Младенца на трон! (СИ) - Кейн Алекс - Страница 28

Петр настолько погрузился в свои думы, что не заметил, как вошел Пожарский. За ним показался Василий с бледным как смерть лицом.

Дмитрий Михайлович поклонился по чину, в пол, и решительно заговорил:

- Государь, чегой-то Васька сказывает, будто ты не по-ребячески глаголишь? Молю тебя, яви милость, покажись холопу верному во всей красе.

- Та-ак! - нахмурился Петр.

Хотя гнев такого малыша выглядел скорее уморительно, чем грозно, лицо Василия приобрело пунцовый цвет, он бросился на колени и уткнулся лбом в половицу.

- Не вели казнить, великий государь. Все для пользы твоей, батюшка. Ты ж мне наказ дал иноверцев кликать, а как я такое дело без хозяина осилю? Поруку даю, князь Дмитрий Михалыч человек честный, достойный, об деле твоем будет как о своем печься и нас не выдаст.

Ну, Васька, ну, болтун! Впрочем, Петр и сам собирался открыться Пожарскому: ему нужны сильные и верные сторонники.

- А то я не ведаю, - хмуро сказал он. - Садись, князь. А ты, Василий, ступай. Да дверь поплотнее притвори.

Охранник вскочил и, согнувшись в поклоне, задом вышел из комнаты. А Пожарский в удивлении потряс головой, словно отгонял наваждение.

- Так значит, не соврал Васька?!

- Как видишь. Ладно, князь, коли мы теперь заодно, садись да сказывай, какие дела на Руси.

- Слава Богу, государь, - пряча улыбку, ответил Дмитрий Михайлович. - Я нонеча лишь из войска возвернулся, добрые вести привез. Отвоевали мы с князем Черкасским да воеводою Бутурлиным для твоей царской милости крепости Белую, Дорогобуж и Вязьму. Князь с государевым войском на Смоленск двинулся, а воеводу раненым свезли в Калугу.

Оп-па! Смоленск как раз один из первых пунктов в плане Петра! Если его отвоевать, поляки наверняка пойдут на переговоры, причем на совсем не на тех условиях, что были в дейтсвительности.

Петр прекрасно помнил: взяв три крепости практически без боя, русские командиры уверились, что и Смоленск сдастся на милость победителя. А оттого просто взяли его в кольцо. И это при двенадцатитысячном войске! Ни штурма, ни подкопов. Даже артиллерию не потрудились привезти. А ведь внутри тогда было всего несколько сот защитников! Так и просидели наши четыре года под стенами, за это время половина войска разбежалась по домам. А вот ляхи не дремали, несколько раз прорывали осаду снаружи, пополняя гарнизон и запасы провизии.

Петр задумчиво посмотрел в окно на золотые маковки соборов. Да-а, надо исправлять дело. Сколько раз они с Патриком обсуждали это бездарное "сиденье". Тот, помнится, говорил, что и осадные орудия не спасли бы русских. А вот посмотрим!

Так-так, а крепость Белая - это не та ли самая, где Лермонтовский предок воевал? Ого, как интересно!

Оторвавшись от созерцания куполов, Петр искоса взглянул на князя.

- В Белой вместе с литовцами наемные иноземцы были?

Пожарский взглянул с изумлением.

- Как же ты, батюшка, про то сведал-то? Я ж никому покамест не сказывал, вот только утрась в Москву въехал. Да, там полно немцев, мы их бельскими кличем. Били тебе челом, дабы принял ты их на государеву службу.

Проигнорировал вопрос, Петр приказал:

- Там среди прочих должно быть Джорджу Лермонту. Вели сыскать и привести ко мне, поглядеть на него желаю.

Князь с удивлением кивнул, а Петр продолжил:

- А немцам ответствуй, мол, царь согласен, и накажи дать им жилье да жалованье. Ну, а что на Москве деется?

- Дык я ж токмо приехал, батюшка Петр Федорыч, ничего покамест не ведаю. Разве что посольство из Персии прибыло. Шереметев велел послать им пять карет для торжественного въезда, вот мы у стен-то и встренулись. Разместили их в Китае, на богатых дворах, да пятерых толмачей придали, - Дмитрий Михайлович прислушался к колокольному звону за окном и вдруг лукаво усмехнулся: - Кабы ты их видел, великий государь, смешные - сил нет. Все с шарами на головах.

Царь в недоумении уставился на Пожарского.

- С какими шарами?!

- Дык из тряпок. Аршин по десять, поди, на голову наматывают.

