Feel It All (СИ) - "Анна Элис" - Страница 5

— Мы же не будем на первом свидании заниматься… — шепчет. — Ну, ты понял…

Свидание, значит?

Тэхён смотрит на него долго, совершенно расфокусированно – так, будто это он здесь напился, гладит Чонгука по его раскрасневшейся щеке, а потом понимающе кивает, не задавая никаких смущающих вопросов, и, утянув его к себе, прижимается к крепкой груди.

Ладно, вновь уступает Тэхён, это было чертовски приятно.

*

— В американских сериалах наутро после пьянки дают стакан с водой и шипучей таблеткой, — хрипит Чонгук, присаживаясь на кухонный диван и заворачиваясь с головой в любезно предложенный Тэхёном плед.

Тэхён садится перед ним на пол, открывает бутылку пива – да, он может позволить себе пить прямо с утра – и отпивает.

— Шипучей таблетки у меня нет, но… — кивает на пиво. — Будешь?

— Если ты готов потом отстирывать этот дорогущий ковёр, то давай, конечно, — дерзит Чонгук; взглянув на бутылку, он непроизвольно морщится. — Отвлёк бы лучше чем-нибудь, рассказал весёлую историю.

— Я выбираю стирку ковра, — тут же отвечает Тэхён и, опустив глаза, поясняет: — Нет у меня весёлых историй, одни психологические триллеры.

— То, что нужно, — зевает Чонгук. — Давай, жги.

— Если хочешь что-то узнать, спрашивай сам, — Тэхён ложится на спину и прикрывает глаза.

— Ты гей? — сразу в лоб спрашивает Чонгук.

— Гей? — повторяет Тэхён и, повернув голову на Чонгука, вопросительно смотрит. — С чего ты взял?

— Я вчера не настолько накидался, — Чонгук замолкает на несколько секунд. — И прекрасно помню, что когда я целовал тебя, ты был не против.

— Если честно, я сам немного в шоке, что был не против, — смеётся Тэхён и, заметив обиженно надутые губы Чонгука, добавляет: — Но меня, кажется, тобой принакрыло, и мне совершенно плевать теперь, что ты – парень, — Тэхён опирается на локти позади себя и лучисто улыбается. — Ещё шокирующие вопросы будут?

— Ты вчера сказал, что тот костюм с похорон, — осторожно начинает Чонгук. — Ты прости, я не особо тактичный, но…

— Да всё нормально, Чонгук. Я понимаю, тебе интересно, — тот поджимает губы и направляется к холодильнику, доставая оттуда коньяк и наливая его в стоящий на стойке стакан.

— У тебя кто-то умер?

Да, не поспоришь. Не особо тактичный.

Тэхён отворачивается, встаёт к Чонгуку спиной и, делая вид, что очень занят раскладыванием снэков в тарелку, отвечает:

— Мы хотели полететь в Швейцарию, в Альпы: провести там медовый месяц. Но пришлось немного повременить, — Тэхён грустно усмехается, отпивает из стакана и продолжает вскрывать пакеты с чипсами. — Джон. Мы планировали назвать его Джон.

Чонгук забивается в угол, снимает с головы плед и, вслушиваясь в грустный голос Тэхёна, мечется между тем, чтобы подойти к нему и обнять, и тем, чтобы остаться на месте и дослушать до конца.

— Ей так нравились синие машины… — опустив голову, продолжает Тэхён. — Я протянул ключи и торжественно заявил «Небесной красоты, как и ты», а она запрыгала от радости, будто и не ворчала две секунды назад из-за непрекращающегося за окном ливня. Всё произошло так банально, как в самой дешёвой мелодраме или романе, как в сериале с заезженным до дыр сюжетом. Я был категорически против тест-драйва по такой погоде, но огромные жалобные глаза, а-ля кот из «Шрека», всё-таки сделали своё дело. А скользкие дороги сделали своё, — осушив половину стакана, Тэхён тут же наливает новый, а Чонгук, шокированный услышанным, прикрывает глаза. — Кровоизлияние в мозг, шансов – ноль. А на мне две царапины.

— Чёрт… — Чонгук подрывается на ноги и подходит вплотную. — Мне очень жаль, Тэхён…

— Я столько раз заводил отношения… С девушками, парнями, длительные, на одну ночь, по влюблённости и на спор, но когда её встретил, всё будто померкло. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь смогу влюбиться так сильно. Что найду человека, ради которого буду способен умереть.

— Она… — Чонгук не решается произнести то, о чём думает.

