Зеркало надежды (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 51

Случай дал ему в руки невесту Торнейского?

Как приятно…

Но…

Не успела стихнуть боль в плече, как каган опять вздернул Шарлиз к себе так, что его лицо оказалось в сантиметрах от ее лица. И таким огнем жгли его глаза, что Шарлиз оцепенела. Поняла, девственность – пустяки, сейчас ее жизнь действительно висит на волоске.

– Давно ты знаешь своего жениха?

– Вообще не знаю, – замотала головой перетрусившая Шарлиз, уже не думая о красоте движений. – Никогда не видела. Это брак по договору…

Бешенство чуть схлынуло.

Если это брак по договору, то Торнейский ее не знает. Ему что эта девка, что другая… но Хурмах все равно не откажется нанести ему такой удар. Пусть Торнейский получит первую пощечину…

Хурмах грубо поволок девку к кровати, швырнул, разрывая на ней одежду, подминая под себя… ярость сработала не хуже афродизиака, заставляя гореть, подчинять, властвовать…

Какая девственность?

Хурмах не заметил бы ничего, он просто с размаху вошел в оцепеневшее от ужаса тело, и не удивился ничему. Ни узости, ни крику боли… так ведь и должно быть… он первый!

Он здесь и сейчас имеет невесту Торнейского… того самого, Черного Волка… поделом тебе, тварь! И девке тоже поделом…

Какие там династические планы? Какие государственные размышления?

Женщинам не мстят? И с ними не воюют?

Скажите это женщинам…

Шарлиз дергалась от боли и кричала, по щекам катились непритворные слезы… она хотела жить! Но больно, как же больно…

* * *

Заснула она не скоро, только под утро.

Ярость кагана сыграла положительную роль… когда на тебе рвут шаровары и начинают грубо насиловать… кровь так или иначе будет.

Вот и у Шарлиз она была.

Другая женщина навек получила бы отвращение к любовным играм после такой ночи… каган мстил, как мог. Шарлиз о некоторых способах и позах даже не слышала… но оценила. Главной ее трудностью было не показать, что она… наслаждается.

Да, как ни странно, когда она увидела кровь на простыне… может, ее наконец-то отпустило – она не умрет, как шлюха, а может, и что-то другое…

Но удовольствие она этой ночью получила, просто каган слишком был занят своей злостью, чтобы обратить внимание на ее глаза.

Стоны?

А это от боли. Так тоже бывает… и крики тоже, не всегда ведь каган видел лицо женщины, далеко не всегда.

И сейчас Шарлиз лежала на ковре рядом с кроватью, осторожно ощупывала свое истерзанное тело и думала, что ей повезло.

Самое страшное позади. Завтра на простыне найдут ее кровь, теперь она честная женщина, что бы ни случилось. Хотя бы у степняков. А доберется до своих… там будет видно.

Но пока будем пристраиваться здесь. Мужчины везде одинаковы, члены тоже…

Интересно, что такого ее жених сделал кагану? С чего Хурмах так взбесился? Ладно, она утром все-все узнает…

Мужчинами очень легко управлять, и она справится. Она умная, красивая, она зацепила кагана, пусть даже не своей красотой, а Торнейским – неважно. Пока что один крючок, потом их будет больше, намного больше.

Она выживет. Обязательно выживет…

Матильда Домашкина

Утро порадовало солнышком.

Матильда оглядела себя в зеркале, и решила, что с утра ей хочется праздника. Где тут у нас щипцы для укладки волос?

Прическа получилась на манер картин Чахорского,^[17] нечто среднее между дамами с картин «Письмо» и «Сфумато». Красивые волны, уложенные в тяжелый узел, и парочка прядок, выпущенных на свободу. Улыбка, чуть-чуть косметики…

И – да.

Симпатичный оливковый костюмчик, состоящий из юбки-карандаша и короткого пиджачка. Под него симпатичную блузку, кремовую, с черной ленточкой галстука – и готово.

Матильда сунула ноги в туфельки и вышла из дома.

Утро было замечательным ровно до оклика сзади.

– Мотенька…

Голос Матильде был отлично знаком. Тетя Параша навелась на цель. Послать ее, что ли?

