Официантка - Нестерина Елена - Страница 6

– Эх, жалко! Остыли! Ну ладно, давайте холодные заточим! – Она схватила рукой большой блин, в который было завернуто много бугристой начинки, макнула его в соус, откусила сразу большой кусок и заговорила с набитым ртом: – А, хорош-то! Ешьте, давайте, ну что ты, Карина…

– Да ну, подъедать за кем-то… Марин, давай не будем. – Карине было и неловко, и страшно: вдруг администратор увидит. – Это ведь нехорошо как-то.

– Дура, что ли, – Марина схватила блин, – ну если люди не хотят. Что, Варька наша зря старалась, такие блины засобачивала? Что – зря? Чтоб выкинули, даже не попробовав?

– Нет, конечно… – пробормотала Карина.

– Тогда ешь давай, да надо нам бежать. – Света протянула блин Карине.

– Ешь, Карина, не выделывайся, – толкнула её в бок Марина. – Осторожно, не капай.

Блин был нежный, лёгкий, он как будто дышал своей хорошо пропечённой кожей. Мясо сочилось медовой мягкостью, орехи и чернослив тоже, казалось, пропитались и мёдом, и мясом. Карина поняла, что надо немедленно съесть такой прелести ещё, потому что загребущие Светкины ручонки тянулись уже к последнему блину.

– Вот это нам привалило счастье, Каринка, вот это да! – Света уже умчалась, а Марина всё ещё тщательно облизывала тарелку с остатками сладко-кислого соуса и обсасывала свои пальцы. – Всё, бежим, а то там клиентов небось полна коробочка набралась, и Альбина опять шарит.

Блины они съели, и никто не заметил. Карина даже успела губы подкрасить.

– Марин, давай больше так не будем делать, – остановив сестру в коридоре, сказала она, – мне кажется, это как-то позорно.

– Что позорно? – Марина была весела, вкусные блины прибавили ей настроения.

– Да подъедать, – ответила Карина, глядя Марине в глаза. Она знала, что сестра этого взгляда не выдерживает.

– Да ну тебя, – Марина уже не хотела об этом ни говорить, ни думать, – если хочешь знать, сейчас мы и не подъедаем даже.

– А что?

– Мы пробуем то, что сами производим, – на миг задумавшись, ответила Марина. – Что, не имеем права? Это не то что не позорно, это исполнение наших нормальных человеческих желаний. Хорошая еда, мне кажется, не должна пропадать. А когда мы с тобой разбогатеем, Каринка, мы с тобой будем есть и цыплёнка, и гусёнка, и страуса. Потому что мы вместе знаешь какая сила? Ну, веришь, что будем есть страусёнка?

Марина обладала способностью убеждать в чем угодно. Устные экзамены в школе она всегда за двоих сдавала – выучит чего-нибудь чуть-чуть и сначала сходит изобразит, как будто это Карина отвечает, а через некоторое время зайдёт как будто уже сама. И всё на разные голоса, с разными ужимками. Учителям и в голову не приходило, что это один и тот же человек ходит. Они думали: вот, близнецы у нас учатся, а такие разные, мы их никогда не перепутаем…

Карина писала за двоих сочинения, контрольные и другие письменные задания. И была уверена, что это очень хорошо – такое домашнее распределение труда: Марина фронт, она тыл. И не потому, что Марина её убедила, что так удобнее. А так правда лучше получалось.

– А мы разбогатеем? – спросила, помолчав, Карина.

– Даже не сомневайся, – выходя в зал и подпихивая Карину, ответила Марина.

Дружелюбно улыбаясь, они подошли к одному из своих столиков и удачно рассчитали клиентов. Ещё было время пойти подогреть и доесть причитающийся им обед, про который Марина с Кариной просто забыли.

Но за столиком, где сидел одинокий клиент, начался шум и возня. Клиент разбросал вилки, салфетки и перечницы, опрокинул на скатерть недопитую рюмку водки, весело подмигнул всем, кто успел обратить на него внимание, и закричал:

– Эй, девочки, посчитайте меня!

Карина и Марина бросились к нему со счётом, изрядно подвыпивший клиент махнул бумажкой в сто долларов и широким жестом протянул её Карине.

– Спасибо, дорогие, всё, спасибо. – Уже перед собой коротко взмахнул он купюрой, привстал, собираясь уходить, но затем снова сел и начал заниматься с перевернутыми солонками и перечницами, содержимое которых ещё гуще посыпалось на стол, облаком зависло в воздухе – бедный дяденька даже расчихался.