- А-а… Погодь, это шаха Аббаса, что ль, люди? - сообразил Петр. - И Ризу привезли?!

- Какую Ризу, государь?

- Ну ту, что в Грузии захватили… - начал было царь, но тут же опомнился.

"Боже, что я несу? Ее ж только лет через десять привезут!" [21]

- Ни про какую Ризу никто мне не сказывал, батюшка. А персы - да, от шаха Аббаса посланники. Изволишь их принять аль пущай бояре с ними бают?

- Невместно мне пока открываться. Давайте уж сами. Они об союзе супротив турок просить будут, а он нам теперича без надобности. Вот если маленько попозжее…

- Ты что ж, сбираешься с османцами воевать? - изумился Пожарский.

- Нет, Дмитрий Михалыч, нонеча не с руки. Но опосля нам персы понадобятся. Ты скажи Шереметеву: в союзе совсем-то пущай не отказывает, ни "да", ни "нет" не ответствует, тянет время.

- Как прикажешь, великий государь.

- Шах Аббас силушку немалую имеет, Грузию с Арменией и с Ширваном у османов, вишь, умыкнул…

Юный царь задумчиво пожевал губами, разглядывая мысок маленького сапожка. Ох, что сейчас начнется! Он поднялся по ступенькам к своему трону, вскинул голову и в упор посмотрел на Пожарского:

- А теперича вот что, Дмитрий Михалыч: надобно нам с Польшей да Швецией замириться.

Князь отпрянул, на лице его застыло изумление.

- Как замириться, государь?! Да об чем ты?! Сказываю ж, три крепостицы у ляхов отобрали, Смоленск вот-вот возворотим!

- Как возворотим-то? Нешто вы туда осадные орудия подвели?

- Вот об этом не ведаю. Могет, и в Дорогобуже оставили… Крепостицы-то сами нам ворота отворяют.

- А коли в сей раз не отворят? Сколько ляхи продержатся?

- Ну-у… Небось, до весны-то сдюжат, а то и поболе.

- Дык к тому времени полвойска разбежится, в лагере зиму сидеть охотников мало. Да и урожай, поди, собирать надобно.

- Не сумлевайся, государь, по осени сдадутся ляхи.

- Нет, Дмитрий Михалыч, не сдадутся, а супротив того, Сапега еще защитников приведет, - вздохнул Петр и задумался.

"Ну да, все, как и было в реальности, ничего не изменилось. Ладно, исправлю эти досадные ошибки - и Смоленск будет взят. А потом попробую надавить на короля Сигизмунда… Как? Чем я могу ему грозить? Что про него знаю? Он хочет посадить сына на русский престол. Что еще? У него много детей, или, по крайней мере, будет много. Обожает жену, помнится, умрет от горя вскоре после ее смерти. Дети, жена… Кажется, скоро у него должен родиться сын… И после этого королева заболеет. Вот на чем можно его подловить! Рискованно, конечно, но попробовать стоит. А когда с поляками мир будет подписан, можно союзом с ними и шведам угрожать".

Между тем князь в отчаянии воскликнул:

- Да почто ж нам мириться, коли ломим? Ляхи-то затребуют, чтоб Владислав ихний царем русским звался. И помыслить жутко, сраму не оберемся, батюшка!

- Пусть себе, - беззаботно махнул рукой Петр. - Нам нынче не о чести, а о выживании государства думать надобно. Вот обрастем жирком, поднакопим силенок - тогда и займемся прочим.

Пожарский, с пунцовыми от стыда щеками, стоял перед царем и качал головой. Это что ж малец удумал-то?! Нет, совершенно невозможно делать ляхам столь унизительные уступки! Он решительно шагнул к трону.

- Воля твоя, государь, выслушай. Ты, хотя и Божий посланец, но дите малое, и в делах сих несмышлен. Дозволь боярам самим рассудить, не дай свершиться срамному миру.

- Чего ж ты, Дмитрий Михалыч, хочешь? Чтобы длилось великое шатание? Народу и без того едва не в половину убыло, дык и еще столько же на поле брани положить?! Я, хотя и в малом теле, но именем Господа сказываю. И все наперед ведаю.

- Да неужто? - рот у Пожарского приоткрылся сам собой. - Нешто ты будущность видеть могешь?!

- Вестимо. Откуда ж иначе я про бельских немцев услыхал? И все не так ладно, как ты, князь, себе мыслишь. Вон, новгородцы уже шведскому королевичу присягнуть вздумали. Сказываю - коли нынче не замиримся, пять годов землю кровушкой русской поливать будем - и все одно Смоленск и Чернигов ляхам уступим.