Приключения в Красном море. Книга 1 (Тайны красного моря. Морские приключения) - Монфрейд Анри де - Страница 16

Другой ныряльщик показал свои камешки в Адене, где об этом происшествии также уведомили резидента. Он заявил суданцу, что его находка кое-чего стоит, ныряльщику преподнесли красивый подарок и поручили отправиться вместе с геологом-разведчиком на таинственный остров. Но они прибыли туда слишком поздно: там уже хозяйничали итальянцы. Была образована компания, которая приступила к весьма несложным работам, так как перидот лежит на поверхности земли. Через несколько месяцев фирма прекратила свою деятельность, рабочих уволили, и на острове остался только сторож.

Итальянская компания была затем куплена Английским обществом из Зебергеда, которое хотело таким образом заморозить работы.

Остров уже совсем близко от нас — всего в нескольких кабельтовых, однако на нем не видно ни души. Поскольку глубина с подветренной его стороны невелика, я бросаю якорь там, хотя остров и не создает надежной защиты от окружающей его зыби. Всей команде не терпится увидеть волшебный утес. Я легкомысленно поддаюсь на уговоры. На борт судна возвращается один юнга, который приготовит тесто для хлеба. Через полчаса он вернется за нами на хури.

Пляж, покрытый галькой, вероятно, служил раньше в качестве пристани. Позади него находятся брошенные строения, на земле валяется инвентарь землекопов; стоящая под открытым небом кузница ржавеет, изъеденная морским воздухом. Наше первое побуждение — разбить базальтовые бомбы, которыми усеяна земля. Матросы, вооружившись всем, что подходит для этой цели, изо всех сил бьют по камням. Наконец один из камней раскалывается, и мы получаем больше килограмма зеленых кристаллов различной величины.

Я обследую штольню в склоне холма, ее стенки буквально нашпигованы кристаллами перидота, мы опять собираем богатый урожай. Но где же сторож? Зола и туземная глиняная посуда, обнаруженные нами в хижине, свидетельствуют о том, что здесь жил человек, но жилище это, похоже, давно покинуто.

Увлекшись поисками, никто из нас не побеспокоился о фелюге, доверенной юнге и якорю. Вернувшись на берег, мы с изумлением замечаем, что судно удалилось на расстояние более двух миль под ветром: должно быть, оно не удержалось на якоре и стало дрейфовать.

Дно каменистое, однако, учитывая шум ветра и то, что мы забыли обо всем на свете, поглощенные поисками сокровищ, что-либо услышать было невозможно; к корме, правда, привязана хури, но вряд ли мальчишка сумеет добраться до нас: он слишком хил, чтобы преодолеть на лодке такое расстояние да еще при встречном ветре.

Положение серьезное, так как от побережья фелюгу отделяет пять или шесть миль. Там, где судно находится сейчас, сильное волнение. Если якорь и зацепится за дно, это ничего не изменит, поскольку канат наверняка порвется из-за килевой качки.

Прежде чем я успеваю принять решение, Абди бросается в море и плывет, подгоняемый течением и ветром. Его примеру следуют Мухаммед Муса и Саид. Нам ничего не остается, как наблюдать, чем окончится эта гонка, в которой участвуют пловцы и дрейфующий корабль, причем последний имеет преимущество в две мили. Вскоре пловцы теряются среди волн.

Я не беспокоюсь, способности пловцов мне известны. Но вот поспеют ли они вовремя? Судно то и дело встает боком к ветру, это указывает на то, что оно дрейфует, таща за собой якорь.

Наверное, фелюге придется лавировать в течение четырех-пяти часов, чтобы достичь острова, если Абди все же доплывет до судна, думаю я. И потом эти странные маневры увидят из порта Эид, расположенного в пяти милях с подветренной стороны. Они покажутся подозрительными вблизи острова, высаживаться на котором, несомненно, запрещено. И тогда сюда пошлют несколько чиновников, поручив им узнать, чем мы тут занимаемся.

Я быстро принимаю решение — нам тоже надо уходить. Строительный материал свален в кучу возле горы, с его помощью мы мастерим что-то вроде плота, сталкиваем его в воду… и с Богом! Во всяком случае, мы будем плыть со скоростью не меньшей, чем если бы добирались до судна вплавь.

