Страна цветущего шиповника (СИ) - Бачурова Мила - Страница 38

Всем своим видом Кларк демонстрировал, что пуговицы на рубашке интересуют его куда больше, чем зарвавшийся слуга. На Ника подчеркнуто не обращал внимания — и тот допустил ошибку. Отвлекся.

Буквально на секунду — краем глаза заметил, что на кроссовке развязался шнурок и опустил голову, думая, как бы половчее завязать — так, чтобы не выпустить из рук фотик. И в эту секунду Кларк прыгнул на него. Ринулся, пытаясь уронить Ника на пол и выдернуть из его руки фотоаппарат.

Ник отпрыгнул в сторону в последнюю секунду. Фотоаппарат не выпустил, но и на ногах не удержался — упал. Кларк повалился сверху, придавив к полу тяжелым телом. Он тянулся за фотоаппаратом.

Все происходило в полном молчании — свидетели не были нужны ни одному, ни другому. Ник молча извивался на полу, пытаясь выбраться, Кларк так же молча, тяжело дыша, одной рукой давил на его плечо, а другой пытался выдернуть фотоаппарат.

Ясно было, что рано или поздно Кларк возьмет верх — у Ника не хватит сил долго барахтаться. Эта мысль промелькнула в голове, мгновенно сменившись другой: я идиот, надо было не фотик, а нож в руках держать — специально ведь с собой таскал! Тогда бы Кларк не посмел кинуться.

А сейчас до ножа не дотянуться, он — в застегнутом на молнию кармане фирменного комбинезона, за полгода Ник успел обзавестись полным комплектом униформы пицценосца. Карман в таком положении не расстегнуть, нож не вытащить. Дурак. Идиот!.. Так. А это что? Вывернутая Кларком, прижатая к полу рука Ника нащупала какой-то продолговатый предмет.

«Ручка», — понял Ник. Выскочила из кармана куртки, лежала там вместе с блокнотом! Вот оно, спасение.

Ему удалось подцепить ручку. Напрягая все силы, Ник рванул кулак в сторону — и, размахнувшись, ударил Кларка в бок. Вряд ли стержень шариковой ручки сумел нанести серьезный ущерб. Но Кларк вздрогнул, ослабил хватку — и Ник выскользнул из-под него.

Вскочил на ноги, рванул на себя прикрытую пацаном дверь номера — и понесся по коридору с такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегал.

Ссыпался по лестнице с третьего этажа — слыша, как топают сзади шаги. Промелькнул мимо стойки ресепшена — вместо дежурного администратора на ней красовалась табличка: «Call here», указующая на специальный звонок. Дождался, пока двери на фотоэлементах разъедутся в стороны — с трудом обуздав желание вынести их ударом — и выскочил на улицу.

Дальше Кларк за ним не побежал.

На свободе — в узких, расписанных граффити переулках, среди кадок с цветами, столиков кафе, мусорных баков и припаркованных машин — Ник чувствовал себя, как рыба в воде. Здесь его взвод полицейских не поймал бы — и Кларк, должно быть, это понял.

***

На трассе — Ник пробирался к шоссе с опаской, то и дело оглядываясь — ему снова повезло, на поднятую руку остановилась первая же машина.

— Со свидания, что ли? — ухмыльнулся водитель — полный, добродушный мужик-фермер. Фермерство Ник определил по автомобилю — пикапу с открытым багажником, в их краях такие нередко встречались. — Подружкины родители нагрянули?

— Как вы догадались? — Ник сделал вид, что смутился. Предложенная водителем версия его более чем устроила.

Мужчина хмыкнул, довольный своей проницательностью.

— Время идет, а молодежь не меняется, — объяснил он. — Откуда тебе еще нестись-то среди ночи? Запыхался, еле дышишь. Хотя, я и сам когда-то бегал...

Водитель разглагольствовал дальше, а у Ника вертелась в голове дурацкая мысль: что будет, если сказать этому дядьке, от кого он на самом деле убегал?.. Хотя, конечно, скорей бы язык себе вырвал.

Война с Кларком — это только его война. И сегодняшний бой выигран.

Ник откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Поклялся себе, что всего на минуту, спать не будет ни в коем случае — и тут же вырубился.

Фотоаппарат Ник спрятал у Джованни. Разговор с Кларком состоялся на следующий день.

— Больше ты ко мне не притронешься, — объявил Ник. — И в «командировки» свои тоже больше ездить не будешь.

