Сладкое море (СИ) - "слава 8285" - Страница 30

Арн посмотрел на свод пещеры, и ему стало не по себе.

— Будете копать вместе со мной? — спросил наконец парень. — Если откопаемся, тогда… если на поверхности еще есть господские люди — тогда извини, а если нету никого — то разбежимся! Согласен?!

— Да! — кивнул Арн.

— А тот согласен? — парень кивнул на скрючившегося Нильса.

— Он согласен, — ответил за него Арн.

— Меня Кумаф зовут, — и парень протянул руку.

— Арн.

— Ты горец, что ли? — нахмурился Кумаф, но, взглянув в глаза Арну, осекся и замолчал.

========== Глава девятнадцатая. Арн, Нильс, Макс ==========

Вдвоем Арн с Кумафом попытались открыть дверь в камеру, но решетка не поддавалась. Тогда Кумаф притащил скамью, просунул ее между дверью и клеткой, и этим рычагом раздвинул щель, в которую пролезли Нильс с Арном.

Подземный ход оказался узким, низким и тесным. Чуть ниже обычного человеческого роста, и стены такие узкие, что задевали за плечи. И эта черная каменная кишка долго вела куда-то в беспросветный мрак.

Сам завал оказался уже ближе к выходу. Вооружившись досками и стальными прутьями, они начали расчищать куски глины и кирпичи. Если бы у них были лопаты, кирки и ведра, то все было бы готово, наверное, в течение дня, но у них не было даже воды и света, и все длилось смертельно медленно и долго. Из-за узости прохода невозможно было работать вдвоем.

Кто-то один нагребал песок и глину в наволочку, как в ведро, и передавал назад. Так же, по цепочке, передавали и кирпичи.

Работали по очереди Арн и Кумаф. От Нильса было мало проку. Нежный и тонкий, никогда не знавший физического труда, он не только был элементарно слаб, но и пребывал как бы в контузии от ужаса замкнутого пространства.

Сначала вгрызался в завал Кумаф. Устав, он отходил и освобождал место для Арна, и тот тоже разгребал кучу, пока не падал в бессилии.

Нильс маячил в самом конце. Хорошо еще, что он был способен высыпать глину из наволочки и принимать и раскладывать кирпичи на полу.

Время стало чем-то мучительным. Сама мысль о времени вызывала страдания, так же как и мысль о воде и свете. О глотке чистого воздуха.

«Проклятый вахай тай! — скрипя зубами, думал Арн, не жалея кожи на ладонях, выкорчевывая железным прутом заваленные кирпичи. — Как назло отбил мне все руки! Нет чтобы ноги, а руки мне сейчас так нужны! Как же болят кости и суставы! Там, наверное, трещины в костях! Как он долбил меня этой дубиной! Сучий пёс! И кожа, наверно, вся один сплошной синяк! Ох, руки-руки! Не подведите меня! Послужите мне еще немного! Дотяните до конца, и я уж дам вам роздых, когда выберемся! Обещаю! Только не подведите!»

Доска, ударившись о кирпич, соскочила в сторону, и Арн упал, не удержавшись. И уже лежа на песке и глине, понял, что уже не встанет, не сможет поднять свое тело.

Как бы там ни было, а нужно отдохнуть.

Кумаф с Нильсом тоже лежали в изнеможении.

С ужасом увидев, что свечки осталось меньше половины, Арн потушил ее, и все рухнуло во мрак.

— Завалило! — прошептал Кумаф, лежа на кирпичах. — Поганая судьба! Не везет мне дома. Не везет заграницей. Нигде не везет! Я же в Вангланде был! — вдруг разоткровенничался он. — Ага. Влез в долги, уехал. Приехал в столицу. Подал документы на гражданство. Сижу, жду вид на жительство. А они это разрешение не дают! Молчат, и все тут! А без бумаги этой никуда! Месяц прошел, второй — ничего! Ни «да», ни «нет», ничего не говорят. А деньги-то кончаются! Я сначала в хостеле жил, а деньги вышли все, просто на улице остался, на площади. Что делать — не знаю! Нету денег! И эти, в миграционном центре, молчат! Стал голодать… из помоек ел…