— Мне пришлось подписать бумаги: соглашение на продление её жизнеобеспечения. Она была в глубокой коме, но для того, чтобы подготовить лёгкие ребёнка к самостоятельному дыханию, требовалось продлить её жизнь ещё на несколько дней. Я эти дни, по правде говоря, не очень помню… — Тэхён поджимает губы и спустя несколько секунд продолжает: — Знаешь, я ведь сам врач, а врач не должен впадать в бессонницу от словосочетания «живой труп». Но осознание того, что нажми только кнопку и человека нет, действовало на мой мозг покруче любого энергетика, — он опирается о стол и шмыгает носом. — Лишь мысль о том, что мой малыш не может лишиться и отца, отговаривала меня от выхода в окно с девятого этажа. А Джон… — Тэхён прерывается, долго молчит и почти шёпотом заканчивает: — Джон не прожил и суток.

Чонгук, подойдя к Тэхёну, обнимает со спины и кладёт подбородок на его плечо. Тэхён прячет лицо в ладонях и несдержанно плачет, а Чонгук, игнорируя собственные слёзы, шепчет ему на ухо, что боль не пройдёт, но если разделить её на двоих, станет чуточку легче. Просит отдать – хоть часть, хоть всю целиком, и обещает остаться рядом, даже если, почувствовав её, захочется кричать или лезть на стены. Невесомо касается губами шеи и повторяет одни и те же фразы: «Позволь мне помочь», «Я не оставлю тебя» и «Ты очень важен для меня». Потому что теперь они есть друг у друга и вместе они справятся. Потому что Чонгук ни за что не отпустит Тэхёна и не позволит ему умирать внутри себя и ежедневно сдаваться. Тэхён выдыхает невнятное «Спасибо», разворачивается, обвив Чонгука за талию, и закрывает глаза. Он очень благодарен ему за поддержку, за все те слова, которые тот произнёс, за возможность обнять его крепко-крепко. Тэхён нуждался в этом целый год. Пытался уверить себя в том, что лучше вообще ни к кому не привязываться, лучше вовсе не любить, чтобы никогда больше не испытать боль от потери. А сейчас он в руках Чонгука, и это чувство не описать никакими словами. Сейчас Тэхёну намного легче, и внутри уже нет никакого стремления освободиться навсегда и тихо умереть в своей маленькой квартире. Он нежно перебирает пальцами по чонгуковой спине, пытаясь хоть как-то загладить вину за слёзы, ведёт носом по шее и касается виском его щеки. И нет для него ничего важнее этого самого момента. Чонгук улыбается, хлопая слипшимися ресницами, приподнимает плед и, накинув его на Тэхёна, укутывает обоих, сомкнув руки на шее.

— Ты ведь не исчезнешь? — глухо спрашивает Тэхён.

— Я же раз двадцать сказал, что нет, — шепчет Чонгук и, повернув голову, прижимается своим лбом к тэхёнову.

— Скажи ещё раз, — дрожащим голосом просит Тэхён.

— Я, — Чонгук расслабляет руки и плед падает. — Тебя, — скользит ладонями по шее и останавливает на щеках. — Не оставлю, — прикрывает глаза и тянется к губам.

— Чёрт, — выдыхает Тэхён, почувствовав вибрацию телефона в кармане. — Как всегда…

Чонгук смеётся и целует расстроенного Тэхёна в щёку, а потом, опустив взгляд на экран телефона, недоуменно морщит лоб:

— «Не брать трубку»? Это кто такой везунчик?

— Брат, — равнодушно кидает Тэхён. — Подожди здесь, ладно?

— Э-эй, — недовольно тянет Чонгук, выпуская из объятий Тэхёна. — Не уходи.

— Я буду в соседней комнате, — подмигивает Тэхён, проведя тыльной стороной ладони по мокрым глазам, и прикрывает дверь.

*

— Ты – конченный псих, наплевавший на всех вокруг.

— Я в курсе, — сухо отвечает Тэхён. — Что-то ещё?

— Мы – твоя семья, хватит вспоминать прошлое.

— Семья? — ухмыляется Тэхён. — Ты про мать, которая назвала меня убийцей? Или про отца, который избил до беспамятства, пытаясь достучаться? Или, может, ты о себе? О родном брате, который ни разу не пришёл проведать меня и узнать, жив я или сдох уже давно?

— Хён, перестань… Да, мы немного перегнули палку, но ты не можешь бесконечно дуться на нас.

— Немного? — Тэхён болезненно смеётся. — Я рушил свою жизнь, а вы смотрели и ждали момента, когда всё рассыплется до фундамента. Теперь я – песок и пустошь под ним. Что стоите? Давайте, стройте заново! Покупайте самые дорогие строительные материалы, нанимайте лучших рабочих, возводите во мне новую жизнь! Ломитесь в двери, стучитесь по полым стенам, слушайте гул пустоты, да что угодно делайте, это не изменит факта, что от меня ничего не осталось!