Последняя тень (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 12

- Они чертовски живучи, - Кир склонил голову и упёрся лбом в оконную раму. – Возможно, к утру жимуинцы уже будут знать, где мы находимся.

- Поэтому стоит немедленно лечь спать, - наставительно заметила я и стянув сапоги, растянулась на колючем матрасе. – И встать до рассвета.

Не знаю, на что я надеялась, лёжа в темноте. На то, что он подойдёт, обнимет, как прежде и поцелует за ушком? Судя по звуку шагов, Кир вышел на середину комнаты, потоптался, а после пошёл вниз.

Меня била мелкая дрожь, поэтому я не сразу заметила, что плачу. Слёзы катились по щекам, а в груди что-то тарахтело и казалось вот-вот разорвётся на части. Я тихо заскулила и свернулась клубком. Как в детстве, когда спасалась от холода и сырости.

Вот только в этот раз холод шёл изнутри.

А потом я уснула.

Во сне высокое стрельчатое окно с витражными стёклами, пропускало лучи полуденного солнца и по полу весело прыгали разноцветные пятна. Я пыталась смотреть только на них и слушать исключительно пение птиц за окном. Иначе, пришлось бы поднять голову и встретиться взглядом с Зарёй. А потом – выслушать то, что она говорит.

И понять.

Но ведь однажды всё это уже произошло.

Поэтому мне было больно и горько, как никогда.

ГЛАВА 6: В КОТОРОЙ Я ПУТЕШЕСТВУЮ ПО ЛЕСУ И ВЕДУ ОТВЛЕЧЁННЫЕ БЕСЕДЫ НА МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ (ВРОДЕ ПРАВИЛЬНО) ТЕМЫ.

Грард казался бледным и измученным. Возможно, устал всю ночь преследуя тени волкодлаков. Был бы поумнее, уже назначил бы сержанта и спихнул на него большую часть обязанностей. Я намекнула на это, и лейтенант задумался. Потом посоветовала взять в сержанты того бывалого, что постоянно злобно косится на меня. Пусть лучше делом занимается.

Мы выступили прежде, чем солнце усело показать над горизонтом свой пылающий лик. Найденные вчера повозки позволили избавить лошадей от лишней поклажи и усадить мелкотню с женщинами на более надёжный транспорт. Я не стала менять своего скакуна на другого, благо сегодня он вёл себя много спокойнее и уже не пытался кусаться.

Зельевар и колдун определённо не выспались и теперь зевали, словно соревновались друг с другом. Отец Найд казался угрюмым, особенно после того, как отпустил грехи трём простолюдам и парочке солдат. Это надо же, даже в такое время люди продолжают думать обо всяких глупостях! Постельничий же казался бойким и довольным, как никогда. Ему удалось отыскать что-то полезное для похода и погрузить это в повозку.

Найдмир нездоровилось и Кир с фрейлинами водили вокруг неё настоящие хороводы. То уговаривали сесть в повозку, то принять хитрые капли, предложенные колдуном. Хм, мне вот тоже не очень хорошо, но никто даже не спросил, как я себя чувствую. Поэтому я просто набросила капюшон и тащилась в самом конце каравана, сразу за повозками. Дети, ехавшие в телеге, тыкали в меня пальцами, а их матери то и дело чертили в воздухе звезду от сглаза.

Солнце едва успело приподняться над горизонтом, как мы въехали в лес. Огромные старые деревья почти заслонили небо, так что чистое синее пространство лишь иногда мелькало в мешанине листьев и пересекающихся корявых ветвей. Казалось, вновь вернулись вечерние сумерки и даже повеяло прохладой и сыростью.

Дорога то и дело делала повороты, из-за чего часть отряда постоянно терялась из виду. Не люблю путешествовать по таким зарослям: здесь очень хорошо устраивать засады и крайне тяжело от них отбиваться. Мне так не хотелось возвращаться в общество болтливых надоедливых спутников, однако: дело – есть дело. Пришпорив всхрапнувшего конька, я промчалась вперёд и устроилась аккурат за кобылой королевы.