– Не надо, – шепнула Малена. – Давай, я…

– Давай, – с радостью согласилась Матильда. Вот ведь… и как у Малены получается общаться с этими тварями? И так невозмутимо, спокойно, словно она с людьми говорит!

– Это же просто смерды. А ты с ними разговариваешь, как с равными…

– Все люди равны.

– Ошибаешься. В моем мире люди не равны по праву рождения, а в вашем – по праву знания и силы.

Сказать про «Скотный двор» Матильда просто не успела, Параша оказалась рядом. И, как на айсберг, наткнулась на ледяной взгляд Малены. Но остановить Прасковью свет Ивановну такими мелочами? Наши бабы крепче любого «Титаника»! Случись она тогда на корабле – раскололся бы айсберг.

– Мотенька, а что это за милый молодой человек с тобой был?

Матильда не сомневалась, Параша уже в курсе дела. И кто такой Асатиани, и что он сделал… она просто не знала, что его связывает с Матильдой, и собиралась выспрашивать любой ценой. А времени нет, на работу пора, и грубить не стоит, базарный скандал с утра – не то, что нужно для хорошего настроения. Совсем не то…

– Что именно вас интересует?

Параша замялась. Сказать прямо? Как-то… бесхитростно получается. А как тогда? А, выбора нет…

Вот она, Матильда, стоит, ногой в черной туфельке притоптывает… говорила сыну, девчонка одна, девчонка с квартирой, заступиться за нее некому, чуть-чуть поработай – и твоя будет.

Квартира, конечно, девчонка там не так, чтобы очень нужна… будет послушной – пусть живет, а не будет… случай – он разный бывает.

И не надо греха на душу брать, просто бабы – они и спиваются легко, и на наркотики подсаживаются, дело житейское, бывает…

Но Петюша опять все профукал, глупенький. Вот как заботилась о нем мама, так и придется. Она и сейчас все возьмет в свои уверенные натруженные руки… и не вырвешься ты никуда, Мотенька, и не таких обламывали.

Мнение Матильды по этому вопросу Парашу не интересовало ни в коей мере. Смешно даже думать о каком-то Матильдином мнении… кто она такая? Просто препятствие, просто соплюшка, и не таких ломали.

– Все же ты мне не чужая, бабушка твоя, покойница…

– Будьте любезны мою бабушку не трогать, – оборвала Малена. По двору разве что иней не пополз от ее тона. – Вы с ней не дружили и не стоит утверждать обратное.

Еще миг заминки.

– Я о Майе Алексеевне всегда была лучшего мнения…

– Жаль, что она о вас так не думала.

– Я…

– Не отнимайте мое время, любезнейшая. Что вам угодно?

– Не связывалась бы ты с богачами-то? Поиграет да выбросит…

Малена усмехнулась.

А ведь подходящий момент… что такое сплетня? То, что нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.

– Моя бабушка бывала в Грузии. Не скажу, что я родная для Асатиани, но играть мной, выбрасывать, а пуще того, наживаться за мой счет они точно не будут.

Прасковья открыла рот.

– Так вы что – знакомы?

– Мы – знакомы, – подтвердила Малена.

И опять не солгала ни словом.

Бабушка Майя действительно бывала в Грузии пару раз. Отдыхать ездила, еще в Советские времена. И для Асатиани Матильда ни разу не родная, хоть и знакома с Давидом. Но играть ей и выбрасывать не будут, просто потому, что девушке это не нужно. В таких играх участвуют двое, а у Матильды одно желание – чтобы ее в покое оставили.

И Малене Давид не нужен, вот, если бы Антон…

С тем Малена и отправилась на работу, обойдя, как столб, обомлевшую Прасковью. Вот ведь, стерва малолетняя… и когда умудрилась?

Теперь ее с налету не возьмешь, подождать требуется. Фамилию Асатиани в городе знали, это не беззащитная сирота, тут костей можно не собрать. Ничего, Прасковья подождет. Пусть девчонка пока побегает… пока еще можно.

Да, работа… как много в этом слове.

А для герцогессы?

По сравнению с ведением хозяйства и управлением поместьем, должность секретаря была такой милой, такой уютной… просто уходить не хотелось.