черт! – Бастиан бросился вдогонку.

На площадке Дамир безуспешно подергал дверную ручку, а затем на шаг отступил и ногой выбил дверь; в коридоре со стены сорвалась книжная полка. Гостиная была пуста, но из кухни доносились встревоженные голоса. Несколько раз я бывал у Смута и знал, что в кухонном шкафу он оборудовал сейф – там хранилась его дневная выручка, которую наутро он относил в банк.

– Выходи, Игнац! – заорал мужик. – Даже моему ангельскому терпению есть предел! На выход, я сказал!

Два-три раза он саданул кулаком по столу, в дверях кухни появились Игнац и Смут. Парень был смертельно бледен, однако меня больше встревожил Смут. В лице его читались злость и досада, но он был странно спокоен, словно знал, что надо делать.

– Уходи! – Я схватил мужика за рукав. Он меня отшвырнул, и я, запнувшись о ковер, грохнулся навзничь, сильно ушибив локоть.

– Я никуда не пойду! – тоненько крикнул Игнац, точно объятый ужасом ребенок. Смут скрылся в кухне.

Дамир усмехнулся и пощечиной сбил сына с ног, потом за шкирку его поднял и вновь наградил оплеухой.

– Ты будешь делать, что я прикажу.

Он потащил парня к выходу, свободной рукой отпихнув Бастиана, попытавшегося его остановить. В углу комнаты я углядел клюшку для хёрлинга с красно-белой эмблемой – корабль, проплывающий меж двух башен; видимо, Смут почему-то решил сохранить ее как память об Ирландии. Схватив клюшку, я ринулся на сутенера. Тот обернулся и, толкнув Игнаца на пол, оскалился, точно зверь.

– Ну давай! – поманил он меня. – Врежь мне, если хватит духу!

Пытаясь выглядеть грозно, я ударил его по плечу, но ему это было что слону дробина. Он сбил меня с ног, легко вырвал клюшку из моих рук и, переломив ее через колено, отшвырнул в сторону. Мне стало по-настоящему страшно. Он запросто мог в одиночку расправиться с нами. Но и безропотно отдать Игнаца я не мог. Я увидел, что Бастиан изготовился к драке. Он был силен, хотя такого бугая ему, конечно, не одолеть.

– Не надо! – крикнул я, но сутенер уже врезался в него всей своей тушей. – Бастиан!

Громила вздернул его на ноги, и после следующего удара мой друг, вылетев в коридор, покатился вниз по лестнице.

– Все, будет! – гаркнул Дамир. – Игнац, марш за мной! Усек?

Тот посмотрел на меня и печально кивнул:

– Хорошо, я иду. Только больше никого не трогай.

Сутенер шагнул ко мне, распростертому на полу.

– На том и покончим, – негромко сказал он. – Еще раз сунешься к моему парню, оторву башку и сброшу в канал, понял?

От страха онемевший, я только сглотнул, однако поразился тому, как резко вдруг изменилось его лицо. Секунду назад оно выражало злобную угрозу, а теперь – боль и недоумение. Я перевел взгляд на Игнаца – мальчишка зажал ладонями рот. Дамир потянулся рукой за спину, словно желая что-то достать, однако ноги его подломились и он, пытаясь ухватиться за стол, со стоном рухнул на пол возле меня. Я отпрянул в сторону. Гигант упал ничком, из спины его торчал нож. Над ним стоял Смут.

– Уходите, – спокойно сказал он.

– Что ты наделал, Джек! – крикнул я.

– Уходите, оба. Убирайтесь.

Я кинулся к двери – внизу лестницы Бастиан с трудом вставал на ноги, держась за голову. Игнац глянул на отца, открытые глаза которого невидяще смотрели в пространство. Всего один точный удар ножом – и он покойник.

– Я не мог допустить, чтоб это повторилось, – тихо сказал Смут.

– Что – повторилось? – заполошно спросил я. – Господи, ты его убил. Что нам делать?

К моему изумлению, Смут был абсолютно спокоен. И даже улыбался.

– Я знаю, что делать, – сказал он. – Вы здесь не нужны. Уходите, понятно? Вот ключ от бара. Заприте дверь снаружи и бросьте ключ в почтовый ящик.

– Но как же…

– Валите! – брызгая слюной, заорал Смут. – Я знаю, что делаю.

Мне ничего не оставалось, как взять за руку ошеломленного Игнаца и сойти вниз. Бастиан сидел на стуле.

– Что там случилось? – простонал он.

– Потом расскажу, – сказал я. – Вставай, надо уходить.

– Но…

– Скорее! – Игнац помог ему подняться. – Уходим, иначе будет поздно.

И мы ушли. Как велел Смут, заперли дверь и бросили ключ в почтовый ящик. Через двадцать минут мы были дома, но полночи не спали, снедаемые виной, страхом и волнением. Потом Бастиан и Игнац улеглись, а я, поняв, что все равно не усну, вышел на улицу, по мосту пересек Амстел и добрался до канала Херенграхт как раз в тот момент, когда к бару «У Макинтайра» подъехала машина, судя по рекламе на бортах, арендованная. В лунном свете было видно, как из нее вышла темная фигура, открыла багажник, затем трижды стукнула в дверь бара. Смут впустил гостя внутрь, а через минуту-другую они вынесли нечто вроде тяжелого скатанного ковра. Рулон, в котором, конечно, был труп сутенера, эти двое затолкали в багажник и, захлопнув крышку, сели в машину.