К тебе через Туманы (СИ) - Лунёва Мария - Страница 20

Всадник показался мне необычно привлекательным.

Внезапно, словно почувствовав, что его рассматривают, он вскинул голову наверх и безошибочно нашел мое окно. Я вздрогнула, но ничего не успела сделать, ни спрыгнуть на пол, ни отвести взгляда. Серые глаза незнакомца пристально впились в мое лицо. Жуткий немигающий взгляд с разгорающимся невообразимым лиловым огнем, заполняющим всю радужку. Казалось, глаза его заполыхали.

Завороженная мужчиной, я не могла отвести взгляда. Он подчинял меня. Со странным трепетом я разглядывала его лицо и принюхивалась. Так продолжалось несколько минут. Пока мужчина не отвернулся, усмехнувшись тонкими губами. А в моей душе вдруг расцвел страх и смятение. Слишком странные чувства вызвал во мне незнакомец.

Спрыгнув с подоконника, я засобиралась спать. Юркнув под одеяло и потушив свечи, вслушивалась в тишину дома. А перед глазами стоял мужчина на огромном коне со стальным холодным взглядом.

***

Мне снилось море, спокойное и размеренное. Яркая бирюзовая гладь и мелкие барашки волн, набегающие на мелкий желтый песочек. Свежий солоноватый воздух. Я словно дышала им. Резкие крики птиц, пикирующих на воду и хватающих с поверхности неосторожную мелкую рыбешку. Здесь все мне было знакомо.

Все было родным, но безнадежно забытым.

Скалы вдалеке, небольшие заросли необычных деревьев с длинным гладким стволом и огромными резными листами-ветками на вершине. А потом я увидела его - улыбающийся мальчик лет пятнадцати. Мое сердце защемило и ухнуло. Тепло разливалось внутри и понимание, что вот он - единственный и любимый. Я любила пока еще детской наивной любовью, не видящей плохого и верящей в чудесное семейное будущее. Мой желанный шел навстречу мне и улыбался, сердце билось в моей груди, оно грохотало от предвкушения, что вот сейчас он подойдет и признает, что слышит мою душу. От нетерпения я кусала губу. Но он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен на другую, ту, что стояла поодаль от меня.

Боль сковала все тело, отравляя душу горечью непролитых слез. Как же я могла это забыть, как я могла этого не помнить.

Предательство!

Предательство единственно подруги, предательство единственного, избранного. За моей спиной она соблазнила его. Не телом, нет. Детям неведома плотская страсть. Нет. Вовсе нет, она соблазнила его деньгами. Дочь богатого владельца нескольких рыболовных шхун. Ненавязчиво и порою прямо при мне она рассказывала ему, какой будет сладкой жизнь ее избранного. Какое будущее откроется перед ним, если он выберет ее, а не меня, внучку знахарки, выгнанную из новой семьи собственной матерью, дочь рыбака неудачника, чье тело не отдало море, посчитав недостойным. И он подался, с легкостью купился, забыв про любовь, сочтя ее ненужной и незначительной. Злость тлела внутри, выжигая те нежные чувства, что испытывала когда-то, убивала никому не нужную любовь, мою забытую любовь.

Проснулась я, когда на небе еще горели звезды. Тихо лежала с открытыми глазами, осмысливая свое новое воспоминание.

Зачем? Зачем память подкинула мне образ того, что когда-то затмевал для меня солнце?

К чему? К чему мне лишняя боль, я и так знала, что одинока и никому не нужна, но лишний раз убеждаться в этом было горько и больно. А еще безумно обидно.

На горизонте разгоралась заря. Небо становилось светлее. За окном просыпалась жизнь, заскрипели ворота, и весь мир вокруг огласил пронзительный звон колокола. Пока вставать.

Глава 11

На кухню я шла с опаской, моя внутренняя неуверенность возросла стократ. Вот что я буду делать, чем тут вообще женщины занимаются. Нет, убирать и мыть я умела и довольно хорошо, но вот все остальное. Я же ничего не знала о жизни в таких вот крепостях. Да что там, положа руку на сердце, я не знала, как в простых-то домах живут. Так что пробиралась на кухню я с замиранием сердца. На мое удивление там было пусто. Вообще никого. Может я где-то ошиблась, может, не сюда мне идти надо было. Нервно поправив свою форму, висящую на моих плечах, я озиралась по сторонам.