Кир обернулся и покусывая нижнюю губу, некоторое время смотрел на меня. Так ничего и не сказал. Найдмир поманила его и некоторое время вполголоса выговаривала. Кирион кивнул, ещё раз посмотрел в мою сторону и вздохнул. Должно быть, получил нагоняй от любимой жёнушки. Чёрт, это – как постоянная тупая игла, которая засела в сердце. Добавляло страданий то, что я никак не могла осознать: миновало целых семь лет. И это для меня одной они спрессовались в непродолжительное ночное сновидение, а для остальных – прошла целая вечность.

И я по-прежнему не могла понять, почему любимый решил меня опоить и спрятать в норе, провонявшей монахами. Возможно прав святоша и нужно вспомнить... Что? О чём говорила Заря во сне? Почему её слова отозвались чёрным отчаянием?

Следовало отвлечься.

Например, посмотреть по сторонам, оценить толщину коры на мощных дубах, ломающих вздыбленными корнями плотно уложенные плиты под копытами лошадей. Кое где, сквозь получившиеся щели уже проглядывали робкие зелёные пасынки. От лесных гигантов веяло первобытной силой, сыростью и прохладой. Когда-то, совсем маленькая я, с подругами, каждое утро ходила в лес и собирала жёлуди. Потом мы несли их в деревню и продавали свиноводам за кусок шкуры с остатками сала. Из этих ошмётков получалась отличная наваристая похлёбка. Правда, если сдуру обожраться, то большую часть ночи придётся сидеть в кустах.

Я ухмыльнулась. Одно из тех воспоминаний, которые действительно принадлежат мне и не режут по живому. Но это – летнее воспоминание. А за ним всегда следуют зимние и от них нет спасения, как от пронизывающего ветра и лютого мороза, выпивающих жизнь из несчастной крохотной оболочки. Впрочем, иногда я даже завидовала тем своим подругам, что остались деревенеть в придорожных канавах. Их мучения уже закончились.

И как же я завидовала им сейчас!

Рассматривая дубы, я не сразу заметила, что рядом едет колдун. Наверра, так его вроде зовут. Он изо всех сил делал вид, будто поглощён перебиранием разноцветных чёток, но я постоянно ловила его косые взгляды из-под кустистых бровей. Я никогда особо не ладила с этой публикой. Впрочем, я с ними и не общалась. Кирион магиков не жаловал, а вот при дворе постоянно крутилось около десятка дармоедов различной степени напыщенности. И ещё институтский городок, но туда я вообще не совалась.

Не могу сказать, будто меня как-то напрягало это неожиданное соседство. Скорее – забавляло. Наверра сморкался в тряпку, запускал длинные пальцы в остатки волос и непрерывно покашливал. Моя учитель по поведенческим признакам могла бы предъявить этого чудика в качестве идеального образца для демонстрации подавленного любопытства. Колдун определённо хотел завести беседу и никак не мог придумать, с чего начать разговор. И это ещё при том, что меня он боялся и презирал. Каково, а?

- Послушай…те, Дар, если не ошибаюсь?

- Не ошибаешься, - сказала я. – В этом данном конкретно случае. А там – хрен его знает. Слышала, что ваши по ошибке творили такие чудеса – закачаешься.

Он пробормотал в крючковатый нос, что-то типа: «кто бы говорил». Однако ему точно требовалось что-то узнать, потому как напыщенный индюк запихал обиду куда подальше и продолжил общение.

- Поскольку ситуация стабилизировалась и опасность в данное время никому не угрожает, я решил выделить толику времени для беседы. Хотелось бы задать определённые вопросы, ответы на который долгое время мне не удавалось получить. Вы же не можете не согласиться с тем фактом, что встреча один на один с представителем вашего ордена ситуация сверхординарная.

- Ты сейчас вообще с кем говорил? – озадаченно спросила я. Вся речь колдуна воспринималась, точно шелест волн, накатывающих на берег: «Ш-шурх, ш-шурх»,

- Хотел спросить кое о чём, - он помрачнел. – Можешь…те ответить?

- Валяй, - я махнула рукой. – Ты, кстати, колдун-то какой? Если огнём способен плеваться или туману напустить, так пригодится может.

- Я – кавалер серебряного полумесяца, - он надулся, точно индюк, посреди заплёванного птичника. – Неофитам неведомо, но полумесяц отвечает за предсказание будущего. Ни к каким грубым материям мы отношения не имеем.

- Предсказатель, значит, - я зевнула. – Что ж ваши не предсказали, что такая жопа наступит? Затмение наступило?