Этикет следствия - Келин Алексей - Страница 8

— Ничего страшного. В Империи ведь этому не учат… Спасибо, — кивнула Анна юной официантке, которая принесла блинчики и вазочку с вареньем. — Согласитесь, господин Берген, в такой профессиональной специфике есть масса плюсов. Столько вкусного можно попробовать, и никаких диет… кстати, ментальные способности есть почти у всех людей, хотя сильный потенциал редкость. Я вот, например, слабенькая посредственность. Восьмой уровень — мелочь.

Виктор постарался изобразить сомнение.

— Не стоит вежливых реверансов, — махнула рукой Анна, — на качественную экспертизу меня хватит. Если буду сытой и отдохнувшей — смогу кое-как затянуть на вас смертельную рану, при отсутствии серьезных повреждений нескольких органов.

Виктор изумленно приподнял бровь.

— Вам же нужно знать, с кем вы имеете дело и на что можете рассчитывать, — со всей серьезностью пояснила Анна.

— Впечатляет, — покачал головой Виктор.

— Зря, — отрезала Анна, — это мелочь в сравнении с возможностями сильных магов. Один из моих преподавателей, например, пришил на место голову казненного на плахе. Пациент выжил, хоть и долго в себя приходил.

— А приговор? — поинтересовался следователь.

— Не знаю. Меня не интересовала юридическая сторона вопроса, только медицинская. Но давайте вернемся к нашему делу.

— Угу, — кивнул Виктор. Ответить более членораздельно у него не было возможности, потому что он только что отправил в рот полную ложку мачанки.

— Скорее всего, складского сторожа убил плохо обученный некромант, которому силушка и удовольствие от мучительной смерти жертвы ударили в голову. Чувства некроманта в момент ритуального убийства сложно с чем-либо сравнить — это адская, в почти буквальном смысле, смесь восторга от собственной силы и власти… Предельное ощущение счастья. Никто не может остаться равнодушным. И он теперь точно не остановится.

В полумраке кабачка глаза Анны, кажется, стали отблескивать багровым. На ее лице промелькнула тень — так люди говорят о самых счастливых моментах жизни, которых потом стыдятся. Смесь боли, неловкости и восторга… Кусочек блинчика на вилке, который она обмакнула в клубничное варенье, на секунду показался Виктору окровавленной плотью, вырванной из кричащего от боли тела, уже не имеющего почти ничего общего с разумным существом…

— Именно поэтому некромантов прежде всего учат самоконтролю, — спокойно добавила она. Глаза у Анны Мальцевой были совершенно обычными, тусклыми и серыми. А блинчик с вареньем остался просто куском прожаренного теста.

Виктору нужно было хоть что-то сказать. Как-то разбавить повисшее молчание.

— Но почему Вы решили, что убийца — некромант? — ляпнул он первое, что пришло в голову, — Может быть, он просто использовал какой-то артефакт?

— Судя по напряжению мышц и положению тела, жертву парализовало очень быстро, секунд за десять, но не мгновенно, — пояснила Анна. — Он пытался шевелиться, но не смог. Плюс — мимические мышцы не были затронуты, хотя голосовые связки не работают. Артефакты действуют сразу и на всё, а тут — частичная неподвижность. Жертва остаётся в сознании и чувствует боль в полной мере, но кричать и сопротивляться не в состоянии. Так что он управлял процессом и знал, что делает.

Виктора снова передернуло. Он невольно представил, что чувствовал бедный сторож, пока эта гнусная тварь его убивала. Невыносимая боль, невозможность даже застонать — и жуткая радость убийцы… Кошмар.

Ваньку Косого, зарезавшего своего подельника ради украденного подсвечника, Виктор понять, в общем, мог. И даже компотом в допросной поил, когда Ванька, давясь запоздалым раскаянием, давал повинные показания.

Но это…

Виктор не был уверен, что хочет доставить убийцу сторожа в суд. Скорее уж — при попытке к бегству. Но, как говорится, рано делить шкуру неубитого медведя. Медведь в лесу, лес далеко.

