Жорж - иномирец (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 9

Спал я, судя по тому, как затекли мои члены, долго. В камеру свободно проникала через незастекленные окна утренняя прохлада. Несмотря на то, что народу в ней было много, душно не было. Меня бил легкий озноб. Было такое ощущение, что я истратил все калории и теперь, как змей стал хладнокровным, приобретая температуру окружающего воздуха.

С улицы доносился шум. Тюремщикам отчего-то не спалось в столь ранний час. Мысль, про то, что там готовят эшафот, добавила трясучки. Подумалось о том, что если меня лишат жизни, то и некому будет поплакать. Закопают обезглавленное тело где-нибудь в общей яме, или скормят свиньям-людоедам, и некому будет уронить слезу. Получалось, что я прожил жизнь так, что и не оставил ничего, словно меня и не было в ней. Никакой, человек-невидимка, человек-тень. «Нет никто и звать никак», как любила говаривать моя мать. Прямо про меня.

Вдруг по всему этажу загрохотали замки, раздался топот ног и крики охранников.

- Выходим строиться!

Черт, это мне так напомнило первый день в армии. Та же неизвестность впереди и не самые оптимистические ожидания. Открылась дверь нашей камеры.

- Выходим строиться!

- А зачем? – Спросил козлобородый.

- Судить вас будут.

Да уж, суд без провинности заранее отдавал предвзятостью и темными временами средневековья. Не зря мне Транзабар с высоты показался именно средневековым городом. Я направился к выходу вместе со всеми, но вспомнив про змея, бросил взгляд назад. Пресмыкающийся лениво сползал с нар. Ему явно не хватало скорости. Бедняга совсем окоченел. Я вернулся и положил себе на плечо.

- Идем скорее, а то на казнь не успеешь?

- Спасииибо! А кого казнить будут?

- Нас.

На этаже собралось полно народу. Я заметил, что народ в камеры собирали по гендерному признаку. За нами собиралась в кучу женская ватага. Мужики пялились на них с любопытством. Посмотреть было на что. Все эти разумные травоядные имели огромное вымя на животе, что для меня выглядело совсем не эстетично. Но большинство женщин были человекообразными. Какого черта им не сиделось дома?

- Вперед, на выход! – Скомандовал перекачанный голем.

Толпа заключенных, под монотонный гул голосов, направилась к лестнице. Змей, кажется, пригревшись на моем плече, снова задремал. Хлопал меня безвольно повисшим хвостом по спине.

- Парень, ты со своей удавкой? – Спросил меня разумный хищник.

- Нет, я решил умереть от змеиного яда.

- Я не ядовитый. – Прошипел змей.

- У нас змеи не разговаривают? – Произнес хищник.

- У нас тоже. – Признался я.

- Да и обезьяны, не разговаривают, орут, только, как полоумные.

 Я было хотел согласиться с ним, что у нас тоже нет говорящих обезьян, но тут до меня дошло, что это был намек на мою эволюционную ветвь.

- А у нас собаки, только брешут почем зря, да блох по шерсти гоняют. У меня две собаки дом стерегут. Сдохнут, из шкуры себе накидку на сиденье сделаю.

Хищник отстал, поняв, что его раскусили. Конечно, кто мог произойти от хищников, только высокомерные существа. Эта мысль даже как-то оправдывала местную власть, не желающую конфликтов на почве непримиримой нетерпимости между представителями разных разумных видов. Только казнить все равно было негуманно. Я бы предпочел депортацию в любой мир, где жили человекообразные существа, или не жили разумные вообще. Смерть – это крайний вариант решения проблемы.

Перед выходом на улицу в ноздри ударил запах еды. Народ прибавил шаг. Даже змей на моем плече сделал попытку поднять голову. Она у него была раза в три больше, чем у земных змей, так что ему было тяжело это сделать.

На тюремной площади стояли дымящие полевые кухни. От них рядами расположились столы. Я прибавил ходу, чтобы первым взять миску и ложку. Гад на моем плече помогал мне бороться с возмущением тех, с кем я обошелся достаточно грубо.

Над одними полевыми кухнями висел символический цветок, над другими куриная лодыжка. Потоки разделились на травоядный и хищный. Мне можно было направиться в оба, но душа больше желала мясного.

- А ты чего ешь? – Я подумал, что нам со змеем не по пути.

- Яйца. – Ответил он.

- Хорошо, идем к хищникам.

Как ни странно, но на полевой кухне имелись вареные куриные яйца. Из бочки накладывали хорошо пахнущую кашу из непонятной крупы, но понятных кусков мяса. Я взял и кашу, и яйца и какой-то напиток зеленого цвета. Вытащил из-под кошачьего зада стул, потому что стула нам не досталось. Тот попытался огрызнуться, но двойная агрессия быстро охладила его темперамент.