— А новенькая, рано ты, это хорошо. Сонь тут не любят.

Это была та самая Каира, что вчера выдала мне одежду. Женщина средних лет с открытым заурядным лицом. Собранные волосы в пучок на затылке, чистое платье с белоснежным фартуком, она располагала к себе, несмотря на видимую строгость.

— Гласа сказала, что не говоришь ты, — я закивала головой. – Это не беда, а может, грамоте обучена? - вот теперь я кивала с энтузиазмом, — это замечательно. Подожди-ка, сейчас я что-нибудь придумаю.

Наверное, стоило признаться, что я все же не немая, но мое горло так болело, что каждое слово давалось мне со слезами на глазах. Лучше пока помолчу, а потом сознаюсь, что я не совсем немая, просто вынуждена молчать. Женщина тем временем покрутилась на месте, поковырялась по полкам и спустя пару минут, передо мной лежала темная тонкая разделочная доска, ветошь и кусочек мела, непонятно что тут делающего.

—Вот теперь определимся с тобой. Я задаю вопросы, ты пишешь ответ, поняла?

Я тут же написала на доске емкое: «Да».

—Замечательно. Звать тебя как?

«Ниори»- я решила оставить имя, которым наградила меня Селестина, называть истинное данное мне при посвящении в храме я не видела смысла.

—Так, раньше работала поваром, швеей, прачкой или уборщицей?

Подумав пару секунд, честно написала, что только уборщицей.

— Готовить умеешь, шить, стирать?

На доске вывела постыдное: «Нет».

Женщина, подперев щеку, оценивающе на меня смотрела. А мне с каждой минутой ее молчания становилось не по себе. Вот сейчас выгонит меня и все.

— Это даже хорошо, что честно ответила, значит, будешь учиться. Даже если замуж быстро выскочишь, а ты долго осаду наших хлопцев не выдержишь, все одно работать будешь. Чего дома сидеть, кровать охранять. Наши бывает и неделю стоят то на стене, то в карауле. А бывает и на границе с соседними варданами неделями пропадают, особенно если конфликт какой. Я мужа своего уж дня три не видела, а дома скукота. Тут же за заботами и разговорами время быстрее бежит и о разлуке только вечерами и вспоминаю. Значит, сегодня со мной на кухне будешь, буду учить тебя самому простому.

Каира поднялась и вышла из-за стола, подойдя к доске, висящей над разделочным столом, что-то там изучала.

— Сегодня сделаем вареный картофель с печеной олениной на обед и похлебку пшеничную с овощами тушеными на ужин. Вот тебе и первое задание, почистишь пару ведер картофеля. Вот и посмотрим, что ты можешь и как быстро учишься.

Я с опаской покосилась на два внушительных ведра с грязными круглыми овощами под столом. Ох, ты ж, мне же это за неделю не перечистить. Пока разглядывала свою предстоящую работу в ведрах, на кухню вошли еще четыре женщины. И началась суета. Они что-то быстро резали и складывали в большие глубокие тарелки. На печи уже стояла раскаленная большая сковорода, на которой скворчала яичница. Буквально за минуты на подносах появился завтрак - яичница с салатом из овощей. Туда же добавили внушительные кружки с каким-то отваром и все это быстро унесли, при этом каждая женщина несла сразу два подноса, по одному в каждой руке.

— Это завтрак для вардов наших. Ты про них что знаешь?

Я пожала плечами и, подумав, написала: «Моя подруга Селестина с гером Обертоном, он ей браслет надел», потом подумав, добавила: «Больше ничего не знаю».

— Это тоже хорошо, много тут россказней про хозяев наших. Вардов всего трое - это единоутробные братья Сай и Итан, их брат по отцу Вульфрик. Ну, а геров и того меньше, всего двое - гер Обертон, кровный брат вард Вульфрика, и гер Каил, кровник вард Итана и вард Сая, братья по матери они. Оба наши гера чистокровные Иные. Варды же полукровки, а уж, какой там крови больше, никому неизвестно. Не любят они силой своей красоваться. Суровые у нас хозяева, но справедливые. За мелкие провинности наказывают, конечно, но без жестокости. А что до подруги твоей. Так и не жди ее раньше, чем через пару недель. Гер Обертон крутого нрава, хоть и не скажешь по нему сразу. Не выпустит он суженную свою так скоро тут разгуливать. Пока кровь его в ней не закрепиться, под замком сидеть будет.