И подходит как-то ко мне мужик один и предлагает к нему домой пойти, душ принять, пообедать, выпить, поговорить. Я сначала не понял что к чему, думал — просто хороший человек, ну, а потом догадался… — Кумаф замолчал. Молчал и Арн, чувствуя, как высыхает пот на лице. — Трахнул он меня, короче. Стал я шлюхой. Дал двадцать фунтов. Ха! Пару бутылок вина дешевого купить можно! Великие деньги! Стыдно! Ужасно! Мерзко. А жрать-то охота. Уж лучше жопу продать, чем с голоду умирать! — Кумаф тяжело вздохнул. — Ну, так я и жил еще пару месяцев. Как шлюха. И один хрен денег не было. Так, мелочевка… И потом, под конец, уже так тошно стало, что думаю — удавлюсь! Вот солнце сядет, и повешусь. И уже веревку нашел и дерево присмотрел, и тут вижу — девка идет с дорогим телефоном. И я подумал — ограблю ее, продам телефон, хоть поем хорошо напоследок. Ну, выхватил у нее мобилу. Меня догнали тут же, отдали полиции. Думал — посадят. А они просто депортировали, и все. А приехал сюда, так дядя посоветовал к господину на работу устроиться. И я вот еще месяц не отработал, еще ни разу жалование не получал, и тут такое! Завалило! Завалило живьем! — Кумаф ударил кулаком в стену. — Суки! Ненавижу Вангланд! Всех ненавижу! Хочу, чтоб они жили так же плохо, как и мы! Даже еще хуже! Чтоб все они подохли! Была бы возможность — сам бы всех поубивал!

— Вы можете говорить на всеобщем? — вдруг подал возмущенный голос Нильс. — Я же не понимаю, что вы говорите! Это же некрасиво! Это не справедливо! Это оскорбление, в конце концов!

— Гавкай-гавкай! — фыркнул Кумаф. — Что тебе еще остается?!

Лежать на холодном песке было неудобно, но Арн и не заметил, как утонул в тяжелом вязком сне.

Ему снилось, что он на самом севере, в царстве бесконечных хмурых льдов. Он стоит на льдине, и ему прохладно. Он смотрит по сторонам, но во всем мире остался только один лед. И где-то далеко-далеко серые льдины смыкаются с грозным нависшим небом.

Ледяной простор весь изранен глубокими трещинами, в которых затаилась страшная черная глубина. Эти разломы пугают Арна, и он пытается отойти от них подальше, но их так много, что, отступая от одной, он неизменно подходит к другой.

И вдруг кто-то толкает его в спину, и Арн проваливается в трещину и уходит под воду!

Ледяной душный мрак поглощает его. Слабый серый свет проникает между трещинами далеко наверху, а под ним — бесконечная тьма бездны. И Арн начинает загребать руками и ногами, выплывая наверх к спасительному свету, и ужас сковывает его! Ему душно! Нужно сделать глоток воздуха, но до поверхности еще далеко.

И на последнем издыхании он добирается до трещины, хватается за острые края льдины… выбирается.

Он не верит, что может выбраться, но все же выползает на холодный лед. И все дышит и дышит, а сердце болит от пережитого ужаса. И вокруг свет и воздух. И люди бегут со всех сторон и что-то радостно кричат.

И Арн открыл глаза и увидел Нильса. Он просто лежал, моргал и смотрел на него, не понимая, почему сердце так радостно колотится, а потом вдруг понял! Он видит Нильса! Видит! В проклятом туннеле появился свет!

Не обращая внимания на боль и усталость, Кумаф, как одержимый, расширял дыру в завале. Сначала она была размером с пивную кружку, потом с футбольный мяч. А потом уже, обдирая кожу и разрывая одежду, дергаясь и дрыгая ногами, Кумаф протиснулся наружу и застонал от счастья.

Когда Арн вылез на свет, у него закружилась голова. Он просто стоял, дышал — и больше ничего не мог делать, и не понимал, за что нужно браться в первую очередь.

— Где мы?! — громко сглотнув, спросил чумазый Нильс.

Арн не ответил. Разумом он чувствовал, что они все там же, в усадьбе, но сердце отказывалось верить в это и твердило ему, что они на другой планете.

Все вокруг было изничтожено каким-то самым садистским способом. Прекрасный белый дворец превратился в мусорный кратер.

Неуверенно ступая по обломкам, Арн разглядывал фантасмагорический хаос под ногами. Тут было перемешано все! Паркет торчал из строительной пыли, куски мозаичных стен лежали с какими-то досками, древний благородный мрамор с кирпичами, пыльная многотонная люстра с кусками штукатурки, одежда, тела, элегантные старинные стулья и современная бытовая техника, золотые унитазы и гардины, куски арматуры и древние доспехи…

Какая-то дикая беспощадная сила не поленилась и уничтожила все, буквально все, каждую вещь и предмет, каждый угол и каждую стену.