Мы полностью погружаемся в воду, так как у нашего плота малая плавучесть. Вместо весел используем доски, пытаясь поддерживать эту странную конструкцию на ходу, в направлении ее продольной оси. Однако остров удаляется достаточно быстро: в спину нам дует свежий ветер, но волнение усиливается, и подручные крепления, связывающие брусья, рвутся. Каждому из нас приходится плыть теперь на своей деревяшке, что не улучшает нашего положения. Когда меня подбрасывает на гребень волны, я вижу судно, которое, кажется, встало теперь на якоре. Мы приближаемся. Я различаю Абди и одного из его товарищей: они карабкаются на фелюгу. Только бы они не стали поднимать парус прежде, чем мы их догоним. Но, похоже, их посещает та же мысль: они вглядываются в море и, наконец, отвечают на наши сигналы. Мы спасены. За нами плывет хури и подбирает нас одного за другим с наших бревен.

Из всех сокровищ в кармане брюк у меня сохранилось всего несколько перидотов. Как говорится, чужое добро впрок не идет…

Судно скользит по волнам к Эиду. Вокруг пляжа, возле белой мечети, квадратного сооружения с приподнятыми углами, теснятся хижины. Шесть крупных фелюг стоят на якоре, пережидая ненастье. Присоединившись к ним, мы хором издаем продолжительный крик «Хо-о-о-о!» — обычное приветствие в здешних краях, и нам отвечают тем же. Парус опускается, якорь падает в воду, поднимая брызги, и корабль плавно разворачивается на нем носом к ветру.

Наше прибытие производит сенсацию. Накуды ошеломлены тем, как мы появились из тумана, который окутывал горизонт на расстоянии трех-четырех миль уже несколько дней, пока бушевал ветер. Каким образом каваджа (европеец) смог добраться до берега один, без лоцмана, в такую погоду?

Сомалийская часть команды не желает сходить на берег, и это меня удивляет. В ответ на мои расспросы Мухаммед Муса удосуживается лишь заметить, что местные жители весьма неуживчивые люди. Поэтому я беру с собой Саида, лишенного четких расовых признаков. Прежде всего мне нужны продукты; удается добыть двух тощих цыплят и верблюжье молоко — итог посещения примерно двадцати хижин. Всюду я вызываю переполох. Все здешнее население — это данакильцы, но со светлой кожей, что большая редкость в этих местах. Жилища имеют полусферическую форму и высоту всего полтора метра. В них проникаешь на четвереньках через небольшое отверстие, скрытое от любопытных взглядов с помощью висящей циновки; приподняв ее, слышишь какие-то восклицания и звяканье браслетов и, если там не слишком много дыма, то в конце концов начинаешь различать в потемках фигуры голых ребятишек и старых и молодых женщин с обнаженными до самого пупка торсами. Трудно даже представить, сколько человек умещается внутри этих своеобразных опрокинутых кверху дном корзин. Когда случается гроза, внутрь сквозь циновки легко проникает вода. Жители садятся на корточки и покорно принимают на себя небесную влагу, как и полагается, окрашенную дымной копотью, что оседает на всех промокаемых частях их убежища.

После грозы они вылезают наружу, располагаются на солнышке вокруг хижины и, обсохнув, вновь принимаются за свои привычные дела.

Кучки раковин бильбиля (мелкая разновидность жемчужниц) свидетельствуют о том, что обитатели этой деревушки промышляют добычей жемчуга на побережье.

Конечно, есть здесь и лавочки, если их можно так назвать; скорее, это квадратные соломенные хижины, где продается всякая всячина, необходимая для жизни. Одна из таких хижин принадлежит члену браминской секты, с черной шапочкой на голове. Фирму «конкурентов» возглавляет грязный, жирный и рахитичный араб, который томится от безделья, восседая среди мешков с рисом и дурра, окутанный приторным запахом пряностей, характерным для всех арабских лавочек в этой местности.

Оба скупщики жемчуга. Это означает, что они выдают денежный аванс на питание ныряльщиков, отбывающих за жемчугом на пироге. Фантастический счет, представленный через три-четыре месяца, свидетельствует о том, что несчастный один поглотил столько продуктов, сколько хватило бы для десяти человек. Что делать? Протестовать? Но все расписано по дням, приходится платить. И тогда у ныряльщика забирают те несколько жемчужин, которые ему удалось добыть.