Темный эльф. Хранитель - Лисина Александра - Страница 14

– Ладно, – неохотно сказал Урантар. – Пес с тобой: если Таррэн поедет, ты его прикроешь, а то знаю я вас – вляпаетесь опять в какое-нибудь дерьмо, а вытаскивать – дядя!

– Спасибо… дядя, – хмыкнул Шранк и почти бегом помчался прочь, пока вспыльчивый эльф и в самом деле не спалил сгоряча половину заставы. А в очередной раз пораженный до глубины души Линнувиэль так и остался стоять с открытым ртом, силясь сообразить, что происходит, каким образом эти смертные так четко просчитали ситуацию и чем им грозит возможная компания смертоносной Гончей. Почему лорд Торриэль позволяет им так себя вести?! Да еще эти жуткие хмеры…

Опомнившись, он поискал взглядом желтоглазого самца, нервно оглядел близлежащие крыши, стены, каменные зубцы на далекой стене, но никого не нашел, хотя нездоровое чужое внимание ощущал буквально кожей, и вот тогда обеспокоился по-настоящему.

Куда подевался громадный зверь? Не ждет ли возможности вкусно поужинать? Не надумает ли напасть втихомолку, пока никто не видит? А что? Время позднее, тьма вокруг – хоть глаз выколи, а пары остроухих поутру наверняка никто не хватится…

Хранитель зябко передернул плечами. До него только теперь начал доходить смысл предупреждения Стража и его пожелание не отходить далеко друг от друга. Линнувиэль совсем не горел желанием стать блюдом в чужом меню, а потому со вздохом прекратил бесполезное занятие и поспешил вернуться в дом. Хотя бы потому, что треклятую хмеру он при всем желании не смог ни увидеть, ни услышать, ни даже почуять, а присутствие посольства, похоже, больше ничего не решало.

Оставалось только покорно ждать решения Торриэля и надеяться на чудо.

Всю дорогу Тир старательно горбился и неловко прихрамывал на правую ногу, изредка шипя сквозь стиснутые зубы и делая вид, что вот-вот рухнет. Одной рукой он схватился за перепуганную Мелиссу, а второй цепко держал без конца сваливающийся капюшон, у которого вдруг обнаружилось отвратительное свойство раздуваться от легчайшего порыва ветерка, а затем злорадно съезжать на затылок.

– Да что ж такое! – в очередной раз рыкнул он, споткнувшись о несуществующий камень, и на мгновение остановился. Но тут же получил чувствительный тычок в спину и с душераздирающим вздохом поковылял дальше.

Торк! Какие нетерпеливые достались конвоиры…

Полный намерения добиться своего, Тир через пару шагов снова встал, шумно отдуваясь, натужно сипя и чуть ли не издыхая от усталости. От повторного тычка едва не упал (не то чтобы действительно для него это было чувствительно, но любой человек должен был взвыть от боли). После чего закашлялся, буквально повис на Милле, изображая обморок, и с гордостью отметил, что их невозмутимый провожатый в первый раз за все время обернулся.

Суровое лицо эльфа отчетливо помрачнело, когда до него дошло, что двое смертных идут непростительно медленно. Причем, судя по всему, по вине раненого мальчишки, которого он посчитал вполне способным перенести небольшую прогулку. И, похоже, переоценил его силы: сопляк едва дышал. Никак помереть собрался?

Мелисса, ощутив на себе изучающий взгляд его холодных глаз, клещом вцепилась в плечо Тира и моментально застыла, словно при виде огромной змеи. Ее губы предательски дрогнули: неужели понял? Заметил?! Сейчас побежит докладывать?!

Тир, почувствовав ее тревогу, снова сильно покачнулся и едва не упал, отчего проклятый капюшон вернулся-таки на положенное место и укрыл его лицо до самого подбородка. А их провожатый, не обратив на эту маленькую уловку внимания, брезгливо сморщился.

– Быстрее!

– Не могу, – очень достоверно прохрипел Тир, ободряюще сжав локоть Мелиссы, когда ее снова затрясло от ужаса. Он хорошо понимал, что боялась она не за себя, а исключительно за него. – Не видишь, еле иду? Совести, что ли, нет – гнать так, словно пятки подпалили? Тихо, родная, все хорошо. Я сейчас передохну, и пойдем дальше.