Он со злорадством приметил, что бок у Кларка, под тонкой рубашкой, заклеен пластырем. Хорошая ручка оказалась, крепкая.

Кларк снисходительно улыбнулся:

— Собираешься за мной следить?

Ник расплылся в ответной улыбке:

— Я за тобой уже полгода слежу, мудила! Только такой слепой козел, как ты, и мог не замечать. Я знаю все гостиницы, в которых ты останавливаешься. Всех пацанов, которых снимаешь. И сутенеров тоже. А еще я знаю, что будет, если эти подонки увидят в сети фотки — с тобой и парнем.

— И что же будет, интересно? — Кларк говорил небрежно.

Но Ника эта показная самоуверенность уже не обманывала. Кларка он хорошо изучил.

— То, что тебя перережут глотку, — все так же довольно улыбаясь, пообещал он. — А перед этим яйца вырвут и сожрать заставят. И позаботятся о том, чтобы слухи все побережье облетели — другим клиентам для памяти. Это сейчас сутенеры перед тобой лебезят — пока жареным не запахло, потом по-другому заговорят.

Ник блефовал. Он знал, что Кларка никто не тронет — зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Даже если копы арестуют Кларка, и он даст показания против тех, кто поставлял ему мальчишек — поди еще найди концы! Кларк ведь не знает ни имен, ни лиц — разве что телефонные номера, зарегистрированные хрен знает на кого.

Но и о правилах, принятых в криминальном бизнесе, Кларк не знает. Он, как все нормальные обыватели, до смерти боится «бандитов» и вряд ли признает за ними способность рассуждать. Кларк уже напуган возможной оглаской. А еще он запросто мог вчера в гостинице напороться на кого-то из обслуги — когда бежал за Ником по коридору. Или когда топал потом обратно в номер, зажимая пальцами ранку на боку...

«Поплыл клиент» — так называл нынешнее состояние Кларка Халк: слывший в компании Ника докой по части впаривания лохам-туристам билетов на фальшивые экскурсии. «Поплыл птенчик, надо брать».

Ник попытался «взять». И у него получилось.

— Что ж... Я, пожалуй, уже не в том возрасте, чтобы ездить в командировки, — медленно произнес Кларк.

— Как по мне, так давно помирать пора, — отозвался Ник.

Кларк растянул губы в фальшивой улыбке:

— А ты себя не иначе как господом богом возомнил?

— Я возомнил себя тем, кто тебя убил бы. — Ник смотрел на Кларка в упор, не отводя взгляда. — Прирезал во сне или крысиным ядом отравил — если бы был уверен, что не посадят.

Ник был готов поклясться, что Кларк вздрогнул. Этих слов напугался, похоже, больше, чем неведомых бандитов.

Возможно, потому, что Ник не пугал. Он сказал правду.

Тюрьмы, на самом деле, не боялся, боялся за мать: сам-то сядет, а она останется. И что будет делать? Где работу искать? Нет, рисковать нельзя... Когда-то давно он так думал. А может, и правда боялся — сейчас не разберешь. Это потом злость настолько захлестнула, что стало все равно.

***

С того дня Кларк перестал домогаться к Нику и в «командировки» не ездил.

А Ник, на полудохлом школьном компьютере — пробрался в компьютерный класс, когда в школе никого не было — перекинул снимки с карты памяти фотоаппарата на две флешки. Одну спрятал в «Шиповнике» на чердаке дровяного сарая, другую, вместе с фотоаппаратом, закопал в куче хлама в гараже у Джованни. И попробовал зажить прежней жизнью. Наивно думая, что сумеет это сделать.

Не сумел.

Разговоры со старыми приятелями не клеились. Вернуться на волну прежней беспечной болтовни не удавалось. Ник сочинил историю о тяжелой болезни леди Маргариты, о том, что в связи с этим забот у него прибавилось — потому, дескать, и пропадал, и чуть стемнеет — домой бежал. Ему поверили — и на остатках прошлого авторитета, регулярно подкрепляемого кулаками, Ник мог бы продержаться — если бы сам все не портил.

Ему казалось, что любым неосторожным словом — о том, почему ездил по соседним городам, зачем стащил одежду у разносчика пиццы, для чего на самом деле понадобился фотоаппарат — может выдать себя. И он все больше отмалчивался. Или рявкал: «Не твое дело!»