На закат от Мангазеи (СИ) - Че Сергей - Страница 37

- Мы не покупаем мир. Мы его предлагаем. Ваше дело принять его или отказаться.

Толстяк долго буравил воеводу взглядом, затем прошелся вдоль дымящихся костров, опустив голову. Остальные канасгеты стояли молча.

- Ладно, - сказал он наконец. – Ты, воевода, конечно не в том положении, чтобы решать быть миру или быть войне. Но я не буду брать с вас пример и выклянчивать у вашей власти поблажки только потому, что случайно захватил вас в плен. Будем считать, что ты и разбойный дьяк мои вынужденные гости.

- Я дьяк Разбойного Приказа, - вежливо поправил Макарин. – А не разбойный дьяк.

Князь посмотрел на него так, будто только что увидел.

- А есть разница?

- Большая. Разбойный дьяк - это дьяк, промышляющий разбоем.

Князь отмахнулся.

- Неважно. Я учил ваш язык лет десять, но до сих пор с трудом его понимаю,- он помолчал, о чем-то напряженно размышляя. - Думаю, что вы хотите есть. Наверняка с утра толком не ели. Я чту законы гостеприимства. Пойдемте внутрь. Там и поговорим. Это святое место, - князь кивнул на идола. – Чужакам здесь долго стоять не положено. Вы его оскверняете.

Князь направился к высокой двери, прикрытой цветастым пологом. Канасгеты и пленники гуськом потянулись следом.

За дверью был длинный зал, скудно освещенный квадратными окошками у потолка. Вдоль стен тянулись широкие лавки, покрытые шкурами, тканью и даже выцветшими от старости персидскими коврами. Посреди зала пылал обложенный камнями очаг, над которым истекала жиром оленья туша. У дальней стены Макарин увидел низкий стол с наваленными вокруг него расшитыми подушками. Князь грузно повалился на одну из них и жестом пригласил пленников сесть рядом. В быту канасгеты явно предпочитали копировать татарские обычаи. Откуда-то появились служки в добротных, но мрачных одеяниях, расставили на столе серебряные блюда с дичью, олениной, птицей, добавили кувшины с напитками. Князь Ассан навис над столом, подвинул ближе широкое блюдо с целым седлом оленя и стал его жадно пожирать, отрывая руками огромные куски. Увидев это, севшая чуть поодаль княжеская свита расслабилась, загомонила и тоже принялась за еду. Откуда-то донеслось тихое струнное треньканье. Макарин разглядел в темном углу сидящего на коленях музыканта с каким-то простеньким инструментом вроде лютни. Музыкант поднял лицо, и Макарину показалось, будто его впалые щеки испещрены многочисленными шрамами.

Кокарев угрюмо погрыз тушеные птичьи крылья, запил медвяной водой, сказал:

- Еда - это конечно хорошо, князь. Спасибо за угощение. Но я полагаю, прежде чем продолжить чревоугодие, нам бы с тобой не мешало обсудить состояние между нашими народами. Доверительное оно или враждебное? Совсем вы позабыли свои клятвы или не совсем? С какой целью захватили нас в плен и что собираетесь делать дальше? И зачем целое войско канасгетов величиной в две сотни человек выдвинулось далеко на север?

- Думаешь, мы на Мангазею твою позарились? – прищурился князь. – Не думай. Мангазея далеко. В Мангазее пушки. Я не буду рисковать лучшими своими воинами ради призрачной победы.

- Отрадно слышать, - сказал Кокарев. – Но с какой целью твои лучшие воины явились к разбойному городищу? Вы теперь союзники? Собрались вместе грабить наших купцов в Мангазейском море?

- Врать не буду, - сказал князь. - Мой народ сильно обижен на вас, московиты. Вы забрали наши лучшие земли, оттеснили нас в глухие места, где ничего не растет, а зима длится больше половины года. Ненависть требует выхода, и наши молодые воины иногда позволяют себе пощупать купеческое жирное брюхо. Но я и мое войско верно клятвам. И не собираемся с вами воевать. Разбои мне не союзники. От них мне понадобились только кое-какие сведения о самоедах. Именно поэтому войско завернуло в городище перед тем, как направиться к своей цели. Узнав, что крепость захватили казаки, оно прошло мимо. Так что о судьбе своих людей можешь не волноваться. Сидят до сих пор в городище и носа не кажут.