— Способности к некромантии у нашего преступника проявились точно не вчера, и сторож — не первая жертва, — продолжала Анна. — Убийца уже имел достаточно сил для того, чтобы обездвижить здорового мужика. Значит, не так давно он похожим образом убил кого-то послабее. Он силен, но не нажил достаточно мозгов, чтобы не оставить следов. Да и действовал слишком по-дилетантски, — презрительно фыркнула она. — Серьезный маг с образованием добыл бы из жертвы намного больше…

— Есть какие-то методики? Этому УЧАТ? — не смог сдержать отвращения Виктор. Он, конечно, слегка преувеличил свое неведение в области магических знаний, но мысль о том, что у кого-то эта мерзость может быть профессией, вызывала отвращение.

— Конечно, учат. В Академии Дракенберга, — серьезно кивнула Анна. — Но далеко не всех, как я Вам уже говорила. Только тех, кто способен свои таланты некроманта и страсть и чужим страданиям держать в узде.

— А те, кто не может?

— Если они попадают в поле зрения магов Академии до того, как натворили что-то серьезное — натаскивают на самоконтроль. Если нет… Они достаются вам или Тайному приказу, в качестве обвиняемых по уголовным преступлениям. В особо трудных обстоятельствах — нашей Инквизиции. Но это редчайшие случаи, так что нам с Вами, можно сказать, повезло.

— Вы так спокойно об этом говорите?

— Я должна рвать на себе волосы? — Анна размешала сахар в новой чашке чая и отпила из нее, пристально глядя в глаза Виктору поверх золотистого ободка на фарфоре. — Способность к магии дается от природы. И только от человека зависит, как он этим талантом распорядится. Вы ведь не оправдываете карманника, потому что у него ловкие руки? Фальшивомонетчика за острый глаз и точную чеканку? Насильника, который, как говорят адвокаты, "не смог с собой совладать"? Убийцу? Вы, господин следователь, как никто другой должны понимать разницу между "может и очень хочет" и "сделал". Мы не способны контролировать свои желания. Но наши действия зависят от нас и только от нас.

Анна говорила очень горячо — этот вопрос, похоже, был чем-то личным. Чем-то больше, чем простая, затасканная житейская философия.

— Спасибо за лекцию, госпожа Мальцева, — слегка поклонился Виктор, — позвольте, я подведу итог.

— Извольте.

— Итак, мы имеем дело именно с некромантом, юным, плохо обученным, явно не имеющим отношения к Академии. Он уже убивал совсем недавно — и, скорее всего, не планирует останавливаться.

— Все верно, — кивнула Анна.

— Ну что ж, — Виктор аккуратно сложил на тарелке вилку и нож, — раз Вы говорите, что недавно был еще один труп того же авторства — мне пора в управление, искать его по сводкам.

"Ранения нанесены тонким, острым лезвием…"

Верка-Хохотушка. Искромсанное тело в морге, ждущее, пока он закончит с протоколами. Только из-за отъезда Ждановича ее еще не закопали под речитатив попа из кладбищенской церкви: "со святыми упокой!"

Вот дрянь.

— Сударыня, на всякий случай… В морге сейчас лежит тело женщины, убитой в ночь с понедельника на вторник. Осмотрите и его, пожалуйста. Очень может быть, что это и есть первая жертва нашего некроманта.

Анна посмотрела на него в упор.

— Хорошо. Подробный отчет будет у Вас к вечеру.

Виктор коротко попрощался, бросил на стол несколько монет и почти бегом выскочил на улицу из полутемного трактирного подвальчика.

Утреннее июльское солнце ударило Виктору в глаза, заставляя сощуриться после полумрака. В Гнездовске, по сравнению с Гётской Империей, все было намного ярче — зелень деревьев и газонов, цветы в палисадниках, даже дома жители княжества старались выкрасить как-нибудь понаряднее. Улицы окраин пестрели синими, зелеными и желтыми оттенками модных здесь полосатых заборов. В центре все было более сдержано и солидно, но белый мрамор облицовки особняков тоже резко контрастировал с серым гранитом имперских зданий. Виктор в жизни бы в этом не признался, но любил Гнездовск всей душой, в том числе и за эту праздничную разноцветность.

Княжеский замок, стоявший неподалеку от столицы, говорят, был кирпично-красным. Виктор, когда-то наследник одного из самых знатных родов Гётской Империи, а сейчас — просто младший следователь, этого замка ни разу не видел.