Провожатый с досадой поджал красиво очерченные губы, но счел дальнейший разговор ниже своего достоинства, а потому просто отвернулся и пошел дальше. Правда, немного медленнее, чем раньше, и Тир смог наконец-то осмотреться, не опасаясь неожиданного пинка от второго эльфа, который шел у него за спиной. В их положении это уже большая победа.

Добившись своего, юноша довольно хмыкнул и безнаказанно стрельнул глазами по сторонам. Так, все ясно: их ведут в чертоги – легендарный живой дворец владыки, что находится в самом центре Темного леса. Это угадывалось по узкой зеленой тропке, вдоль которой все чаще мелькали смертоносные свиллы[8], умеющие выстреливать ядовитыми шипами на добрую сотню шагов; по подозрительно пустынному лесу; по тому, как подобрались их провожатые; и по роскошным цветам, что усеивали живописные полянки неповторимым разноцветным ковром, от которого к тому же шел совершенно дурманящий аромат. Красные, розовые, фиолетовые, салатовые… нежных лепестков было так много, что с непривычки начинало рябить в глазах. И все они постоянно трепетали, зазывно шелестели на ветру, игриво подмигивали, будто предлагали шагнуть в ту сторону и забыть обо всем. Еще виднелись ровные ряды аккуратных кустиков, столь изящных, будто над ними только что поработал искусный садовник. Не подстриженных, разумеется, а специально выращенных таким образом, чтобы исключить саму возможность уклониться от намеченной формы. Тир бы не удивился, если бы узнал, что эти кустики могут с легкостью менять свое местоположение (например, беря врага в кольцо). А при желании способны выделять какую-нибудь редкостную гадость, чтобы неудачливый воришка (если ему вдруг повезет добраться до этих заповедных мест) напоролся на нее всем телом и гарантированно испустил дух. Причем не позднее чем через два часа с момента получения ранки от шипов. Как раз так, чтобы и расспросить можно, и не мучиться потом со способом наказания. Тир в свои юные годы уже хорошо разбирался в ядах, чтобы это определить.

За невинными с виду кустиками, больше похожими на ажурные произведения искусства, возвышались кусты поплотнее, повыше и повнушительнее, а дальше безмолвными стражами стояли величественные сосны, могучие дубы, незаметно растворившиеся среди них свиллы и совсем уж незнакомые деревья.

Будь они с Мелиссой людьми, повисший в воздухе сладковатый аромат давно вскружил бы им головы, заставил расплыться в глупых улыбках и напрочь позабыть, зачем и для чего их ведут сквозь эту коварную тропку. Но дети только морщились от чрезмерно сильного запаха да старались по примеру проводников пореже дышать, чтобы не наглотаться вездесущих спор. Хорошо, что ни один, ни второй остроухий не могли видеть лиц Тира и Милле, а то непременно захотели бы задать пару вопросов. Но первый был слишком горд, чтобы лишний раз оборачиваться и проверять самочувствие смертных, а второй видел лишь чужие спины. А прикрывающие их плащи не потребовал снять лишь по той причине, что умница Мелисса вовремя успела посмотреть ему в глаза и слабым голосом попросила о снисхождении.

«Все-таки ты молодец, – с уважением подумал Тир, разглядывая приближающиеся чертоги. – Не зря тебя мама столько лет учила пользоваться даром».

«Ты же всегда считал, что мечи и кинжалы лучше», – с легким ехидством и так же мысленно отозвалась Милле.

«И до сих пор считаю, что ты напрасно пренебрегаешь оружием».

«Я не пренебрегаю, – насупилась Мелисса. – Просто не люблю этого: боль, крики… брр… я работаю бескровно. В отличие от некоторых, кстати! А мечи для меня слишком громоздкие!»

Тир не выдержал и несильно ущипнул ее за бок.

«То-то ты все больше к ножам тяготеешь!»

Она машинально коснулась пояса, с которого три дня назад патрульные сняли ее ножи, и с нескрываемой гордостью вспомнила, что самый лучший свой клинок мудро носила под юбкой. Вернее, под широкими штанами, надетыми под платье на время пути. Закрепленные на правой голени узкие ножны были совсем незаметны. А остроухие, разумеется, не стали шарить по ее ножкам руками, вполне удовлетворившись безропотно отданным трофеем.