- Твоя цель – самоеды?

- Да. Но это вас не касается. Это старые дела. Можно сказать, древние.

Князь Ассан надолго замолчал, продолжая поедать все, до чего мог дотянуться. Макарин с изумлением наблюдал, как в его объемистое пузо переправились вслед за седлом оленя две куропатки, половина гуся, кусок политой ягодным соусом медвежатины и целый пирог с начинкой из печени и каких-то овощей.

- А что с нами, князь? – спросил воевода, который тоже не отрываясь следил за опустошением стола. – Мы твои пленники? Или все же гости?

- Вы свободны в пределах моего города, - ответил князь, на мгновение оторвавшись от пирога. – Но не думайте, что я вас просто так отпущу, без уступок со стороны ваших властей. Это редкий шанс – принимать в гостях целого воеводу. Бесплатно я от него отказываться не намерен. Но вот что потребую взамен, пока не решил. Однако, не беспокойтесь, решать я буду не долго.

Он наконец закончил с едой и вытер жирные руки о штаны.

- Кстати, воевода, а что вас самих привело к разбойному городищу? Решили наконец разобраться с надымскими ворами? Почему выбрали именно это захолустье? Не проще ли было ударить сразу по Надыму, а потом уж добивать мелюзгу?

- Не проще. Надым далеко. И там, говорят, тоже пушки есть. Я как и ты не люблю рисковать своими лучшими воинами.

Князь хмыкнул.

- Пушек я там не видел. А вот народу с огнестрелом действительно много, - он, кряхтя и отдуваясь, поднялся с подушек. – Ладно. Время позднее. Вам покажут, где будете спать. Там уже зажгли очаг, так что не замерзнете. У меня остался только один вопрос. Ведьма. Та, рядом с которой вас поймали. Почему вы ее не убили?

Воевода и дьяк недоуменно переглянулись.

- Мы не убиваем женщин, - сказал Макарин.

- Это не женщина, разбойный дьяк. Это ведьма. Если ее не убить вовремя, погибнут все, кто рядом. Вы везли ее связанной до городища. Потом зачем-то развязали. Мои люди, которые следили за вами и это видели, со страху чуть не убежали в лес. Зачем вам нужно было ее развязывать? Зачем вам нужно было ее тащить с собой? Что вас с ней связывает? Что вам от нее нужно?

- А что от нее нужно вам? – спросил воевода. – И откуда вы ее знаете?

Князь осекся, сжав губы. Затем все же ответил:

- У нее была вещь, принадлежащая моему народу. Мои люди ее обыскали, но ничего не нашли. У меня нет таких хороших специалистов по дознанию, как у вас. Но рано или поздно она все равно расскажет. После чего умрет. И если вы заодно с ней – никакие старые клятвы и обещания вам не помогут.

- Странная штуковина, - сказал воевода, повертев в руках круглый камень.

- А еще он меняет цвет. Случайно сегодня ночью увидел. Достал, чтобы перепрятать, а он красный. Не так, чтобы совсем, но, если приглядеться, видны красные отблески. Выглядит довольно жутко. Чуть рассвело – снова зеленоватым стал.

- Хочешь сказать, что именно его ищут канасгеты?

- Скорее всего, - пожал плечами Макарин. – Зачем иначе девке разыгрывать на пристани припадок, чтобы мне его передать? И этот же камень требовали отдать вместе с девкой ярганы. И он же может привести нас к каравану Варзы.

- Ну, это невозможно. Как камень может кого-то куда-то привести?

- Не знаю. У мореходов же есть что-то похожее. Кладут в воду стрелку из какого-то камня или металла, и она показывает направление, куда двигаться.

- Предлагаешь, кинуть его в воду? – усмехнулся Кокарев. – Или просто на землю? Вдруг покатиться, как клубок в сказке.

- В любом случае, это все связано. Дикари, девка, караван, камень, идол.

- Кстати, насчет идола. Ты и впрямь веришь в россказни того полоумного колдуна, про которого мне рассказывал? Про древних пещерных жителей и истукана, который всем в округе нужен?

- Я не знаю, во что верить. Это хоть как-то объясняет все, что происходит. Сам посуди, что нам известно. Варза увозит какой-то ящик с таинственным содержимым, его караван пропадает, лесные дикари выдвигаются далеко на север, в пустоши. Зачем лесным дикарям пустоши? Что они ищут?