- Надо же, Мурзик шипеть вздумал. Это ему не в тапки срать. – Хмыкнул я. – У тебя нет аллергии на кошачью шерсть?

- Нет. Но я никогда не ем их с шерстью. – Признался гад.

- Фу, не порти нам аппетит.

Напиток оказался с градусами и хорошо достал до мозгов на фоне двухсуточного голода. Каша оказалась изумительной по той же причине. Мне не испортил аппетит даже вид пресмыкающегося товарища, заглатывающего яйцо прямо в скорлупе.

- А чё ты его так глотаешь, сказал бы, я тебе почистил?

- Не надо. Я так привык.

Змей напрягся. Изнутри его тела донесся звук лопнувшей скорлупы.

- Понятно, так еще и кальций в организм поступает. Послушай, а к старости у вас, наверное, проблемы с гибкостью бывают?

- Бывают. Колечком сложнее скрутиться, а потом развернуться.

- Все, как у нас.

Признаться, хмельной напиток и сытый желудок отодвинули страхи на задний план. Даже подумалось, что история с казнью просто выдумана от страха.

Тех, кто поел, ждали игры по желанию: азартные спортивные, интеллектуальные. Я немного побегал в эстафете. С кошачьими тягаться в этой дисциплине было бесполезно, они бегали намного быстрее. Мы со змеем оказались посмешищем на их фоне. Мне было плевать, я ждал третьего, как я помнил из обещаний, это был интим. Находясь в легком опьянении, я был не против контакта с какой-нибудь иномирской красавицей.

И вот, на площадь закатили какие-то будочки с ширмочками. Приятные развлечения ждали представителей обоих полов. Я понял, что мне полагаются будки с манерной нагой красоткой на ширмочке.

- Извини друг, тебя с собой я не возьму. В таких делах свидетели не нужны.

Я оставил змея и направился к будке. Сдвинул шторку в сторону, надеясь увидеть за ней жгучую красотку, ожидающую моих ласк. Вместо нее меня ждал деревянный станок, имитирующий женщину в собачьей позе. От женщины были только деревянные ягодицы и бедра до половины и в центре, довольно небрежно выполненное причинное место, проникать в которое совсем не хотелось. С интимом вышел облом. Хотя в соседней будке, судя по звукам, с этим было все в порядке.

- Животные, тьфу. – Я плюнул себе под ноги и направился к змею.

- Ты что так быстро мужик? – Спросил меня мелкий макакоподобный иномирец.

- Не в моем вкусе.

- У нас сношения происходят сезонно. – Произнес змей, когда я подошел к нему.

- А у нас как получится, то каждый день, то три года перерыв.

- Странно.

- У нас вообще бабы странные, напридумывают себе разного, а потом ждут, когда к ним придет принц и исполнит все их желания.

- У нас такие же.

- Ты же сказал сезонно?

- Не, если в сезон никого не нашел, то пропускаешь его. Не нашел в следующий, опять пропускаешь и так пока не найдешь.

- Тогда вам хуже, у нас хоть в межсезонье почпокаться можно.

Змей шумно выпустил из ноздрей воздух и закрыл глаза.

- Согрелся?

Змей едва шевельнул головой.

- Меня тоже отпустило. Когда этот балаган закончится?

Через полчаса над тюрьмой раздался протяжный рев нескольких труб. Будки, столы и кухни мигом исчезли с площади. На их место конями-тяжеловозами были доставлены деревянные конструкции непонятного предназначения. Пока их приводили в рабочий вид, над зданием тюрьмы поднялся воздушный шар с большой корзиной. С него, через громкоговорители началось вещание:

- Жители Транзабара и гости-иномирцы, каждый день мы славим наш город, средоточие счастья, любви и процветания. Мы любим наш город и желаем ему оставаться таким на протяжении многих веков. Мы помним, чем обязаны нашему городу, чтобы он всегда оставался таким. А мы обязаны избавляться от тех, кто оказался в нем нелегально. От тех, кто обманом и коварством проник сюда, чтобы сеять смуту в наших сердцах. От тех, кто поклоняется вещам, а не чувствам, кто пытается нас вернуть на этот скользкий путь. От тех, кто несет с собой оружие, единственное предназначение которого – убивать. Мы все помним участь Срагаса, который попытался защищать права нелегалов. И где теперь Срагас, спрашиваю я вас? – За стенами послышался гул. – Правильно. Срагас погиб, пустив в себя неизлечимую заразу. Высшие силы не дают тем, кто не научился любить разных людей, способности ходить из мира в мир. Но они, как чума, как ветряная оспа, все равно находят способ попасть в здоровое тело Транзабара. Но мы бдим, вы бдите, люди! И сейчас, вы увидите, замечательное представление избавления города от ненужной заразы. Мы вышвырнем их навсегда! Во славу нашего города!