А сдачи ему нужно было вернуть под полторы тысячи рублей. Карина повернулась, чтобы нести сто его долларов в кассу, Марина последовала за ней. Там долго меняли деньги, затем кассирша выбила чек, Карина вместе со сдачей вложила его в папку и собралась нести буяну, который всё сидел за столом и уходить не намеревался.

– Стоп! Куда идёшь? – схватила Карину за руку Марина.

– Как, куда? – удивилась Карина. – Видишь, он сидит. Сдачу давай отнесем, тут много.

Марина топнула ногой.

– Нет, ты что, совсем? Это он просто так сидит, ты что, не понимаешь?

– Он сдачу ждёт. Смотри, сколько денег. Мы должны отдать. – Карина ринулась в зал.

– Я тебе покажу – «отдать». Ты что, не понимаешь, что тут такие деньги плывут? – Марина подумала, что сестра совсем ни во что не вникла за те дни, что они провели в ресторане.

– Марин, ну ты что?

– Карина, что ж ты такая дура-то?! Ты сюда пришла деньги зарабатывать?

– Зарабатывать. Но… – Карина прижала к себе папку со сдачей. – Я не могу зажать его деньги, это же не чаевые, это очень много.

– Мало ли сколько. – Марина посмотрела на Карину, как на дурочку. – Он дал, значит, деньги наши.

– У него мелких русских денег не было, слышишь, что я говорю? Я же всё понимаю, и про чаевые, и вообще. Но тут…

– Он слово «спасибо» сказал нам после того, как прочитал счёт и деньги туда положил?

– Сказал. Даже два раза. – Карина это очень хорошо помнила. Но ещё помнила, что клиент в счёт вообще не заглядывал.

– А это слово «спасибо» в ресторанной практике обозначает «сдачи не надо», то есть «остальное ваше». Понятно?

– Что, правда? – Карина не могла в это поверить. Однако в уме всплыл ещё один позитивный довод разума, осторожный и осмотрительный. – А может, дяденька об этом правиле не знает?

– Ты меня убиваешь. Я это в первый день ещё поняла. А я-то думаю, что ж ты тормозишь… И мужик про это знает, потому что он – постоянный клиент, он часто приходит, так что всё знает, не то что ты… Орехова же сказала про это, когда его нам за столик сажала.

Марина видела, как глаза сестры наполняются слезами нерешительности и отчаяния, которые потом долго стоят и не проливаются. Марина не могла смотреть, когда сестра плачет.

– Ну ладно тебе, зато как нам везёт. – Марина взяла Карину за руку. – Давай сюда деньги. Половину берём себе, а половину, нет, поменьше, вот столько, в общак кладём. Хороши будут. Ты хотя бы кассиру ничего не сказала?

– Не успела, – чуть улыбнулась Карина, пытаясь оправдаться.

Ей хотелось, чтобы Марина видела, как она поддерживает её и старается.

– Ну всё, всё, давай, пошли тогда к столикам… – подтолкнула её Марина.

Но Карина ничего не могла с собой поделать: её охватывали нехорошие предчувствия.

– Что, ну что? – обернулась к ней Марина. – Всё нормально.

– Ну, слушай, это всегда так будет? – пробормотала Карина. Ей было стыдно.

– Всегда, конечно! – Марина очень хотела всё сестре объяснить, но надо было торопиться. – А ты что, хочешь, чтоб мы с тобой сорок рублей сегодня домой унесли?

Марина пару секунд подумала, набрала в лёгкие воздуха и хотела ещё что-то добавить, но из-за кассы появилась Альбина.

– Что, девочки, вы тут мухлюете? – сощурила она свои маленькие, густо накрашенные глаза, посылая при этом ласковую улыбку в зал.

Карина почувствовала, что колени её задрожали и по всему телу пронеслась ледяная волна.

Марина дурашливо улыбнулась Альбине и, взмахнув подносом, отправилась сервировать столик. Однако Карина знала, что она внимательно следит за тем, что происходит, их специальным взглядом – скосив глаза и отвернувшись в другую сторону. И готова прийти на помощь.

– Смотри, Карина, не нужно делать того, чего не надо, – заявила Альбина.

– Да что вы, – пролепетала Карина, чувствуя, что вот-вот провалится сейчас под землю от стыда.